Наталья Александрова - Приятных кошмаров Страница 14

Услышав такие слова из уст небесного создания, наш герой почувствовал себя совсем скверно. Его заменяющий душу орган поворочался и начал сползать еще ниже. Неприятности катились на него со скоростью гоночного автомобиля и неотвратимостью многотонной снежной лавины. А скучный молодой человек за столом наконец обратил на него свое внимание и таким же скучным голосом поинтересовался:

– А это кто такой? Небось, Сычева, опять иностранца подклеила? Знаешь, Сычева, чем это тебе грозит? Прокурором она, видите ли, будет нас пугать! Ты слышал, Димыч?

– Я не иностранец! – судорожно вскрикнул перепуганный шантажист. – Я соотечественник!

– А документы у тебя есть, соотечественник? – В голосе безжалостного молодого человека привычная скука смешалась с откровенной насмешкой в пропорции один к трем.

Шантажист задумался. Ему очень не хотелось предъявлять свои документы, потому что он отлично знал, что за этим последует: «телега» на работу. Он сам занимался неоднократно такими бумагами и ничего хорошего от этого, разумеется, не ждал. Поэтому, повинуясь первому побуждению, он затравленным голосом проговорил:

– Нету… нету у меня документов…

– Хорошо, – скучный молодой человек пожал плечами, – тогда придется проехать с нами в районное отделение… для выяснения личности и оформления протокола.

– Как ни поверни, все только хуже… нет уж, лучше разберемся на месте! – И перепуганный шантажист протянул молодому человеку свой потрепанный красный паспорт.

– Та-ак… – все с тем же скучным выражением произнес милиционер. – Что же это мы, гражданин хороший, себе позволяем?

– А что такое? Что такое? – засуетился «гражданин хороший», в интонации молодого человека явственно расслышавший начальственное неодобрение и даже угрозу. – Я вот зашел к девушке… так сказать, в порядке дружеского визита… безо всяческих дурных намерений… Разве это возбраняется?

– Вы мне тут дурочку не валяйте! – неожиданно рявкнул человек в штатском. – Вы что же, блин горелый, не знаете, что задержаны в обществе хорошо известной органам валютной проститутки Сычевой, многократно замеченной в предосудительных контактах с гражданами иностранных государств? Вы что же, не понимаете, какие это может для вас иметь последствия?

Несчастный мерзавец пришел в неописуемый ужас. Слова «валютная проститутка» и в особенности «контакты с иностранными гражданами» вызвали у него нервную дрожь, затрудненное дыхание и частичное онемение конечностей. В глазах у него потемнело, а на лбу выступил холодный пот. Ведь еще совсем недавно, будучи членом комсомольского оперотряда, он неоднократно участвовал в рейдах по гостиницам «Интуриста» и прочим злачным местам, где отлавливал молодых соотечественников и соотечественниц, подозреваемых в этих страшных преступлениях, и знал, чем это обычно грозило…

– Я ничего не знал! – воскликнул он в страхе. – Я ничего не знаю! Я ее вообще первый раз вижу!

– Ага, – подал голос второй молодой человек, которого напарник называл Димычем, – его вообще ветром в форточку занесло. А позвольте вас спросить, это ваш пиджак висит на стуле?

– Мой, – растерянно сознался шантажист, покосившись на свой родной коричневый пиджак чехословацкого производства и совершенно не ожидая от него предательства.

Димыч небрежным жестом залез во внутренний карман пиджака и, как фокусник вытаскивает из шляпы кролика, букет цветов и финский холодильник, вытащил небольшой полиэтиленовый пакетик, плотно набитый неким белым порошком.

– Мама! – вполголоса проговорил шантажист-неудачник. Жизнь была бесповоротно кончена. Он видел в кино такие пакетики и догадывался, что они могут обозначать.

– Оформляй, Серый, – все тем же скучным голосом обратился Димыч к своему напарнику, – изъято при задержании… – он взвесил пакетик в руке, – около двадцати граммов неопознанного наркотического вещества… – он открыл пакетик, понюхал его содержимое, подцепил малую толику кончиком ногтя и лизнул, – предположительно, героина…

– Товарищи! – застонал несчастный. – Граждане! Я понятия не имею, как это ко мне попало! Я первый раз это вижу!

– Я же говорю, – осклабился Димыч, – его ветром в форточку занесло, а наркотики ему Дед Мороз в карман положил…

– Товарищи! – заныл шантажист. – Я действительно не виноват… я не знаю, откуда это взялось…

– Мы тебе не товарищи! – рявкнул Серый. – В товарищи он нам будет набиваться!

– Это что же он хочет сказать, – обратился к напарнику Димыч, – что мы ему наркотики подбросили? Он что же, оклеветать нас хочет? Нет, Серый, ты слышал, что эта сволочь говорит?

Шантажист еще больше испугался, если, конечно, такое вообще возможно. Он забегал глазами по сторонам, как будто искал пути к немедленному отступлению, и в последней надежде горячо зашептал на ухо Серому:

– Пожалуйста, не оформляйте протокол! Я не виноват! Договоримся… У меня есть деньги…

– Та-ак! – проговорил Серый со злобной радостью. – Ты слышал, Димыч, здесь у нас еще и попытка подкупа вырисовывается!

– При исполнении обязанностей? – восхитился Димыч.

– При исполнении, при исполнении!

– Ну, скотина, мало тебе не будет!

– Товарищи… то есть граждане… – заныл шантажист, – вы меня совершенно неправильно поняли… я не собирался… я совсем не то хотел сказать…

– Мы тебя отлично поняли! – торжественно провозгласил Серый и начал тщательно заполнять протокол.

Несостоявшийся шантажист истекал холодным потом. Он понимал, что жизнь кончена.

– Обрати внимание, Серый, – проговорил Димыч, буравя шантажиста тяжелым протокольным взглядом, – он ведь знает, как к представителям органов следует обращаться, он нас «гражданами» называет. Наверняка опытный кадр, так себе, для отвода глаз дурачка изображает! Надо будет его по нашей картотеке дополнительно проверить!

– Я не опытный! – взвыл шантажист, для которого с каждым новым словом и жестом положение становилось все хуже и хуже. – Это ведь вы сами мне только что сказали, что «товарищами» нельзя называть… Проверяйте меня по любой картотеке, я совершенно чист!

– Это раньше ты был чист, – с кривой усмешкой проговорил Серый, тщательно заполняя бланк, – слышь, Димыч, а как пишется – «гераин» или «гироин»?

– Да один черт, пиши как угодно, начальство разберется!

– Героин, – машинально подсказал грамотный мерзавец.

– Вот видишь, как ты в наркоте хорошо разбираешься! – ухмыльнулся Димыч.

Серый закончил писать и громко зачитал бумагу:

«Мы, сотрудники четвертого отдела ГУВД Иванов С.И. и Петров Д.П., при проведении профилактических мероприятий на квартире у гражданки Сычевой О.А., ранее неоднократно замеченной в связях с иностранными гражданами, задержали гражданина такого-то. При задержании у задержанного…» Слышь, Димыч, нехорошо как-то получается – при задержании у задержанного!

– Не пиши «у задержанного», пиши «у него»!

– Верно! – Серый, оказавшийся Ивановым С.И., исправил запись и продолжил: – «При задержании у него изъято около двадцати граммов наркотического вещества, предположительно героина. В момент задержания гражданин такой-то клеветал на сотрудников четвертого отдела УВД, а также пытался предлагать им взятку…» – число, подписи! – удовлетворенно закончил С.И. Иванов, расписался сам и протянул протокол задержанному: – Распишитесь вот здесь – с протоколом ознакомлен.

Вконец запуганный шантажист расписался в указанном месте и сжался в комок, переводя взгляд с одного мучителя на другого:

– Граждане, да что же это… да как же… что же теперь со мной будет?

– Что будет? – Димыч пожал плечами. – Это прокурор решит, что с тобой будет.

Затем он с прежним скучающим выражением посмотрел на свою жертву и негромко сказал:

– Серый, выйди-ка на пару минут… И Сычеву с собой возьми. Посидите на кухне, что ли, о жизни поговорите…

Понятливый Иванов С.И. моментально выскочил из комнаты, прихватив с собой совершенно не расстроенную хозяйку квартиры, и плотно закрыл за собой дверь.

Димыч тут же приблизился к задержанному и задушевным голосом объяснил ему, что тот может очень даже просто облегчить свою участь, если согласится время от времени выполнять некоторые поручения соответствующих органов, в частности информировать о поступках и высказываниях своих коллег и знакомых, то есть работать стукачом, или по официальной терминологии – сексотом.

Задержанный страшно обрадовался, потому что и так уже выполнял очень сходные поручения по душевной склонности, и немедленно дал безоговорочное согласие.

– Так что, вы не дадите хода этому протоколу? – с надеждой проговорил он и протянул руку за страшной бумагой.