Иоанна Хмелевская - Бледная Холера Страница 14

— Ваши документы, пожалуйста.

Если бы я не упрятывала в таком темпе ворох бумаг, паспорт был бы уже у меня в руках. А так пришлось копаться в сумочке. Впрочем, никаких плохих предчувствий у меня не возникло.

— Ваша фамилия?

— Иоанна Хмелевская.

— Как?

— Я непонятно говорю? Иоанна Хмелевская. Там написано.

Полицейский помолчал.

— Не сходится. Здесь написано — Марта Формаль.

— Что?!!

— Марта Формаль.

— Не может быть!

— Пожалуйста, взгляните сами.

Вряд ли он собирался давать мне документ в руки. Но я прямо выхватила его. Марта Формаль, так и есть. О господи! Мартуся!

Горло мне стиснул спазм. В мгновение ока перед моим мысленным взором предстала сцена трехдневной давности...

Мартуся за столом у меня дома. Она ужасно спешит. Сутки в Варшаве — и уже пора мчаться обратно в Краков. Когда Мартуся приезжала ненадолго, то обычно ночевала у меня, особенно если брала с собой собаку. Я не возражала, псина — тем более. На этот раз собаки с ней не было, но не было и минутки свободного времени. Полная запарка.

С места она сорвалась как-то вдруг. Мы сидели за этим самым обеденным столом и копались в портмоне, каждая — в своем. Нам обязательно нужно было отыскать крошечную фотографию, на которой присутствовала какая-то важная деталь. По-моему, брошка. Одной из нас был до зарезу нужен этот снимок. Фото мы нашли, брошка оказалась не та, наши бумажники остались лежать на столе. Две очень похожие друг на друга кожаные штуковины. Я принесла другие фотографии, в альбомах, конвертах и невесть в чем еще. Все это добро горой легло на стол, и мы принялись в нем копаться. И тут зазвонил Мартин мобильник. Через секунду ее как ветром сдуло. Багаж в одну руку, бумажник в другую — и на выход.

А бумажник-то оказался чужой...

Полицейский смотрел на меня непроницаемым взглядом. Я нашарила в сумке сотовый. Полицейский и не думал мне мешать, только глаз с меня не спускал.

— Слушаю, — отозвалась Мартуся после первого же звонка. Голос у нее был какой-то плаксивый.

— Мартуся, немедленно приезжай! — завизжала я, отбросив вежливые фразы. — Срочно!

— Что случилось? — перепугалась Мартуся. Голос у нее сразу пришел в норму.

— А то мы обе пойдем на нары!

— За что? Почему мы? Мы ни при чем!

— Очень даже при чем! У тебя мой паспорт, мой заграничный паспорт, мои водительские права, моя регистрационная карта, страховка и не знаю что еще... Я тут, а они в Кракове!

— Да ты что! — заорала Мартуся еще громче меня.

Но ей не удалось меня прервать.

— Именно так! А все твои документы у меня в Варшаве. Знаешь, на нары пойду все-таки я, а не ты. Носить при себе чужие документы не возбраняется. Только пользоваться ими запрещено. А я воспользовалась твоим паспортом. Все, пять лет мне гарантировано. Ты-то, насколько я понимаю, моих документов представителям органов не предъявляла. Суд это учтет.

— Боже, какой ужас! — заголосила Мартуся. — Нет у меня ничего твоего!

— Как это нет? А куда же все девалось? Проверь сейчас же!

— Да не могу я проверить! Нечего мне проверять! У меня только что украли сумочку! У самого дома! Двое мерзавцев! И укатили на мотоцикле! Свиньи! Подонки!

Я лишилась дара речи. Мартуся, когда нервничала, соображала быстро.

— Постой, значит, у меня украли твои документы? А мои остались у тебя?

В подтверждение я могла только застонать.

— Боже, как здорово, что ты позвонила! — Настроение у Мартуси переменилось моментально. — Я еще не заявляла о краже. Сижу вот здесь и плачу от злости. Так что мне, не заявлять? Или подать заявление от твоего имени?

— Не знаю, сейчас у профессионала спрошу...

— Слушай-ка, а зачем это ты моими документами воспользовалась? Не могла дождаться, пока мы все обратно поменяем?

— Не могла. Я, видишь ли, стою над трупом, и рядом со мной представители органов правопорядка...

— Над каким еще трупом?

— Над обычным. Труп убитого человека. Свежий.

— Шутишь? Это ты его убила?

— Как ни странно, не я.

— А кто это? Знакомый?

Стоило мне припомнить зрелище в прихожей пана Теодора, как я снова обрела себя. Кротость не принадлежала к числу моих добродетелей. Но сейчас она мне понадобилась.

— Знакомый. Все его знают... — Я выдержала зловещую паузу и торжественно произнесла: — Пан Тупень, министр.

Теперь у Мартуси перехватило дыхание.

— Не может быть!

— Да и я глазам своим не верю. Но это так.

— Вот здорово! Случится же такое! И это не ты его?!

— Не я.

— В голове не укладывается... Ты меня не разыгрываешь? Все серьезно?

— Серьезнее не бывает.

— Вот это да! Что там пропажа документов по сравнению с таким событием! Срочно приезжаю! Поезд еще какой-то есть, в двенадцать ночи я у тебя!

Полицейские с чрезвычайным вниманием следили за нашим разговором. Меня-то они слышали хорошо, да и слова Мартуси удавалось разобрать — качество связи было отменное. Один из служителей правопорядка тем временем вышел в прихожую, осторожно ощупал пиджак покойного и вынул из внутреннего кармана бумажник, а из бумажника — паспорт. Потом он со странным выражением лица посмотрел на меня. Опять на документ. Опять на меня.

Я его вполне понимала.

Разумеется, фамилия министра была вовсе не Тупень. Кто бы назначил человека с такой фамилией министром? Это прозвище придумали недруги высокого чиновника. Соединили два слова: тупица и пень. Оба слова подходили к нему замечательно, и мы решили, что лучше их слить воедино.

Мало-помалу я приходила в себя, способность соображать возвращалась.

Итак, у меня пропали все документы. Почти все. Кредитные карты и международные водительские права остались, они просто не влезали в бумажник. Не носить же ради этого еще один. Меня застукали над трупом в чужой квартире, куда я прибыла ради дела, в котором не признаюсь ни за что на свете. Кто-то должен подтвердить мою личность — это раз, следует заявить о пропаже документов — это два, и как мне теперь вообще ехать домой — это три, что, на глазах у полицейских взять и сесть в машину без прав и техпаспорта?

И где, черт бы его побрал, шляется пан Теодор?!

— Теперь попрошу ваши документы, — деревянным голосом произнес полицейский, постукивая себя по ладони паспортом Мартуси.

— У меня их нет, — ответила я решительно.

— Как так нет? Вы ведь только что...

— Вы только что сами слышали, что мой паспорт пал жертвой краковского грабителя. Лучше задайте вопрос полегче. Спросите меня, где я живу, что здесь делаю, когда пришла или еще что-нибудь. А, вот: не касалась ли я чего-нибудь руками? Сразу могу ответить: касалась. Тут все в моих отпечатках.

— Мы, уважаемая пани, сами знаем, о чем нам спрашивать...

Полицейский говорил вежливо, но желваки у него ходили ходуном. Мне уже слышалось щелканье наручников. К счастью, за дверью раздался шум иного рода. Прибыла следственная бригада. Полицейский не успел мне сделать ничего плохого. Как и я ему.

Бригада приступила к своим обязанностям. А я постаралась умерить их рвение. Надеюсь, мой отчаянный крик на них подействовал.

— Панове, минуточку! Хозяина сейчас нет дома, не осложняйте ему жизнь! Он невиновен! Покойник находится здесь безо всяких на то правовых оснований!

Должна сказать, мне удалось обратить на себя внимание. Мой вопль не стал гласом вопиющего в пустыне. Я прямо физически ощутила, как подозрения сгущаются. Еще бы: дама без документов у свежего трупа. Сержант из патрульной машины с самого начала отнесся ко мне не слишком доброжелательно, теперь его подозрения, похоже, разделяли и все прочие представители органов. Ой, светят мне двое суток, вычеркнутых из жизни. Никогда не прибегала к блату (или почти никогда), но, как видно, придется. Ну, Гурский, спасай...

Может, Гурский и был выгодным знакомым, но я этими выгодами прежде не пользовалась. В конце концов, даже у полицейского есть личная жизнь и частные знакомые. Полицейскому, как и любому человеку, вольно болтать о разведении канареек (а хоть бы и попугаев) с подружкой мамы, играть в бридж с ксендзом, разводить дискуссии с историком, расспрашивать о будущем ясновидящего или гадалку. Может, я ему симпатична и ему нравится общаться со мной. Особенно если учесть, что мы знакомы уже более десяти лет, а я так и не оказалась замешанной ни в одно конкретное преступление. Не получилось.

Номер Роберта Гурского (теперь уже инспектора) у меня в телефоне имелся, хоть с нашей последней встречи и минуло почти два года.

— Требуется помощь, — сказала я самым светским тоном, когда мне ответили. — Это Хмелевская с вашей стороны баррикады.

— А я вас узнал. Кто кого убил?

Кто — не знаю, а кого —- сами увидите. Я просто поверить не могу в такое счастье. То есть я хотела сказать, не стоит торопиться с выводами. Но так вышло, что я, боюсь, главная подозреваемая, у меня пропали документы, и лишь ключ от помойки с надписью «помойка» может служить доказательством, что я не бомжиха.