Елена Логунова - Банда отпетых дизайнеров Страница 14

– Спокойно, сядем все! – жестоко пошутила я.

Трошкина посмотрела на меня с укором, а Зяма больно щелкнул по макушке и сделал зверское лицо. Я усовестилась, окоротила язык и благонравно присела на диванчик в Алкиной светлице. Братец опустился рядом со мной, а Трошкина, нацепив очки, устроилась за столом с блокнотом и ручкой. Затем последовал обстоятельный допрос, в ходе которого выяснилось следующее.

Сегодня в четырнадцать часов с какими-то минутами свидетель Кузнецов Казимир Борисович явился в гости к гражданке Цибулькиной Елене Яковлевне в ее двухкомнатное жилище по адресу: улица Дежнева, дом восемь, квартира тридцать. Елена Яковлевна была дома одна, что позволяло ей разгуливать по квартире в незатейливом наряде Евы. Пылкий Казимир Борисович сразу же костюмировался соответствующим образом и приблизительно полчаса активно вступал с хозяйкой дома в интимные отношения.

– Активно и неоднократно! – горделиво уточнил Зяма.

– Избавь нас от подробностей! – попросила я, взглянув на Трошкину, которая яростно строчила в блокноте, пламенея ушами.

На скрежет ключа в замке Елена Яковлевна и Казимир Борисович отреагировали не сразу, потому что были сильно заняты друг другом. Дверь не открылась, так как предусмотрительная хозяйка квартиры заперла ее на задвижку, но через некоторое время послышался стук, быстро превратившийся в грохот. Затем шум усилил мужской голос, все более громко и сердито озвучивающий слова, больно ранящие женскую гордость Елены Яковлевны.

– Я хотел выйти и набить этому мужлану морду, уже и трусы надел, но Леночка меня удержала, – сообщил Зяма. – Она сказала, что это муж ее пришел. Ну, муж – это святое, я в бутылку лезть не стал, удалился тихо, по-английски.

Казимир Борисович воспользовался одним из классических сценариев – ретировался через балкон, задействовав по ходу дела кстати подвернувшуюся пожарную лестницу. В четвертом часу пополудни в затопленном солнцем дворе не было ни души, и герой-любовник без помех и свидетелей спустился из двухкомнатного рая на пятом этаже на размякший асфальт.

– То есть на этом асфальте остались твои следы? – прицепилась к словам дотошная Алка. – Это очень плохо. Милиция, если поищет, их обнаружит.

– Да еще, глядишь, найдутся свидетели исторического спуска по пожарной лестнице, – добавила я. – Какая-нибудь бабуся из дома напротив, выглянув в окошко глотнуть свежего воздуха, вполне могла заметить крупное яркое пятно, оказавшееся при внимательном рассмотрении молодым человеком в розовой рубахе и портках с перламутровыми нашивками.

– Надо было мне попроще одеться, – с сожалением пробормотал Зяма. – Да кто же знал, что так обернется! Все, больше розовое не надеваю, обтягивающее не ношу и замужних дам не танцую.

– Раньше надо было думать! – я постучала кулаком по лбу.

– Думаю, на данный момент Зяма в относительной безопасности, – эхом отозвалась Трошкина. – Похоже, следствие считает убийцей Михаила Брониславича.

– Э, нет, Бронича тоже надо отмазать! – спохватилась я. – Если его посадят, мы с тобой, Трошкина, останемся без работы!

– Бронича отмазать, Зяму отмазать, а на кого же тогда стрелки переводить? – Алка потерла переносицу ручкой и оставила жирную синюю галочку, соединившую ее бровки в одну сплошную суровую линию. – Значит, выход один: мы должны найти настоящего убийцу гражданки Цибулькиной!

– И поскорее, пожалуйста! – просительно добавил Зяма. – У меня в гардеробе три новые рубашки розового цвета, если я их этим летом не поношу – все, можно выбрасывать: говорят, в следующем сезоне актуальна будет крапинка.

– Молись, чтобы не полоска! – съязвила я.

– И не клетка! – добила жестокая Трошкина.

8

Зная, что шефа завтра на работе не будет, я решила не спешить на трудовой пост и запланировала утреннюю побудку на девять тридцать, но телефонный звонок поднял меня с постели получасом раньше.

– Спишь, царевна? – ласково укорил меня Макс Смеловский.

– Как мертвая, – согласилась я, деликатно зевнув в кулак. – А ты уже на работе?

– Я не просто на работе, я работаю! – Макс внес существенную поправку.

Я сопоставила эту информацию с показаниями циферблата и всполошилась:

– Девять часов утра! Макс, ты же должен сейчас сидеть в ящике с новостями!

Приятная физиономия Максима Смеловского – одно из первых утренних впечатлений тех горожан, которые имеют привычку спозаранку включать телевизор.

– Увы мне! – с прискорбием вздохнул он. – Главная новость такова: у нас наступил конец света.

– Минуточку! – Я слезла с дивана, прошлепала к окну, посмотрела в щелочку жалюзи и сразу же зажмурилась: света за окном было хоть отбавляй! Солнечный летний день уже вступил в свои права. – Где наступил конец света? У нас тут вроде все в порядке!

– А у нас тут ад кромешный! – сообщил Макс. – Во всем здании телестудии нет электричества! Утренний выпуск новостей отменили, и я забился в уголок в редакторской, потому что по коридорам во мраке бегают злые, как черти, монтеры с отвертками. Я думаю, это господня кара за грехи наши. Зря мы сделали рекламный ролик фильму «Омен»!

– Так это когда еще было! Вспомнил! – протянула я. – Почти месяц тому назад!

– Не месяц, а ровно шестьсот шестьдесят шесть часов назад! – зловеще сказал Макс. – Я подсчитал тут на досуге и был потрясен!

– Да ерунда это, – отмахнулась я, ничуть не потрясенная. – Мы вот в «МБС» тоже богопротивные рекламные листовки печатали – и для «Омена», и для «Кода да Винчи», однако всадники апокалипсиса к нам пока что не являлись!

– Погоди, приедут и к вам! – пообещал Макс.

Он вообще ужасный пессимист.

– Ты думаешь?

Тут я и сама призадумалась. Чем черт не шутит, а вдруг и в самом деле беда с Броничем знаменует собой начало конца света в отдельно взятом рекламном агентстве?

– Но я не зря потратил утро! – похвастался тем временем Макс. – Я выполнил твою просьбу! Позвонил знакомой барышне из милицейской пресс-службы и вытряс из нее всю душу, а также все известные подробности интересующего тебя трагического происшествия. Я имею в виду смерть гражданки Цибулькиной Елены Яковлевны.

– Ну, ну, ну? – заинтересованно замычала я.

– Ну, во-первых, никто пока не утверждает с уверенностью, что это было убийство, – порадовал меня Макс. – Если бы днем в подъезде один старый дурак…

– Ты полегче! Это был Бронич, мой уважаемый шеф! – с претензией вставила я.

– Если бы днем в подъезде один уважаемый пожилой джентльмен не грозился убить мамзель Цибулькину своими руками, трагедию запросто списали бы на несчастный случай, – подкорректировал фразу Макс. – Знаешь, что там было? Принимая ванну, дамочка решила побрить ножки, включила электрическую бритву, да и уронила ее в воду! Как это обычно бывает в подобных случаях, электрошок не пошел ей на пользу. Никаких следов насилия на теле покойной не имеется, за исключением свеженьких синячков, оставленных на мягком месте усопшей чьими-то шаловливыми пальчиками. Попросту говоря, незадолго до смерти ее пару раз чувствительно ущипнули за попу.

– Лапы дурню оторвать! – прошептала я, злясь на шалуна Зяму. – А ты, случайно, не знаешь, отпечатки этих пальчиков снять реально?

– С задницы трупа? – удивился Макс. – Нет, не вариант! Да и зачем? Отпечатков там и без того богато. Кроме самой Елены Яковлевны, в ванной куча народу побывала. Прям, общественная купальня какая-то, современный вариант римской бани!

Я поняла, что мое первоначальное мнение о моральном облике новой Зяминой подруги оказалось правильным. Елена Яковлевна была чрезвычайно любвеобильной дамой.

– Но на ручке двери поверх пальчиков самой Цибулькиной имеются лишь отпечатки приходящей домработницы, которая и обнаружила труп, – сказал еще Смеловский. – В общем, я бы посоветовал не в меру крикливому пожилому джентльмену нанять себе хорошего адвоката, и все будет хорошо.

– Спасибо тебе, Макс, за помощь! – искренне поблагодарила я.

Пообещала как-нибудь на днях непременно отужинать со старым верным поклонником, положила трубку и побежала делиться хорошими новостями с братцем. Терять время на то, чтобы сменить ночнушку на более приличный наряд, я не стала. К чему эти условности, когда речь идет о гораздо более серьезных вещах?

Впрочем, Зяма тоже не был одет. В одних штанах (не в скомпрометированных розовых, а в не запятнанных никакими подозрениями белых) он стоял у распахнутого платяного шкафа, с грустью и печалью оглядывая висящие на плечиках розовые рубашки.

– Можешь спокойно надевать костюм фламинго, опасность миновала! – с улыбкой сказала я. – По последней оперативной информации, в милиции не склонны считать смерть гражданки Цибулькиной насильственной.