Карл Хайасен - Стриптиз Страница 14

– То есть – сколько бабок мне с них причитается, верно?

– Да. Суд должен знать, как отразилось на вас употребление этого продукта. Может быть, вам стоило бы подумать даже о том, чтобы оставить работу.

– Нет, – коротко ответил Шэд.

– Потеря вами заработка повлияла бы на суд в весьма благоприятном для вас смысле. Может, возьмете хотя бы больничный лист?

– Нет, не могу, – повторил Шэд.

Мордекай не стал настаивать. В конце концов, к этому вопросу они могут вернуться в другое время.

– А где вы подвизаетесь? – поинтересовался он.

– В зрелищно-развлекательном бизнесе, – старательно выговорил Шэд.

– Да что вы! – Мордекаю стоило труда представить себе Шэда в подобной роли. – Вы где-нибудь... выступаете? – спросил он, подумав про себя: не иначе как в цирке.

Шэд мотнул головой.

– Я отвечаю за безопасность.

– Могу я узнать, где именно?

– В одном стрип-клубе.

Мордекай поперхнулся. Он представил себе, как то же самое произойдет в суде с присяжными заседателями, как из их глаз мгновенно улетучится даже тень сочувственного выражения. Мордекаю стало безумно жаль себя. Что за день, в самом деле! Сначала неудача у Пола Гьюбера, теперь вот это... Почему ему никогда не попадаются нормальные истцы – какие-нибудь милые детишки, очаровательные молодые вдовушки, печальные, но исполненные решимости пенсионеры?

«За что мне все это, Господи, – подумал Мордекай. – Надо же – вышибала из стрип-заведения... И благо еще был бы какой-нибудь вышибала с нормальной внешностью, а не это странное, безволосое, черепахообразное существо!»

Человек по имени Шэд уперся в него взглядом.

– Что с вами, черт вас побери? Если у вас душа не лежит к моему делу, так и скажите. – Он прицелился ложкой в йогурт. – Я хочу, чтобы вы глянули на него.

– Не надо, не надо! – запротестовал адвокат. – Я и так вам верю!

Дрыгнув обеими ногами, он успел откатиться от стола как раз в тот момент, когда Шэду удалось подцепить и извлечь на свет божий скрытое дотоле от их глаз сокровище.

– Вот! – в голосе Шэда так и звенело торжество.

– О Господи! – пробормотал Мордекай.

– Я же говорил! Ну что, таракан это, мать его за ногу, или не таракан?

Доисторическое чудовище, покоившееся в ложке, заполняло собой всю ее. Шэд поднес ее к самым глазам Мордекая, и того чуть не вырвало. Покойный таракан словно бы преклонял перед ним колени, высунувшись до половины из нежной голубовато-белой полужидкой массы; его крылышки и перемазанные йогуртом усы безжизненно свисали с ложки.

– Ну, и как он вам? – гордо спросил Шэд.

– Положите его обратно, – еле выдавил из себя Мордекай.

– Вы только представьте себе, – продолжал Шэд. – Садитесь вы завтракать, открываете стаканчик и...

– Ради Бога!

– И вас тут же тянет повидаться с толчком, верно?

– Верно, верно, – пробормотал полуживой Мордекай, вцепляясь в угол стола, чтобы не упасть. – Уберите его, ради всего святого!

Шэд аккуратно опустил таракана обратно в йогурт и осторожно перемешал. Вскоре коричневый трупик исчез из виду.

– Вот так, – удовлетворенно произнес Шэд. – Так где у вас тут холодильник?

– Я скажу Беверли, чтобы показала вам. – Мордекай медленно приходил в себя, лихорадочно вытирая носовым платком покрытое холодным потом лицо.

– Ну так что – мы договорились?

– Договорились, – подтвердил Мордекай.

В конце концов, времена нынче тяжелые, а таракан есть таракан.

Глава 6

Моника-старшая объявила, что за четырнадцатым столиком пьет пиво Ален Гринспэн.

Мистер Орли сложил свои пухлые ладони.

– Вот видишь! Еще одна причина, по которой ты должна работать. – Он не хотел отпускать Эрин на этот вечер. – У нас в зале знаменитый комик – как можно упускать такой шанс?

– Ален Гринспэн – экономист, – мило улыбаясь, уточнила Эрин.

– Значит, это другой Ален Гринспэн, – обиженно возразила Моника. – Можешь сама проверить.

– Не говоря уж о том, что сегодня вторник, – продолжал ворчливым тоном мистер Орли. – А по вторникам у нас ойл-рестлинг. Сегодня у всех будет хлопот по горло.

– Вы же знаете, я не занимаюсь этим, – напомнила ему Эрин. – Никакой борьбы – ни в масле, ни в горчице, ни в грязи.

То была одна из традиций заведения – борьба обнаженных танцовщиц с минимально одетыми клиентами в большой ванне или, если угодно, маленьком бассейне, дно которого покрывал толстый слой растительного масла. Эрин никогда не принимала участия в ойл-рестлинге. Во-первых, она считала, что профессиональной танцовщице совершенно незачем барахтаться в масле с каким-то пьяницей, полуголым и опухшим от спиртного. Во-вторых, сам вид этого масла производил на нее не слишком приятное впечатление. Мистер Орли не знал точно его происхождения: иногда он говорил, что это «Вессон», иногда клялся, что «Мазола», сама же Эрин подозревала, что оно не имеет отношения ни к той, ни к другой фирме. Однажды санитарный инспектор взял образец масла на бактериальный анализ, однако, как ни странно, в нем не было обнаружено ни единого живого микроба. Впрочем, объяснение этому чуду нашлось очень скоро – вечером того же дня, когда санитарный инспектор снова появился в заведении в компании четырех друзей, не имевших никакого отношения к его работе. Им был предоставлен столик у самой сцены, а также столько «Амаретто», сколько они смогли осилить. Стоит ли говорить, что этим они были обязаны мистеру Орли.

– По вторникам у нас всегда полно хлопот, – повторил мистер Орли. – А главное – нам нужны все наши лучшие танцовщицы.

– Пожалуйста, мистер Орли! Это дело личного порядка.

– А ну-ка, расскажи.

– Мне нужно встретиться с моим бывшим мужем, – объяснила Эрин, – чтобы поговорить насчет опеки над нашей дочерью.

Тут в разговор вмешалась Урбана Спрол, чтобы высказать свое мнение о Дэррелле Гранте, и описала его так живо, что мистер Орли немедленно предложил Эрин свои услуги по организации устранения этого подонка.

– Да нет, спасибо, – отказалась Эрин. – Убивать его нет необходимости.

– Ну, тогда что – избить его? Покалечить? Ты только скажи. – И мистер Орли пантомимически изобразил, как он набирает телефонный номер. – Это все очень просто делается, когда знаешь нужных людей.

– Благодарю вас, но, думаю, это тоже излишне. – Из вежливости Эрин поддерживала игру мистера Орли, делая вид, что верит в его связи с мафией, хотя он походил на сицилийца не больше, чем Дэвид Леттермэн.

Урбана Спрол начала упрашивать мистера Орли отпустить на вечер Эрин ради блага ее потерянной малютки, однако это не произвело на него ни малейшего впечатления.

– Поклянись, что тебе нужно уйти по семейным делам, – потребовал он. – Поклянись, что ты не идешь показываться этим мерзавцам.

– Ну, разумеется, – не выдержала Эрин. – Я всю жизнь мечтала работать именно у этих мерзавцев.

У мистера Орли было нечто вроде навязчивой идеи: он боялся, что его конкуренты – хозяева «Клубничной поляны» – переманят к себе его лучших танцовщиц, обещая более высокие заработки. Недавно они, стремясь переплюнуть Орли с его ойл-рестлингом, ввели у себя новое развлечение: так называемый касательный танец. Правда, к собственно танцу он имел весьма отдаленное отношение, а состоял главным образом в том, что стриптизерша активно терлась наиболее выступающими частями своего тела о тело клиента, которому, однако, надлежало пребывать полностью одетым. Касательный танец, несомненно, был гораздо более эротичен, чем ойл-рестлинг, и к тому же не требовал специального оборудования. Мистер Орли явственно ощущал, что его позиции пошатнулись.

– Скажи мне все, как есть, – снова потребовал он у Эрин.

– А я уже сказала вам все, как есть: я встречаюсь со своим бывшим мужем. – Эрин подхватила сумочку в знак того, что разговор окончен. – Если не верите мне, спросите Шэда. Он тоже идет со мной.

– Шэд? Мой Шэд? – поднял брови мистер Орли.

– Да, ваш Шэд. Он настолько любезен, что решил проводить меня, – объяснила Эрин. – Там могут возникнуть проблемы.

– Тогда смотри, будь поосторожней.

– Постараюсь.

– Потому что хорошего вышибалу ох как трудно найти, – добавил мистер Орли. – Труднее, чем хорошую танцовщицу. Хочешь – верь, хочешь – не верь.

Эрин познакомилась с Дэрреллом Грантом в броуордской больнице, где ее мать лежала после косметической операции. Превращение ее выпуклого пупка во втянутый обошлось ей в полторы тысячи долларов. Эрин не совсем понимала, зачем нужно было это делать, но мать клятвенно заверила ее, что подобным же операциям подвергались все самые известные фотомодели.

Эрин стояла у постели матери, рассматривая дело рук хирурга, когда в палату вошел Дэррелл Грант со стопкой свежих простыней и чистым судном. Он служил в больнице санитаром и, как позже узнала Эрин, именно там пристрастился к наркотикам и к инвалидным коляскам. Однако внешне Дэррелл никак не походил на преступника. Эрин в то время была еще достаточно наивна, чтобы полагать, что все преступники непременно должны иметь кривые зубы, жирные волосы и татуировки тюремного содержания. Ей казалось, что мужчины приятной наружности, с аккуратно подстриженными волосами пользуются тем же преимуществом, что и миловидные женщины с изящной прической: мир и люди принимают их лучше, а потому им нет надобности вести себя ненадлежащим образом.