Картер Браун - Мэвис и супершпионы Страница 14

Разговор с зеркалом продолжался бы еще долго, но тут в дверь снова постучали. Это либо Марти, либо Пит, больше некому. И тот и другой могли вспомнить какие-нибудь ценные указания и вернуться. Вывод один: дверь надо открыть.

Я так и поступила.

Зачем я это сделала?! Человек-гора зажал мощной лапищей мне рот, а второй лапищей схватил за талию, причем она вся уместилась в его руке.

— Идем, — сказал Али-Баба. Как ни странно, голос у него оказался тонким и негромким: наверное вся сила ушла в мышцы. — Хозяину надо.

Я сопротивлялась, но тщетно! Али-Баба просто перебросил меня через плечо, как мешок. Ноги мои барабанили по его спине, кричать я не могла, потому что великан все еще зажимал мне рот. Конечно, мне вообще не стоило дергаться.

Телохранитель принца внес меня в какую-то комнату и бросил на ковер, как наложницу. Ну и порядки в этих восточных странах! Хорошо еще, что великан тут же вышел. Его присутствие действовало бы на меня угнетающе. Я вскочила на ноги, но услышав, что Али-Баба закрывает с той стороны дверь на ключ, обмякла.

И тут я увидела нечто бесподобное: такого сексодрома мне никогда не приходилось лицезреть. Гигантских размеров кровать под балдахином, который покоился на четырех стройных столбиках. Кровать была довольно высокой. Взобраться на это ложе можно было только на ковре-самолете.

Кровать не пустовала! На ней находился сам принц Гарун аль-Саман. Наверное, Его высочество вживалось в роль тирана, а впрочем, восточному принцу и вживаться не обязательно — воспитание возьмет свое...

— Шахразада, приветствую вас, — сказал он величественно. — Вы пришли, чтобы рассказать мне сказку? Что ж, это будет первая наша ночь.

— И последняя! — заорала я. — Сказки вам рассказывать? А по шее не хотите? Да я сниму ваш сапог и...

Тут я разъярилась. В меня как будто бес вселился. Насколько я боялась телохранителя, настолько смела была с самим принцем.

— Как вы посмели послать ко мне этого тупого верзилу?! Он тащил меня так, как будто я ваша наложница. Что за манеры?! Немедленно выпустите меня, если не хотите неприятностей.

Его высочество соскользнул с кровати, как с горки, и мигом очутился возле меня.

— Э... Стоп! Не подходите, — предупредила я. — А то закричу.

— Кричите, — спокойно ответило это арабское нахальство. — Но на Ваш крик прибежит один только Олл, а он умеет успокаивать женщин.

— Умеет, — вздохнула я. — Одной левой...

— Вот-вот! У него богатый опыт. Одно время он был начальником охраны в гареме отца. Когда отец менял фавориток и бывшая фаворитка бунтовала, Олл голыми руками успокаивал ее... навсегда. Это было потрясающее по своей утонченной жестокости зрелище...

Господи, куда я попала! Из глубокой воды да в водоворот!

— Ну, чего же вы дрожите? Идите ко мне! — Он властно притянул бедную Мэвис к своей груди и улыбнулся. — Не думайте о плохом, Шахразада. Пока Олл караулит наш покой, мы можем наслаждаться любовью полной мерой.

— И вас не интересует, что я думаю по этому поводу? — пролепетала я.

— Какая вы красивая! — вздохнул принц. — И нежная. И вся моя. Я беру эту красоту, но отныне я ваш должник.

Что ни говори, а выражался он — дай бог каждому мужчине. Я и глазом не успела моргнуть, как почувствовала, что меня целуют. В первое мгновение я совершенно рефлекторно ответила на поцелуй — а как иначе я могла отреагировать на ласку?! Но уже в следующий миг почувствовала, как чья-то шкодливая рука лезет туда, куда не следует, и оттолкнула негодника.

— Вы слишком торопитесь, — сказала я, тяжело дыша. — Дайте мне время сообразить, подумать...

— Разве можно придумать что-то другое, кроме того, что всегда происходит между мужчиной и девушкой, когда они остаются наедине? — заметил он вполне резонно и, подойдя к стене, выключил свет.

Светильники погасли, но тут же под балдахином зажглись мириады звездочек — словно искусственное небо появилось над необъятной кроватью. Это было так романтично, что я невольно потянулась к лежбищу, чтобы рассмотреть все получше. Гарри положил свою руку мне на талию и, заглянув в лицо, произнес:

— Красиво, да? Я всегда вожу с собой это ложе. Там есть встроенные зеркала, и когда мы будем любить друг друга, вы, Мэвис, увидите, как наши тела будут извиваться, как рыбки, в пучине моря. Это так прекрасно, что вы пожелаете придти сюда и в следующую ночь, и еще... Скажите, милая, что вы хотите разметать свои локоны на этом ложе, освободить тело от этих оберток, что вы хотите...

— Я хочу... стакан воды.

Гарри был потрясен. Он включил верхний свет и спросил с беспокойством:

— Вы больны?

— Нет... Но хочу воды.

Гарри перевел дух и успокоился.

— У меня есть что выпить. — Он указал рукой на бар в углу, и я заметила, что тот действительно полон бутылок с яркими наклейками. — Я утолю вашу жажду... Вином и любовью. Мы не будем торопиться, впереди — такая ночь...

Он не спеша направился к бару. Я двинулась следом. Мои босые ноги ступали по пушистому ковру бесшумно. Гарри так и не понял, кто стукнул его ребром ладони сзади по шее. Я заметила, что перед тем, как упасть, он вытаращил глаза и... рухнул к моим ногам.

Глядя на поверженного, я никак не могла понять, правильно ли поступила. С одной стороны, принца следовало беречь, но, с другой стороны, как же иначе завоевать свободу?! Разве принц не мог сделать так, чтобы мое человеческое достоинство не было унижено? Думаю, что мог. Но не захотел, за что и поплатился.

Однако решив одну проблему, я тут же вляпалась в другую. Гарри я уложила легко, но как быть с той гориллой, что стережет дверь в коридоре?

И тут я припомнила, как Гарри днем очутился в моей комнате. Почему бы и мне не воспользоваться балконом? Я тихонько отодвинула штору, открыла дверь балкона и вышла наружу. Теперь нужно перепрыгнуть с одного балкона на другой. Ой-ей-ей! Как же я одолею такое расстояние — футов десять, не меньше? Если я прыгну неудачно, то наверняка упаду и разобьюсь — эта ночь будет последней ночью Шахразады. Но если не прыгну, то Гарри очнется, позовет Олла, а потом будет наблюдать как Олл с «утонченной жестокостью»... Нет, надо прыгать.

Взобравшись на балюстраду, я набрала в легкие побольше воздуха и что есть силы оттолкнулась от нее ногами. Хорошо, что я вытянула руки. До соседнего балкона я не долетела, но успела вцепиться в него. Так и повисла, прекрасно понимая, что теперь, когда кончатся силы, я уж точно упаду и разобьюсь.

Зубы мои выбивали мелкую дробь, я стала вспоминать слова молитвы... Боже, до земли футов тридцать, а то и сорок... Там внизу растут какие-то колючки. Если я не разобьюсь, то буду пронзена острыми иглами... Может, закричать? Тогда примчится Олл... Какие у него железные беспощадные лапищи... Мысли в моей голове стали путаться. Я чувствовала, как слабеют руки. На сколько меня еще хватит? На пять минут? На пять секунд?

Вдруг кто-то мощно облапил мои ягодицы. Что происходит?! Что со мной делают?! Я в состоянии прострации, а какой-то ублюдок хочет воспользоваться моментом и изнасиловать! Руки, которые держали меня, были явно мужскими, уж в этом я разбираюсь! Мужчина находился на балконе нижнего этажа.

— Я вас схватил, — сообщил этот маньяк. — Можете не волноваться. Держу крепко.

Я пробормотала что-то, прикидывая, на мне еще нейлоновые трусики или их уже нет.

— Сейчас я скажу «раз!», и вы отпустите руки, — произнес насильник.

Но мои пальцы разжались гораздо раньше. С тихим криком я полетела вниз, но в этот момент мужчина дернул меня на себя, и я упала на нечто мягкое. Господь услышал меня! Я была жива и даже цела.

Вскочив на ноги, я уставилась на того, кто спас меня. Великий боже, это был мистер Амальфи! Он тоже поднялся на ноги, и потирал бок, постанывая и кряхтя. Наверняка я сильно ударила толстяка при падении.

— Мистер Амальфи! Как я вам благодарна! — Я чуть было не принялась растирать его поясницу и бок. — Вы меня спасли! Я не слишком вас изувечила?

— Так, слегка... Думаю, пройдет.

Он улыбался через силу.

— Не ожидал, что у такой очаровательной блондинки окажется... хм... плотное телосложение.

— Да, так вот вышло... Пришлось прыгать с одного балкона на другой, и неудачно... Наверное, если бы не вы, я уже лежала бы на земле... Вы поддержали меня в трудную минуту... В прямом смысле...

Тут у меня зачесалась спина и то, что пониже. Я покраснела при мысли, что на моих ягодицах остался отпечаток всех десяти пальцев толстяка.

Мистер Амальфи уже пришел в себя: боль поутихла. Он подтянул пояс своего халата и бодро сказал:

— Все позади. Мы с вами оба остались живы. Но скажите, Мэвис, — тут он посмотрел на меня более пристально, — почему вы выбрали столь экстравагантный способ передвижения по вилле? Вам не нравятся коридоры?

— Коридоры нравятся... только в них торчит этот страшный Олл. Горилла скрутил бы мне шею, как цыпленку...

— Но почему?