Людмила Милевская - Мерзавец на выданье Страница 15

— В каких делах? У меня нет никаких дел.

— Дела я тебе всегда найду. Ты главное усвой: роль твоя такова — ну просто ребенок. Бескорыстный ребенок, не ждущий от людей ничего, но одновременно нуждающийся в помощи и защите. Нужно вынудить этого сухаря вложить в тебя свою душу.

— Ха! — нервно развеселилась Валерия. — Будто не этим занимаются все остальные женщины. И мало у кого получается.

— Да, — бодро согласилась Елизавета. — Размягчением сухарей занимается каждая до самой своей смерти и начиная с двадцати. Теперь уже и с пятнадцати. Но не все знают секреты.

— А ты знаешь?

— Знаю. Мужчины скупы на все: и на «бабки» и на эмоции. Именно в этом их основная слабость. Уж если они куда-нибудь вложатся, то безмерно этим потом дорожат. Поэтому, чтобы сразу его не вспугнуть, заманивать будем осторожно и постепенно. Для начала потребуется помощь чисто символическая, так, пустячок: где совет, где подсказка. Главное, чтобы он видел, как благодаря его «помощи» налаживаются твои дела.

— Какие дела?

— Я же сказала: дела найдутся. Ты, естественно, к нему со всей признательностью, не более. Но признательности должно быть много, очень много. Здесь трудно переборщить. Все в таком ключе: «Ах, как вы мне помогли! Ах, чтобы я без вас делала! Ах, как мне повезло, что у меня такой советчик! Ах, какой у вас бесценный опыт!» и т. д. и т. п.

— Какой ужас, — возмутилась Валерия. — Это же наглая неприкрытая лесть. Его не стошнит?

— Ну что ты. Он будет млеть, — заверила Елизавета. — Чем глупее ты будешь выглядеть, тем больше обеспечишь шансов и наберешь депансов.

— Фу, меня стошнит, — призналась Валерия. — «Ах, какой у вас бесценный опыт!» — передразнила она и зло сплюнула: — Тьфу! Никогда так не смогу! Противно!

— Глупая, ты не поняла. Так и не надо. Я передала тебе суть, грубый смысл, а как обрастить его тонкостями придется отдельно тебя учить. К примеру, делишься с ним проблемами, спрашиваешь как поступить. Он, естественно, пытается от тебя отмахнуться, как от назойливой мухи…

— На такие толкаешь меня унижения?

— Лерка, не будь занудой. У него своих дел по горло и все важней твоих. Ты должна быть с понятием, не настаиваешь, с извинениями отступаешь, но регулярно горюешь.

Валерия удивилась:

— Интересно, как я могу горевать регулярно, когда мы видеться будем от случая к случаю.

Елизавета психанула:

— Ну ты как ребенок, честное слово! Что, не видела никогда людей с петлей на шее? Их вокруг тьма и в метро, и в «Мерседесах», даже в театрах и на пляжах встречаются. Некоторые всю жизнь свою так проживают — с петлей на шее — вот и учись у них демонстрировать свое горе-злосчастье. Как увидишь его, так сразу вздыхай, улыбайся сквозь слезы, вдруг сорвись, зареви.

— Какой ужас! А он меня не возненавидит случайно? — скептически поинтересовалась Валерия. — Не станет меня избегать?

— Он разозлится, конечно, — вынуждена была согласиться Елизавета, — но как воспитанный человек поинтересуется в чем дело. Тут ты и вывалишь ему воз проблем.

— Каких?

Елизавета возмущенно воззрилась на подругу:

— Хочешь сказать, у тебя нет проблем?

— Есть, но не рассказывать же ему о счетах за квартиру и про ссоры с Французским.

— С ума сошла?! О своем Французском вообще забудь. Его дни сочтены. Да-а, — согласилась Елизавета, — проблемы еще надо хорошенько обдумать. Действительно, не каждой твоей проблемой можно делиться с приличным человеком. Тем более с матерым волком. Но, ничего, чем-нибудь да и поделимся.

— А дальше?

— Ему от твоих проблем станет смешно, себе таких пожелает и надает советов. Вот тут-то, слышь, Лерка, и надо закладывать фундамент для лести.

— Ну ты даешь! — поразилась Валерия. — И как же его закладывать?

— Надо не дифирамбы ему петь, как ты, дурища, подумала, а сдержанно поблагодарить и робко выразить сомнение, что его советы приведут к желаемому результату. Еще лучше будет, если выразишь желание поступить наооборот. Он ужаснется твоей неопытности и начнет тебя убеждать, ты же стой на своем и опасайся, опасайся, что следуя его советам окончательно все испортишь. Он плюнет и решит, что ты безнадежная дура, какой на самом деле и являешься.

— Осторожно, — предупредила Валерия, но Елизавета сообщила:

— Для бабы быть дурой не грех, а заслуга. Короче, — продолжила она, — после всех экзерсисов он рассердится и поставит на тебе крест. Увидев тебя снова, захочет сбежать, и вот тут-то ты ему вывалишь свои достижения. И ремарку: мол надо же, помогло, мол, откуда вы только все это знаете? Сколько, оказывается, в этих делах премудростей. У него сразу хвост пистолетом!

— Думаешь?

Елизавета расхохоталась:

— Знаю. В таких случаях мужики радуются как дети. Я буду не я, если он не проявит к тебе интерес. При встрече сам уже будет спрашивать как твои дела. Сам будет набиваться с помощью, но по мелочам. По мелочам.

— Вот именно, мужики напрягаться не любят, — вздохнула Валерия, вспоминая диван с Французским.

— Сначала по мелочам, потом все серьезней, серьезней. Когда наш матерый волк на приличную помощь замахнуться дерзнет, вот тогда и влюбится, а уж там пускай сам голову ломает как пойти на роман. Мы, естественно, стоять в стороне не будем. Подскажем. Поможем.

От планов таких Валерия запаниковала:

— Как — поможем? Как — подскажем?

— Не прямо, не прямо, — успокоила ее Елизавета. — Намеками, ситуациями, нами же создаваемыми. У меня есть знакомый писатель, Круглов. Слышала о таком?

— Еще бы! Кто о нем не слышал!

— Он нам напишет ошизенный сценарий. Впрочем, других он и не умеет писать. Короче, положись на меня.

После такой атаки, Валерия, дрожа от страха, положилась.

Вскоре Елизавета примчалась, сграбастала подругу и всю дорогу готовила ее к первой встрече с избранником.

— Понимаешь, — твердила она, — твоя главная задача вызвать у него положительные эмоции. Но не просто вызвать, а на бессознательный уровень перевести. А еще лучше, на уровень рефлексов. Как у собаки Павлова при виде еды выделялась слюна, так у него при виде тебя должны выделяться положительные эмоции. Увидит тебя, и сразу, как говорится, улыбкой радости лицо его перекосит.

— Хорошо бы, — скептически откликнулась Валерия, — но как этого добиться?

— Не просто, но возможно, — заверила Елизавета. — Тут главное — терпение. Главное не спешить, не вызвать у объекта подозрения. Упаси бог, догадается, что мы на него глаз положили — считай, ку-куру-куку! Полный провал! Если этот гад заподозрит, что мы держим наготове ошейник, такого задаст стрекача — только пятки его и видали.

— Ой, мамочка моя дорогая, — испуганно проскулила Валерия, чем доставила Елизавете удовольствие.

Она подняла указательный палец и назидательно сообщила:

— Добывать мужа — тяжкий труд; добывать мужа-матерого волка — ювелирная работа. Поэтому, Лерка, играй. Постоянно играй. Никаких искренних эмоций. Хочешь откровенности — играй. В любви, как в театре: искренность порождает фальшь, и только игра творит шедевры истинных чувств.

Грандиозность задачи Валерию испугала. Бедняжка уже дрожала от страха и готова была прямо на ходу выпрыгнуть из автомобиля подруги.

— Что же мне делать? — краснея и бледнея, мямлила она.

Елизавета поняла, что перестаралась.

— Не так страшен черт, как его малюют, — заверила она. — К тому же, у тебя есть я. Я и сценарий. Пока будь мила, весела, обаятельна, восхищайся им, восхищайся, но всем своим видом давай понять, что он для тебя слишком большая величина, чтобы ты могла на него рассчитывать. Но смотри не переборщи.

Внимательно посмотрев на подругу, Елизавета махнула рукой:

— Знаешь что, сегодня лучше вообще помалкивай. Пока у нас одна задача: просто попасться ему на глаза.

— Ах, вот оно что, — обрадовалась Валерия, приходя в себя. — Значит, ничего пока делать не надо.

— Приехали! — воскликнула Елизавета и резко затормозила.

Она снова критическим взглядом окинула подругу и пришла к выводу, что держится та уже сносно. Правда, увидев толпу газетчиков и известных телерепортеров, Валерия запаниковала, вцепилась в руку подруги и лихорадочно зашептала:

— Нет, нет, Лиза, пойдем отсюда, я передумала, я боюсь, я уже ничего не хочу.

Но Елизавета знала: главное поскорей усадить ее за спины светил. Там Валерия успокоится и будет с интересом наблюдать за происходящим, забыв о своих страхах. Поэтому она не рвалась в первые ряды, полагая, что, отбившись от толпы, легче привлечь к себе внимание объекта.

Каково же было ее изумление, когда на стул рядом с Валерией опустился… неприметный щуплый голубоглазый белокожий блондин среднего роста, стеснительным и смешливый.

— Можно присесть рядом с вами? — с глупым хихиканьем смущенно спросил он, и Валерия радостно ему разрешила.