Наталья Александрова - Укрощение свекрови Страница 15

И вот теперь я припала к дверному глазку, чтобы не пропустить шоу.

Анюта вылетела на площадку и прямиком устремилась к усатому незнакомцу. Тот шарахнулся от нее, прижался спиной к стене и поэтому сумел удержаться на ногах, когда собака поставила огромные лапы ему на плечи.

– Забери свою собаку! – придушенно выкрикнул усатый.

– Что? – переспросил Иннокентий, небрежно помахивая отстегнутым поводком. – Вы что-то сказали? Вы к кому – к Даше? Но ее, кажется, нет дома…

Анюта раскрыла пасть до предела своих возможностей. Она явно поняла, что на этот раз хозяин нисколько ее не осуждает, и старалась извлечь из ситуации максимум удовольствия. Нервы незнакомца не выдержали, он каким-то чудом выскользнул из Анютиных объятий и кубарем скатился с лестницы.

– Он ушел! – громко проговорил Иннокентий, повернувшись к моей двери. – Можешь выходить, если тебе нужно! Если хочешь, мы с Анютой тебя проводим!

Когда мы все трое выползли из подъезда, черной машины с тонированными стеклами во дворе уже не было.

– Тебе куда? – осведомился Иннокентий.

– Ну-у… – Я задумалась.

Куда мне нужно? Да никуда! Больше всего мне хочется поесть чего-нибудь простого и горячего, например грибного супа, или пшенной каши, или картошки со сметаной, а потом завалиться на диван перед телевизором. И чтобы показывали какой-нибудь старый классический детектив, про Мегрэ там или про того же Пуаро… Представив большую тарелку, наполненную желтой рассыпчатой кашей с аккуратной ямочкой посредине, куда налито топленое масло, а вокруг поблескивают крупинки сахарного песка, я мысленно застонала. Несчастный мой оголодавший желудок взвыл, так что Анюта оглянулась и в недоумении склонила лобастую голову набок.

Иннокентий деликатно кашлянул, а я разозлилась. Судя по всему, каши мне в ближайшее время не видать, как и телевизора. Тут я осознала, что меня, можно сказать, выгнали из собственной квартиры. Как я могу там находиться, если все время лезут какие-то подозрительные типы? Судя по упорству, с каким они меня преследуют, я им очень нужна. Но зачем? Какой интерес я могу представлять?

На этот вопрос против обыкновения у меня был ответ.

Итак, вряд ли кто заинтересуется мной как личностью, откровенно говоря, я и самой себе не слишком интересна, но вот в связи со смертью Вадима… Но я-то знаю, что про его смерть я ничего не знаю. И про его дела тоже.

Тут я так резко остановилась, что сосед поддержал меня под руку.

– Тебе нехорошо? – заботливо спросил он.

Мне стало смешно. Выражается Иннокентий как в позапрошлом веке! «Нехорошо», ну надо же! Убит мой бывший муж, и вся его семейка втягивает меня в огромные неприятности. Уже втянула, судя по визитам людей из черной машины. Я умираю от голода, и, судя по всему, сегодня мне негде будет ночевать.

– Мне хорошо, – мрачно ответила я, – мне просто замечательно.

Он не поверил и крепче прижал к себе мою руку. Анюта оглянулась на ходу, и в глазах ее я увидела легкое недовольство. Недовольство, граничащее с ревностью. Я немного успокоилась и продолжила размышлять. Пора научиться доверять самой себе. Итак, я не верю, что Вадима убила Карина из ревности. Сама я тоже этого не делала ни из ревности, ни ради того, чтобы они все наконец оставили меня в покое (хотя и очень хотелось иногда). Если и была у моего бывшего еще какая-нибудь посторонняя баба, то ей убивать его тоже не было никакой необходимости. Не стоит он того. Стало быть, ревность мы исключаем. И тогда получается, что убили моего бывшего из-за его сомнительных дел. А вот чем он занимался, во что влип, я понятия не имею. Больше того, Карина тоже, Вадим своим женам никогда не рассказывал о своих делах. Раньше я думала, что он просто, что называется, «рыло делает», то есть набивает себе цену и напускает на себя туманный вид, чтобы его считали кем-то значительным, а на самом деле крутится в мелком бизнесе, что-то покупает и перепродает, посредничает, с кем-то договаривается, кто-то его надувает, кого-то надувает он по мелочи – в общем, обычная суета, от которой денег в семейный бюджет попадало очень мало.

Вряд ли он сильно изменился, живя со следующей женой. Карина, конечно, не я – тихая и воспитанная девушка из приличной семьи, она не стала мириться с хроническим безденежьем и устраивала Вадиму полноценные скандалы не реже двух раз в неделю. Он утроил усилия, денег, по-видимому, прибавилось, но по-прежнему никто не знал, чем же все-таки он занимается. Обо всем этом я знала от свекрови, она ненавязчиво так напоминала при разговоре, что Вадик очень устает, потому что много работает, а его жене все мало.

Н-да… Крути не крути, а если я хочу прояснить эту историю, нужно идти к свекрови. И спросить ее прямо, какого черта она врет про Карину и зачем ей это нужно. Сказать, что я видела их выходящими вместе в тот день, и пускай она повертится. Думаю, что в таком состоянии, как сейчас – голодная и злая, – я вполне способна держаться твердо.

Я осторожно оглянулась в поисках черной зловещей «Ауди». Вроде бы никто нас не преследовал, очевидно, Анюта нагнала такого страха на тех типов, что они решили взять тайм-аут. Я решила, что не стану садиться в машину, а поеду на маршрутке, на людях как-то спокойнее.

– Спасибо тебе, Иннокентий. – Я ткнулась губами ему в щеку. – Спасибо за все. Дальше я сама.

– Ты уверена, что справишься? – Он внимательно поглядел мне в глаза.

Я совершенно ни в чем не была уверена, однако улыбнулась ему как можно безмятежнее, мне не хотелось его впутывать в свои дела.

– Ну, как знаешь. – Он махнул рукой проезжающей маршрутке.

Анюта простилась со мной холодно, без обычных лобзаний. Больше того, она повернулась боком и слегка приподняла верхнюю губу. Так что обнажился левый клык. Очень впечатляющий, надо сказать.

Возможно, она обиделась, что поблагодарила я только Иннокентия, а про нее забыла.

Окна свекрови на четвертом этаже были закрыты занавесками, и у меня шевельнулась трусливая мысль, что, возможно, ее нет дома. Однако я тут же прогнала эту мысль прочь, потому что, во-первых, куда Шурочке сейчас деваться? Сидит дома и горюет. А во-вторых, я совершенно не представляла, что мне делать, если не застану свекровь.

Я поднялась на четвертый этаж пешком, поглядывая в окна на предмет обнаружения подозрительной черной «Ауди», однако все было тихо. У Шурочкиной двери я причесалась, сделала приличествующее случаю серьезное выражение лица и позвонила в дверь. Послышались шаги.

В свое время свекровь, по ее собственному выражению, пыталась сделать из меня настоящую женщину. То есть в ее понимании такую особу, которая похожа на нее саму как две капли воды. Она давала мне настойчивые и непрошеные советы по поводу прически и гардероба, пробовала на мне всевозможные диеты и косметические средства. И однажды прочла целую лекцию о походке.

– Дашутка! – говорила она. – Девочка моя дорогая! Ну как ты ходишь? Ты думаешь, что если женщина не топает, как слон, не сопит при ходьбе, как бегемот и не размахивает руками, как ветряная мельница, ее походку можно назвать идеальной?

Помню, я слабо возражала тогда, что хожу вполне прилично – лишнего веса у меня нету, размер шага средний, я не косолаплю и не загребаю ногами при ходьбе.

– Женщина должна ходить легко, – не слушая моих возражений, щебетала свекровь, – ступать на носочек, тогда получается очень воздушно.

И она демонстрировала мне свою походку, напоминающую прыганье встревоженного воробья.

В этот раз я не услышала за дверью привычных воробьиных подскоков. Вместо этого раздавалось шварканье, как будто дворничиха метет сухой асфальт лысой метлой, поднимая тучи пыли, даже чихнуть захотелось. Я поняла, что на Шурочку давит груз непосильного горя – где уж тут прыгать, когда сына убили. Я встала против дверного глазка и скорбно опустила уголки губ.

Дверь открыли, не спрашивая.

Свекровь свою я знала отлично – пока была замужем, мы тесно общались, да и потом она не давала забыть о себе. Но скажу честно, увиденное меня потрясло.

Вместо довольно ухоженной, хоть и немолодой женщины передо мной стояла не старуха, нет, а вообще нечто невообразимое. На ней были темно-синие засаленные штаны, а сверху жакетик от летнего костюма в черно-белую клеточку. Я помнила этот костюм и знала, что свекровь перестала его носить, еще когда мы с Вадимом были женаты. И вот, оказывается, не выбросила. На лице, понятное дело, не было никакого макияжа, только глаза отчего-то сильно обведены черным, как у медведя-коалы.

Я молча пялилась на жуткую личность. Где аккуратные седоватые кудряшки, где кокетливые шарфики на все случаи жизни? Где губки, тщательно накрашенные сердечком?

Волосы торчали седой паклей и были прикрыты странной черной косынкой. Вглядевшись, я увидела на косынке контуры черепа и поняла, что это – дешевенькая бандана, которую мой бывший муж выиграл в студенческие годы на конкурсе диджеев в поселке Будогощь (не спрашивайте, как он там оказался).