Дональд Уэстлейк - Проклятый изумруд Страница 15

— Вот это игрушка! — воскликнул он.

Дортмундер внезапно засомневался.

— Ты уже водил такие аппараты, да?

— Я же сказал тебе, что могу водить все, что угодно.

— Да, говорил, я помню. Ты можешь водить все, что угодно, — повторил Дортмундер, — но мне интересно, водил ли ты такие аппараты?

— Не отвечай ему, — предупредил Келп Марча. — Я не хочу знать, да и он тоже. По крайней мере, сейчас. Поднимемся на борт.

— Давай, — согласился Марч, в то время как Дортмундер качал головой.

Марч обошел «линкольн», открыл багажник, и снаряжение стали переносить в вертолет. Чефуик держал в руке свою черную сумку. Гринвуд и Дортмундер взвалили на плечи два пулемета, на стволах которых, будто туша заваленного кабана, висел зеленый стальной ящик с детонаторами и гранатами со слезоточивым газом. Келп нес большую картонную коробку, полную наручников. Марч убедился, что «линкольн» надежно заперт, и поспешил следом с тяжелым радиоглушителем величиной с ящик из-под пива, ощетинившийся шкалами и телескопическими антеннами.

Внутри вертолет был похож на машину; две скамейки спереди и длинная скамья сзади. Позади оставалось место для багажа, и все снаряжение сложили туда. Потом устроились: Марч за штурвалом, Дортмундер рядом с ним, остальные на задней скамейке.

Захлопнули дверцы, и Дортмундер посмотрел на Марча, который разглядывал приборный щиток. Через минуту Дортмундер с чувством проговорил:

— Ты никогда даже не видел вертолета!

Марч повернулся к нему:

— Ты что, смеешься? Я читал в журнале «Популярная механика», как его сделать! Думаешь, я не смогу его вести?!

Дортмундер бросил взгляд на Келла.

— Лучше бы я сейчас толкал энциклопедии… Марч оскорбился:

— Ладно, смотри сюда. Видишь, я нажимаю эту кнопку? Потом опускаю рычаг и… Раздался рев. Дортмундер поднял голову и увидел начавшие вертеться лопасти. Они вертелись все быстрей и быстрей и превратились в сплошной вихрь.

Марч похлопал Дортмундера по плечу. Он продолжал объяснять ему, что делает, манипулируя рукоятками, хотя Дортмундер его не слышал. Тем не менее Дортмундер наблюдал за ним, потому что это было лучше, чем смотреть на вихрь вверху.

Внезапно Марч улыбнулся, откинулся назад на сиденьи, кивнул головой и вытянул палец. Дортмундер наклонился вперед, чтобы бросить взгляд вниз, и земля оказалась далеко-далеко, оранжевая, желтая, зеленая, черная, с данными полосами теней от заходящего солнца.

— Вот это да, — тихо проговорил Дортмундер, зная, что его никто не слышит.

Марч в течение нескольких минут продолжал двигать различными рукоятками, чтобы освоиться, кидая вертолет туда и сюда, затем стабилизировал аппарат, и они начали, полет на северо-восток.

Дортмундер никогда не представлял, что небо может быть до такой степени заполнено машинами. Аэропорт Ньюарк находился неподалеку, и плотность самолетов, круживших в небесах, очень напоминала интенсивное движение машин, кружащих воскресным утром в поисках места для стоянки. Марч летел на максимально малой высоте и быстро приближался к Нью-Йорку.

Они прошли над Ньйарк-Бей, Джерси-сити и Аппер-Бей.

Марч, к тому времени вполне освоивший пилотирование, слегка повернул налево, и они полетели над Гудзоном по направлению к северу, оставив Манхэттен справа, а Нью-Джерси слева. После первых минут испуга полет Дортмундеру понравился.

Марч, видимо, не делал ошибок, и, если не считать шума, то было даже приятно парить в воздухе. Парни сзади толкали друг друга локтями и указывали на различные небоскребы. Дортмундер обернулся, чтобы широко улыбнуться Келпу, тот слегка пожал плечами и ответил ему тем же.

Самолет, шумом которого они хотели воспользоваться, чтобы остаться незамеченными, все вечера пролетал над комиссариатом в семь часов тридцать две минуты.

Увы, в этот вечер они не были в состоянии услышать его, ибо слышали только рев собственного вертолета. Приходилось идти на риск, в надежде, что он пролетит в положенное время.

Марч похлопал Дортмундера по колену, указывая рукой вправо.

Дортмундер повернул голову и увидел еще один вертолет.

Пилот помахал рукой, и Дортмундер ответил ему тем же. Человек рядом с пилотом был слишком занят, чтобы приветствовать их — он говорил в микрофон, наблюдая за вест-сайдской магистралью, забитой машинами.

Вдали, слева от них, солнце медленно опускалось к Пенсильвании, небо становилось розовым и пурпурным. Манхэттен уже был погружен в полумрак.

Дортмундер посмотрел на часы. Семь двадцать. Все шло хорошо.

Оли собирались облететь комиссариат и приблизиться к нему сзади, чтобы полицейские, находившиеся перед зданием, не заметили спускающегося на крышу вертолета.

Теперь Марч уже знал, как опускаться и подниматься. Нужную им улицу он обнаружил благодаря заметным издалека Центральному Парку и перекрестку Бродвея и Вест-Энд-авеню. Внезапно прямо перед ними появился черный прямоугольник крыши комиссариата.

Келп наклонился вперед, хлопнул Дортмундера по плечу и, когда тот повернулся, указал ему на небо справа. Дортмундер увидел самолет, летевший на восток и ревущий во всю мощь своих моторов. Дортмундер улыбнулся и кивнул головой.

Марч посадил вертолет так осторожно, как поставил бы стакан с пивом на стойку бара. Он выключил двигатель, и во внезапно наступившей тишине стал слышен самолет, пролетавший над ними по направлению к Ла-Гуардиа.

— Последняя остановка, — объявил Марч. Шум самолета постепенно замер вдали.

Дортмундер открыл дверцу, и все выбрались на крышу. Чефуик поспешил к двери небольшой постройки посреди крыши, в то время как другие разгружали вертолет. Келп взял кусачки, подошел к краю крыши, лег плашмя на живот и, вытянув руки, перерезал телефонные провода. Марч установил портативный глушитель, одел наушники и начал манипулировать ручками настройки. Все радиопередачи из здания тут же прекратились.

Тем временем Чефуик справился с дверью. Дортмундер и Гринвуд набили карманы детонаторами и гранатами со слезоточивыми газами и последовали за Чефуиком по лестнице до глухой металлической перегородки. Чефуик некоторое время смотрел на нее, потом заявил:

— Придется взорвать. Поднимитесь обратно.

Келп в это время спускался, неся в руках коробку с наручниками.

Дортмундер встретил его на полпути:

— На крышу! Чефуик будет взрывать.

— Ясно. Все трое поспешно поднялись. Марч отошел от глушителя и сидел на краю крыши; около него были разложены детонаторы.

Он повернулся к поднявшимся и замахал руками, но Дортмундер показал ему два пальца, давая понять, что нужно подождать две минуты. Марч согласно кивнул головой.

Чефуик появился на крыше.

— Порядок? — спросил его Дортмундер.

— Три, — несколько возбужденно проговорил Чефуик. — Два. Один.

Внизу громыхнуло, серая пыль заполонила лестницу и поднялась на крышу.

Дортмундер сквозь дым побежал по лестнице вниз и увидел, что дверь лежит на полу. Он ринулся вперед и попал в маленький квадратный вестибюль. Как раз напротив тяжелая решетка, усиленная поперечинами, закрывала конец вестибюля. Там начиналась лестница. За решеткой на высоком табурете сидел полицейский — худощавый пожилой человек с седыми волосами; рефлексы его были несколько замедленными. К тому же он не был вооружен. Дортмундер знал и от Гринвуда, и от Марча, что ни один полицейский на этом этаже не был вооружен.

— Займись им, — бросил через плечо Дортмундер и повернулся в другую сторону, где коренастый полицейский. Державший в руке сандвич с ветчиной и сыром, пытался запереть другую решетку. Дортмундер наставил на него пулемет и сказал:

— Брось!

Полицейский замер и поднял руки. Кусок хлеба повис у него между пальцами, как ухо собаки.

Гринвуду тем временем удалось уговорить старого полицейского подумать об отставке. Тот застыл с поднятыми руками, а Гринвуд бросил три детонатора и две гранаты со слезоточивым газом через решетку на лестницу, где они нанесли серьезные разрушения, — чтобы никто не вздумал подниматься.

На этаже был еще один дежурный полицейский — между второй и третьей решетками. Он сидел за старым письменным столом и читал журнал. Когда появились Дортмундер и Гринвуд, толкая перед собой двух полицейских, третий поднял голову, ошеломленно посмотрел на них, положил журнал, встал и, подняв руки, спросил:

— Вы уверены, что попали по адресу?

— Открой, — велел ему Дортмундер, указав на последнюю решетку.

Отсюда были видны камеры и руки, махавших через решетки по обе стороны коридора. Никто не знал, что происходит, но все хотели принять участие.

— Послушайте, — сказал третий полицейский Дортмундеру. — Самый опасный здесь — литовский моряк. Оглушил бутылкой бармена и тому наложили семь швов… Вам точно нужен кто-то из наших?

— Давай, открывай, — поторопил Дортмундер.