Елена Логунова - Принц в неглиже Страница 15

— Сами понимаете, в море он впервые! — Тил пыталась объяснить очевидную нервозность «пса».

«В таком виде уж точно», — раздраженно подумал Дон. На самом деле он был путешественник со стажем, и фраза Тил его задела. Ему вдруг ужасно захотелось встать на задние лапы, небрежно облокотиться на стойку, лениво зевнуть и мечтательно обронить бледнеющему на глазах офицеру что-нибудь вроде: «Когда мы в последний раз шли с Мадагаскара…»

— Может быть, стоило оставить его дома? — предположил офицер, недружелюбно глядя на Дона.

— Что вы, ведь из-за него-то мы и плывем: отправляемся на международную выставку собак редких пород! Приходится плыть, потому что самолетов он боится…

— Да? — Таможенник с оскорбительным сомнением оглядел Дона. — И что, рассчитываете на успех?

Дон ответил глухим ворчанием: ишь, знаток и ценитель бирсдогов! Он был не в восторге от своей новой внешности, но знал, что работа сделана на совесть: распорки, прокладки, зубной протез, роскошная синтетическая шкура, зарощенная по шву так, словно он в ней родился. Между прочим, он вполне мог бы победить на этой выставке: не то что жюри, не всякий натуральный бирсдог распознал бы подделку! Если, конечно, на свете есть другие бирсдоги— не будучи специалистом в данном вопросе, Дон в этом сомневался.

Он яростно почесался: блохи первыми признали его настоящей собакой.

Между тем Тил напропалую кокетничала с офицером, заметно косящимся на ее стройные ножки в тонких чулках. Испытывая сильное желание пощупать эти ноги — а заодно уж и офицерские! — своими новыми бирсдожьими зубами, Дон молча распахнул пасть и многозначительно помахал в воздухе алым языком: красный свет, приятель! Не надо заигрывать с этой дамой!

— Он у вас мальчик или? — игриво осведомился таможенник, вручая Тил документы.

— Никаких или! — решительно ответила Тил. — Самый что ни на есть!

«И на том спасибо», — подумал Дон. Он признательно лизнул руку Тил и потрусил за ней по трапу.

Рано утром я позвонила в ГУВД и договорилась с ребятами из пресс-службы, что они сообщат мне, если найдется тот парень, о поисках которого накануне оповещали все местные телеканалы, включая наш. Потом забежала к Ирке, чтобы сказать ей об этом.

При моем появлении подруга отложила карандаш и двумя руками подняла альбомный лист с рисунком: чистое поле, в левом нижнем углу — корявая фигурка в стиле «сеятеля».

— Кто это? Что это? Эта… Этот… — Я показала пальцем.

— Значит, не похож. — Ирка смяла бумагу и швырнула ее в урну. — Что-то не дается мне портретная живопись!

— Так это портрет? — Я шагнула к урне, выудила бумажный ком, развернула. — Надеюсь, не мой?

— Ты что, слепая? Мужика от бабы не отличишь?

— Обычно справляюсь. Но в данном, конкретном случае, извини, затрудняюсь. Говоришь, мужик? А кто, если не секрет?

— Угадай с трех раз.

— Попробую. — Я внимательно вгляделась в «лицо». Точка, точка, запятая, вышла рожица кривая… А уши-то, уши! Ой, а зубы-то, зубы! — Граф Дракула Задунайский, угадала? Нет? М-м-м… Тогда Майк Тайсон, зарисовка с натуры сразу после боя: морда расквашена, глаз заплыл, нос на сторону. Снова нет? Тогда даже не представляю. Подскажи, пожалуйста.

— Ты его знаешь, — пробурчала Ирка, придвигая к себе чистый альбомный лист.

— Свят, свят, свят! Нету у меня таких знакомых! Нет, нет, не была, не имела, не привлекалась!

— Монтик это. — Ирка обильно слюнявила карандаш.

— Мо-онтик?!

— Знаешь, закрываю глаза и вижу его как живого! А нарисовать не могу!

— А зачем тебе его рисовать? — Я с интересом наблюдала, как она старательно выводит на новом листе два разновеликих ока с отчетливым косоглазием.

— Чтобы сделать и расклеить листовки с портретом. Как иначе мы его найдем?

Я задумалась.

— А разве ты не сфотографировала Монтика в больнице?

Ирка взвилась с табурета, едва не перевернув кухонный стол. На пол полетел раскрытый альбом, а уже на него — полный заварочный чайник, сахарница, солонка и перечница. Сам собой получился шедевр абстрактной живописи.

— Оригинальная техника, — оценила я.

Потом опомнилась и схватила тряпку, спеша ликвидировать последствия стихийного бедствия. Ирка высилась надо мной, как монумент: рот потрясенно открыт, на нижней губе черная пена. Какого черта было слюнявить косметический карандаш?

— Ленка, ты гений! — прогремело с высоты.

— Я гений, а ты лошадь, — проворчала я. — Отодвинься, мешаешь убирать!

Ирка сорвалась с места, метнулась в комнату. Я прибрала в кухне, придвинула к себе альбом и взяла карандаш: пока подруга бегает за снимком, напишу текст листовки.

Ирка обернулась за пять минут, я управилась за десять.

Спустя полчаса мы вломились в контору, предлагающую по сходной цене воспользоваться услугами ксерокса, а еще через час вышли оттуда с пачкой листовок с фотографией Монте. Качество снимка оставляло желать лучшего, хотя композиционное решение казалось мне удачным: больничная койка крупным планом, Монте снят по пояс — сверху в бинтах, снизу в апельсинах, выражение лица идиотское. В целом фотография не оставляла сомнений в том, что изображенного на ней гражданина кто-то непременно должен искать — если не оперативники, то санитары.

Поэтому для начала мы прилепили свою листовку на стенд «Их разыскивает милиция» у здания УВД города. Пока я старательно разглаживала печатный лист, Ирка с интересом разглядывала черно-белые снимки преступников и пропавших граждан: и те, и другие выглядели одинаково пугающе. Благообразный Монтик в этой криминальной тусовке выделялся, как розан среди крапивы.

— Смотри, — вдруг всплеснула руками Ирка. — Это она!

— Тебя и женщины интересуют? — удивилась я, все еще помня наше с Иркой посещение магазина интимных товаров.

— Какие женщины? Это собака!

— И собаки?!

— Сюда смотри, язва! — рассердилась Ирка. — Тебе эта морда никого не напоминает?

Я посмотрела на стенд и сказала:

— Эта морда напоминает мне Томку.

— Вот именно! А еще она напоминает мне ту псину, которая каталась с нами в машине! Овчарку из психушки!

— Выходит, она так и не нашлась!

Мы внимательно изучили бумажку с черно-белой фотографией собаки. Знающих местонахождение овчарки по кличке Карменсита просили позвонить по телефону 02, но вознаграждение не обещали.

— Есть такой анекдот, — сказала Ирка. — «Пропала злая собака. Нашедшему — царствие небесное».

Я даже не улыбнулась.

— Может, это не наша? — Мне хотелось надеяться на лучшее.

— Как же, не наша! — тоже помрачнев, сказала Ирка. — Думаешь, часто теряются служебные собаки?

— Не знаю, мой Томка, даром что неуч, еще ни разу не терялся дольше, чем от обеда до ужина. А ведь эта Карменсита не простая собака. Чему только ее учили?

— Уж точно не спортивному ориентированию, — согласилась Ирка.

Совесть нас все-таки мучила. В молчании мы проехали к Центральному рынку и прилепили несколько наших бумажек на специальную доску объявлений: оттуда уже скалились злобно и нагло физиономии торговцев, допустивших обсчет и обвес покупателей. Благодаря наличию в кадре апельсинов Монтик органично влился в компанию.

На закрытые стенды с объявлениями о купле-продаже недвижимости поместить нашу листовку оказалось непросто. Застекленная верхняя рама, удерживаемая амбарным замком, не откидывалась, поэтому могучая Ирка приподняла ее, сколько позволял замок, а я тонкой рейкой просунула в образовавшуюся щель намазанное клеем объявление. Бумага скомкалась, и сморщенный Монтик на снимке приобрел пугающий вид.

На расклейку десятка листовок ушел целый час, причем нас с Иркой едва не избили представители городской службы, монополизировавшей расклейку концертных афиш. Пришлось объяснять, что наш Монтик не является звездой эстрады, концертов не дает, и мы не столько призываем горожан собраться для встречи с ним, сколько просим сообщить, где бы мы сами могли его повстречать. Наши оппоненты подобрели и посоветовали обратиться за помощью к сотрудникам фирмы «Хер-балалайф».

— Разве они еще не загнулись? — удивилась Ирка. — Мне казалось, что все эти «спроси-меня-как» и представители канадских компаний уже вымерли как вид.

— Да что ты! — не согласилась я. — Только на прошлой неделе один такой прыщавый «канадец» вломился в наш дамский туалет.

— Нездоровый подход.

— Наоборот, в смысле бизнеса — очень здоровый, рекомендую. Если бы наши девицы ходили в туалет с кошельками, он мог бы не выпускать их из кабинок без покупок.

— И не впускать, — сообразила Ирка. Она задумчиво почесала переносицу. Глядишь, откроет для себя новые горизонты!

Мы зашли в ближайший хер-балалайфовский офис. Средних лет дама с постным и одновременно восторженным выражением лица комсомолки-доброволки встретила нас в меру сердечно, мне предложила приобрести чудодейственное средство для потолстения, а Ирке — то же самое средство, но для похудения. Мы вежливо отказались и за умеренную плату договорились с энергичной дамой о том, что расклейщики объявлений «Хер-балалайфа» размажут по столбам и заборам полсотни листовок с Монтиком.