Юлия Чернова - Павильон Зеленого Солнца Страница 15

Патриция торжествующе взглянула на Элен и Эндо. Вдруг спохватилась:

— Эндо, наверное, вам все это давным-давно известно?

— Нет, — односложно оборвал он. — Говорите.

Патрицию не требовалось просить дважды.

— Легенда в народе прижилась, но обрела продолжение. Мол, взамен утраченного царства госпожа Ота получила власть надо всем лисьим народом. И еще — право по ночам сбрасывать лисье обличье и карать лживых северян. Тогда я сказала, что потомки северных и южных князей перемешались. А они объяснили, что слова «север» и «юг» употребляются в переносном значении. Северянами называют тех, у кого в груди вместо сердца кусок льда. Если же твое сердце теплое и кровоточит при виде чужой беды — ты южанин. Поэтому строчки об «алом цвете и черных тенях» можно понимать как гениальное предвидение. Алый — цвет лисьей шерсти, черные тени — ночное время, когда шерсть скинута!

— С каких пор лисья шерсть стала алого цвета? — перебила Элен.:

Эндо в досаде хлопнул ладонью по столу. Элен удивилась. Не ожидала, что его так захватит рассказ. Подавшись вперед, Эндо требовательно и нетерпеливо смотрел на Патрицию. Она же пустилась в объяснения:

— Алый — в моем переводе. На Востоке оттеночная цветовая градация гораздо богаче, нежели у нас. Художники, наверное, могли бы дать точное определение этого цвета, я — нет. Просто подбираю ближайший. Вспомни лисицу, сидевшую вчера на стволе. Часть хвоста ее была в тени. Думаю, имеется в виду именно этот оттенок.

— Дальше, — почти не разжимая губ, велел Эндо.

— Собственно, это все.

— Об этих людях что-нибудь выяснили? Узнали их имена?

— Женщину зовут Хат-хен. В переводе: «Сменившая кожу». Правильно? — Патриция посмотрела на Эндо, он коротко кивнул. — Мужчину — Ин-Пэй — «Идущий рядом». Красиво, правда?

— Красиво, — согласилась Элен. — Подошло бы твоей лисице и ее поэту… Только почему твоим новым знакомым вздумалось щеголять на раскопках в праздничных костюмах?

— Не знаю.

— Не обратила внимания, во что они были обуты?

Патриция кивнула — мол, поняла вопрос.

— В старинные сандалии. Уверена, у ручья мы видели следы Хат-хен.

— Вы не поинтересовались, где живут эти люди? — спросил Эндо.

— Я задала такой вопрос, они ответили: «Здесь». Наверное, поставили палатку на горе.

— Наверное?! — вскричала Элен.

Переглянулась с Эндо. Тот не удержался от улыбки.

— Патриция наделена счастливым воображением.

Патриция неуверенно кивнула, заподозрив, что это не комплимент.

— Вы ограничились чтением стихов или еще о чем-то поговорили? — полюбопытствовала Элен.

— Пойми, я сидела как на иголках. Думала, ты вернулась, беспокоишься.

— Спасибо, вспомнила-таки!

— Еще бы! Я даже не знала, сколько прошло времени. В Тайане не принято торопиться, правда, Эндо? Худшее, чем можно оскорбить человека, — в его присутствии постоянно поглядывать на часы. Поэтому я извинилась и попрощалась. Они проводили меня до самого подножия горы.

— С фонариком? Или факелы соорудили?

— У них оказался старинный фонарь, удивительной работы. Вместо стекла — тонкая бумага, и на ней изображения четырех лисиц. Одна несет в зубах утку, другая кормит лисят, третья…

— Четырех… кого? — переспросила Элен.

— Лисиц.

Воцарилось молчание. Элен посмотрела на Эндо. Он сидел, прислонившись плечом к стене, думая о чем-то своем. Элен процедила сквозь зубы:

— Хотелось бы мне взглянуть на твоих знакомых…

— Отлично, — оживилась Патриция. — Завтра же поднимемся на гору, отыщем их и пригласим в гости. Здесь, в Тайане, ходят друг к другу запросто.

— Ничего не получится. Завтра мы отправимся в деревню, где убили тя-ю, — непреклонно заявила Элен.

Патриция обернулась к Эндо, вспомнила, что утром он все равно их покинет, и покорно склонила голову.

— Следует поторопиться — если хотим успеть на утренний автобус.

Элен задохнулась. Героически попыталась встать и рухнула обратно в кресло.

— Спина не разгибается. А ноги не согнуть.

— Еще бы! Пятнадцать миль на велосипеде.

Патриция обхватила руками плечи и начала громко стучать зубами.

— Что это ты? — удивилась Элен.

— Испугалась задним числом. Ты же могла шею себе свернуть!

— Как и ты! — мстительно отозвалась Элен.

Снова сделала попытку встать. Эндо с Патрицией помогли ей добраться до кровати, сами присели на циновки.

— Придется смириться с неизбежным, — сокрушенно заметила Элен. — Ехать я не могу.

— Я тоже, — поспешила предупредить Патриция.

— Почему? Возьмешь список вопросов.

— Нет, Элен, пожалуйста, — взмолилась Патриция. — У меня все равно не получится.

Элен вынуждена была согласиться.

— В жизни не забуду, как ты интервьюировала Эдмона.

— Боюсь, и он не забудет. Особенно вопрос: как часто вы дарите любимой женщине бриллианты?

Они обменялись понимающими взглядами и сочувственно закивали головами в такт.

Эндо, что-то для себя молча решавший, сказал:

— Мне пора. Должен успеть на утренний автобус.

Патриция тихонько вздохнула. «Может, отменят рейс?»

— Возьмите мой велосипед, — великодушно предложила Элен.

Эндо рассмеялся:

— Благодарю, ногам я больше доверяю.

— Доброго пути, — пожелала Патриция, выжидающе на него посмотрев.

Эндо совершенно правильно истолковал ее взгляд и не обманул ожиданий.

— Не возражаете, если через пару дней я снова навещу вас?

Против такого подарка Патриция не возражала.

О сне не могло быть и речи. Элен сидела на кровати, закутавшись в одеяло, и рассказывала, а Патриция ходила из угла в:угол, слушала и подгоняла подругу нетерпеливыми вопросами. Словно воочию видела и напыщенного столичного полицейского, и добродушного деревенского толстяка, и светящийся портрет тя-ю, и толпу возмущенных жителей, возлагавших, похоже, на Элен больше надежд, чем на полицию.

— Что ты теперь собираешься делать? — спросила Патриция, едва Элен успела завершить рассказ.

— Как только смогу подняться, поеду туда снова. Ты со мной?

Патриция энергично кивнула.

— Давай используем день передышки, чтобы как следует подготовиться, — говорила Элен, подбрасывая на ладони кассету с фотопленкой. — Что нужно установить прежде всего? Главный вопрос: где искать убийцу тя-ю — в деревне или за ее пределами? Мы примерно знаем, когда произошло убийство. Тя-ю вернулась домой с последним автобусом.

— Значит, надо выяснить, что делал в это время каждый из жителей.

Элен присвистнула.

— Веселенькая работенка! Скорее всего, они уже мирно спали в своих постелях.

— Послушай, Элен. Соседям тя-ю прекрасно известно, когда приходит вечерний автобус. Если бы кто-то из них хозяйничал в доме, вряд ли бы тя-ю застала его врасплох.

Элен возразила:

— Она могла сказать, что заночует в городе, а потом неожиданно вернуться.

— Интересно, куда она ездила? Как понимаю, хозяйка чайного дома должна вечерами принимать гостей.

— В самом деле! Вызвать ее из дома могло только очень важное дело. Соседям это наверняка было известно. Похоже, кольцо подозрений сжимается вокруг жителей деревушки.

— И все-таки надо спросить, не заметил ли кто неизвестного.

— А теперь представь, что убийца — деревенский. Он много чего расскажет, желая сбить со следа…

— Решено, берем главного свидетеля под подозрение.

Элен перевернулась на бок, облокотилась о подушку.

— Одно мне не дает покоя. Почему этим делом заинтересовалась столичная полиция, а?

Они помолчали. Патриция взглянула на кассету с пленкой.

— Что здесь?

— Ничего интересного. Панорамные снимки, фотографии рыбаков. Можешь попытаться вычислить убийцу.

— Давай скорее проявим!

— Глаза слипаются. Надо хоть два часа подремать, пока Синь-эй не сделает очередную попытку пустить нас ко дну.

Патриция погасила свет, и тут только они заметили, что наступил день — как всегда, внезапно. Горизонт затянули тучи, мутно-серые волны стремительно неслись к берегу.

— По такой погоде Синь-эй, пожалуй, не приплывет, — сказала Патриция.

Элен привстала.

— Недурно бы побеседовать с дедушкой этой малышки. Если не ошибаюсь, он был в Цуане как раз в ночь убийства!

— Потом окажется — он главный злодей!

Элен покачала головой и совершенно серьезно ответила:

— Не забывай, тя-ю задушили. Выстрелить из пистолета может и старик, и женщина, и даже ребенок. Но чтобы задушить человека — а тя-ю по портрету производит впечатление здоровой и крепкой, — нужна большая сила.

— Хорошо, — согласилась Патриция. — Поговорим с дедушкой. А потом я хочу еще раз подняться на гору и встретиться с той загадочной парой.