Роксолана Коваль - Незапертая Дверь Страница 15

Снова-здорово. Он готов признать что угодно, лишь бы свести все концы к книге, которую жаждет заполучить под любым предлогом. Москит-кровопийца.

— А как тогда быть с полотенцем? — желая щелкнуть пальцем по носу очкарика, не согласилась я с избитой версией. — Зеркало не желает быть укрытым! Наверное, именно поэтому его опоясали веревкой! Да так, что нам с Веркой пришлось ее разрезать. А как быть с тем, что Пешка тоже видел в зеркале Печника?

— Почему бы тебе просто не избавиться от этих вещей?

— Выставиться перед соседями грубиянкой или вовсе сумасшедшей? Нет уж. К тому же, теперь я и сама хочу знать, что именно здесь морочит мне голову!

Вернувшаяся к кроту флегматичность начинала действовать мне на нервы. Часы уже показывали семь, а Либры до сих пор не было. Электричество еще и не собирались давать, а в квартире уже было темно.

Мне смертельно захотелось крепкого вина.

— Составишь компанию? — после продолжительного молчания спросила я, сдернув с вешалки куртку. — Давай прогуляемся.

Только покинув квартиру, я вздохнула с облегчением. К счастью дождь прекратился. Заметно похолодало, в воздухе повисла сырость, но я обрадовалась случаю оказаться подальше от дома. Мы неторопливо прошли два квартала, и я силком затянула Алика в именуемую кабачком забегаловку — «13 стульев». Алик покосился на вывеску и с неохотой согласился осесть в этом полупустом, темном заведении.

Устроившись за столиком у окна, мы купили по фужеру лже-хереса и выпили за раскрытие всех тайн. Наплевав на укоризненный взгляд трезвенника, я выковырнула пальцем брошенный в вино квадратик шоколада и заела им, ставшим похожим на пластилин, слишком уж очевидный привкус спирта.

— Давай закажем лучше красного вина.

— Денька! — подавшись вперед, принялся увещевать меня Алик. — Ты сегодня с утра только чашку чая выпила. Ты же сейчас и с одного глотка шампанского окосеешь. К тому же, здесь не вино, а чернила. Черт знает, что они в эту бурду подмешивают, то для запаха, то для цвета.

— Ну что, мне тебя упрашивать, в самом-то деле?

Алик вынужденно смирился, пробурчав что-то о прохвостке Либре. В чем-то он, конечно, прав. Мое пристрастье к спиртному мне привела Любка еще в двенадцать лет, когда и девятиградусная наливка была запрещенным нектаром — привкусом взрослости. На Либре эти два-три глотка в течение года богатой жизни родителей никак не сказались, а вот я неожиданно для себя «подсела». Теперь же глоток вина и долька шоколада, навевая меланхолию, возвращали меня в то время, когда я наивно строила планы на будущее, не зная, что им не сужено сбыться. Разве думала тогда, что в двадцать пять лет буду завидовать подросткам? И осознавать, что уже старею. Что уже никогда меня не будет поблизости с теми пятнадцатью-шестнадцатью годами, которые не ценила.

Крот расщедрился на фужер вина и плитку шоколада. Себе же заказал рюмку ликера, которую я увела у него из-под носа, пока он корчил недовольные рожи. Поставив перед собой пустую рюмку и фужер, я размышляла над тем, как вино и ликер совместимы. Как Наполеон и Кутузов, а над ними Александром Первым — вкус шоколада, словно из того же тысяча восемьсот двенадцатого года. Да… Россия мне этого не простит. И печень с селезенкой — тоже.

Алик силой увел меня уже затемно и усердно пыхтел, петляя черными переулками до дома, подхватывая каждый раз, когда я намеревалась свалиться. Оправдывая свое позорное состояние, я продолжала измываться над парнем, домогаясь его и обзывая Елизаветой-девственницей. Видимо, сказывался просмотр фильмов в стоявшем под боком кинотеатре. Но Алик готов был стоически выдержать все, лишь бы оказаться возле моего обиталища. И, пользуясь моим горизонтальным положением, увести принесенную Либрой книжку.

Добравшись до подъезда, я увидела в зальном окне тусклый отсвет и поняла, что Либра уже приехала. Пять метров отделяли нас от цветного пухленького квадратика!

Либра открыла дверь и впала в оторопь от моего вида. Я весело водрузила ей на голову свою кепку. Пока, приплясывая, разувалась, велела ни за что не давать Алику книгу. Может, мне спьяну показалось, но Алик впервые посмотрел на меня с ненавистью. От поддевшего меня испуга я даже малость протрезвела. И зачем я дала ему вгрызться в запретный плод? Зачем позволила прикоснуться к этому восхитительному безумию? Если он, только надкусив, весь день кружил голодным стервятником, то что с ним будет, когда он целиком сожрет весь описанный мир? Он, как и я, жаждет обладать всеми богатствами страничных царств. Может пойти на все, убрать любые преграды, дабы заполучить книжку. Или картинное полотно? Или все вместе?

Сомнения, опасения, сожаления промчались по мне галопом. Пронеслись за несколько секунд, и никто не понял, что я в этот момент почувствовала. Если бы Либра, привыкшая обращаться с парнями, как повар с картошкой, не выпроводила Алика за дверь, он понял бы, что я его боюсь. Ха, боюсь, это ж надо! Приехали. Кто бы сказал, что подобное когда-нибудь произойдет, не поверила бы. Но я сама оказалась очевидцем стольких странностей, что не удивлюсь, если из шкуры крота выберется тарантул.

Я ничего не сказала Либре. Состроила рожу каждому ее вопросу. Наказала погулять с Пешкой и навести порядок в холодильнике. Сама же с трудом дошла до кровати, рухнула на подушки и покатилась в сон. Это был единственный способ объявить тайм-аут моим вконец распоясавшимся мыслям.

В половине двенадцатого меня разбудил телефон. Выползая из-под подушки, я оглядела жуткий беспорядок, творящийся в спальне, и пробралась в зал. Положив руку на трубку, помедлила, уверенная, что это Алик, не дождавшийся меня в назначенное время. Спросонья никак не могла найти подходящий предлог, чтобы отмахаться от встречи.

Точно, это был он! И уже не раз.

Поставленный заряжаться мобильник запиликал опознавательной мелодией. Непринятых звонков насчитывалось восемь. Уверена, все с интервалами, что к полудню все больше сокращались. Видимо, очкарику было уже невмоготу. Извелся холостым ожиданием.

Уверившись, что он от меня не отстанет, я ответила на его девятый звонок.

— Извини, Алик, сегодня мы встретиться не сможем. У меня появились срочные дела. Я целый день буду занята. Меня не будет дома. Так что давай отложим на завтра. Если не возникнет непредвиденных обстоятельств, я тебе звякну! Все, мне надо бежать! Пока!

Ух, думала задохнусь от такой скороговорки! В ином случае, как не дать кроту вставить слово? Выдернув шнур из розетки, я огляделась. Похоже, Либра проспала и жутко опаздывала, пройдясь смерчем по квартире. Поискав книгу среди разбросанных вещей, поняла, что Либра вновь взяла ее с собой. Ладно хоть Пешку выгуляла.

Голова казалась чугунной. Я выпила чашку кофе, с трудом осилив два огромных, как канапе, бутерброда, и принялась за уборку. Мне просто необходимо было занять себя делом, чтобы не злиться на Либру, не думать о книге, не вспоминать вчерашнего безобразия и не ковыряться в своих ощущениях. Отстирав джинсы, по большей части довольно плачевного вида, я собралась выйти на балкон и развесить их на веревках. Шагнув за порог, поспешно присела и ругнулась сквозь зубы. На скамейке, отняв у запропавшего соседа его любимое местечко, скромненько сидел Алик. Провалиться бы ему! Я же сказала, что меня нет дома, что я буду занята весь день! Неужели ждет Либру, надеясь, что та придет на обед? Если Либра объявится, а он увяжется следом, то поймет, что я ему соврала.

Будто я ему что-то должна!

Я так и заползла обратно в спальню вместе с тазом, вытерла об себя руки и позвонила Либре. К счастью, ее на обед пригласил коллега, и она не собиралась заезжать ко мне. Я облегченно вздохнула. Паук посидит часов до трех, поймет, что ничего не дождется и уберется восвояси.

Как я на его счет ошибалась! Вот уж воистину паук! Сколько выглядывала из окна — все сидел, даже не сменив позы. Пестрел тут своей полосатой рубашкой. Дважды возрадовалась, подумав, что наконец-то ушел. Но следом он снова появлялся, то с одной стороны, то с другой. Впервые я почувствовала себя загнанной в ловушку. В зале — чертово зеркало, в кухне — тарелки, а у подъезда — этот…

Во второй половине дня снова отключили электричество. К вечеру разыгралась гроза, поднялся жуткий ураган, кореживший и ломавший ветви тополей. Я сидела в полумраке, забившись в кресло, и наблюдала, как сквозь шторы озаряется голубым отсветом зал. Одно утешало — моего кротокосиножку смыло дождем или сдуло ветром.

Выбрав подходящий момент, когда дождь немного стих, я впрыгнула в кроссовки, накинула куртку и, выудив из-под дивана Пешку, уговорила его на вечерний променад. Чтобы потом в темноте не лазать, когда из дома и носа высунуть не захочется.

Вредоносный пекинес и не думал торопиться. Пока я дожидалась, когда он бросит попусту отряхиваться, снова вдарил ливень. Да еще такой! С бешеным ветром! Шквальный порыв толкнул меня в спину. Заскрипели кроны деревьев, загрохотал по крыше пласт сорванного шифера. С меня несколько раз сдергивало капюшон. Куртка насквозь промокла, а с волос текли ручьи, когда я уступила рванувшему к дому псу. Шагнув в подъезд, отпрыгнула от вставшей на пути фигуры.