Дарья Донцова - Ангел на метле Страница 16

– Блин!!! Круто!! – восхитилась Ася и отсоединилась.

Критик довольно улыбнулся.

– Я думал, что вы Македонский, – не утерпел я.

– Публикую статьи в аналитическом журнале под псевдонимом Александр Пушкин, – ответило чучело.

После этого заявления мне следовало тихо забиться в угол и более не возникать, но меня словно черт тянул за язык.

– Вы не любите Смолякову?

Македонский картинно отбросил назад прилипшую ко лбу «сосульку» из волос и ответил:

– Господь с тобой! Оцени ситуацию, кто она и кто я? Милада базарная писака, а Македонский величайший критик России, один из немногих журналистов в этой стране, который не продается и честно высказывает свое мнение.

– Смолякова так плохо пишет?

– Я ее не читал!

– Совсем?

– Я похож на человека, который способен взять в руки мерзкую книжонку? – оскалился Македонский.

– Но если вы не знакомы с творчеством писательницы, то откуда знаете, что ее произведения плохи? – поразился я. – И почему не включили Смолякову в рейтинг? Насколько я знаю, она сейчас сверхпопулярна, постоянно выступает по телевидению!

Македонский побагровел:

– Я сам читал в «Желтой правде», что эта дрянь заработала кучу миллионов, и не в рублях! Все получила: бабки, народную любовь! Дураки в магазинах витрины с ее, тьфу, романами сносят! Не-на-вижу! Ненавижу! От меня она хорошего слова не услышит! Видел ее машину? Джип! А я на чем езжу? Никаких рейтингов! Метлой вон из литературы! Буду бороться со Смоляковой! Поглядим, кто кого!

Мне стало смешно. Да, похоже, литературная критика умерла вместе с Белинским, сейчас правит бал элементарная зависть. Что мешает Македонскому самому создавать книги и успешно продавать их? Лень? Отсутствие таланта? И он переоценивает значение аналитического журнала, для которого пишет, простые люди его не покупают, они наслаждаются книжками Смоляковой.

– Блин! – рявкнул Македонский, хватаясь за ручку.

Я вздохнул, очевидно, в редакции аналитического журнала это слово служит присказкой, помогает элите журналистики создавать нетленные тексты.

Телефон Александра опять зазвонил, Македонский включил громкую связь.

– Чего надо? Я работаю!

– Блин!!! – заорал мужской голос. – Ты…! Леня…! Совсем…!

– Николай Сергеевич, – мигом сжался в комок Македонский, – вы не нервничайте!

– С вами вообще подохнешь, – гремел бас, – ума лишишься, станешь слюни пускать и уродом на тот свет уйдешь! Ты про Игоря Сорокина слышал?

– Конечно!

– Ну-ка, немедленно скажи мне, кто он такой!

– Вы шутите?

– Я тебе, как главный редактор, блин, приказываю, – завизжал Николай Сергеевич, – проверить хочу, может, ты …, не так в ситуации разобрался!

– Игорь Сорокин, – вытирая вспотевший лоб рукавом свитера, загундел критик, – олигарх, владелец крупного медийного холдинга, издает более сорока журналов и газет.

– Ты в курсе, что Сорокин три недели назад приобрел наш журнал? – зашипел Николай Сергеевич. – Он теперь хозяин-барин, а ты рубишь дерево, на котором мы сидим! Говорил вам на летучке: позиция меняется.

– Да? – вякнул Македонский. – Я, типа, не был на собрании!

– Ты …, типа отсюда пинком под зад вылетишь, – пообещал главный редактор. – Ты в курсе, кто у нового хозяина сын?

– Не-а, – необдуманно ответил Македонский. – Небось мальчик-мажор на «Бентли».

Я невольно поежился, вспомнив про автомобиль Норы, тоскующий на парковке.

– …! – устало произнес Николай. – Как же мне дураки надоели! Огнеметом бы вас, да где других борзописцев взять! Ты не прав, у сына Сорокина «Ламборджини»,[11] и он его сам заработал, не у папы выклянчил. Имечко сынули нашего хозяина – Костя Рябов, он владелец издательства, которое выпускает Смолякову, она звезда его фирмы.

– …! – выругался Македонский. – Мне никто не сообщил! Но почему папа Сорокин, а сын Рябов?

– По кочану, – пошел вразнос главный редактор. – Твой рейтинг должен выглядеть так: на первом месте Смолякова, на втором месте Смолякова, на третьем месте она же! Она гениальна, потрясающа, великолепна, никто с ней сравниться не может. И запомни, блин! Если хоть каплю дерьма из себя выдавишь, урою, а Сорокин тебя раздавит, уедешь в город Сухонавозинск и там будешь о местном Союзе писателей вещать! Пушкин, блин!

– Понял, понял, – залепетал Македонский, – виноват, исправлюсь. Каждый может ошибиться! Сейчас переделаю.

– Хорошо, – выдохнул Николай, – и еще, чтоб не было никаких порочащих Смолякову заявлений даже с бухалова. Мигом узнаю и уволю.

– Да я понял! – со слезой в голосе воскликнул Александр.

– Даю Аську, – сменил гнев на милость начальник. – Да, вот еще, псевдоним смени! Пушкин больше не канает! Он Смолякову поносил!

Из телефона послышалось потрескивание, затем полилось сопрано:

– Блин! Включать магнитофон или ты не готов?

– Напомни название нового бестселлера Миладочки, – пропел Македонский.

– «Черепашка в шоколаде», блин!

– Нехорошо так говорить, – окоротил критик девушку, – посторонние могут подумать, что в редакции нашего журнала не любят Смолякову. Пишем, кха, кха! «Удивляет, с каким замечательным постоянством Милада Смолякова выпускает бестселлеры. Каждая ее новая книга моментально взлетает на вершину рейтинга и держится там годами. Я в одно мгновенье проглотил «Черепашку в шоколаде», увлекательный сюжет, загадочные повороты событий, емко выписанные персонажи, тонкий юмор – вот фирменный стиль Смоляковой, вот за что ее обожают миллионы читателей не только в России, но и за рубежом. Кое-кто может с презрением сказать: «Фу, она пишет детективы». Позвольте возразить, в литературе существуют разные жанры, беллетристика один из самых популярных. И потом, что такое «Гамлет» Шекспира? Если разобраться, это всего лишь криминальная история, бедный принц ищет убийцу своего отца. Смолякова чудо! Все читайте Миладу!» Фу! Все! Теперь подпись: Пушкин! Блин!

– Николай велел сменить псевдоним, – напомнила Ася.

– Верно, – потряс сальными волосами критик, – надо нечто оригинальное, креативное, Пушкин – это пошло, избито… э… э… Лермонтов! Ну как?

– Блин! – воскликнула Ася и отсоединилась.

Македонский откинулся на спинку кресла и замер. Я вновь начал водить глазами по листку с письмом читателя. Конечно, я всегда знал, что различные опросы, рейтинги и присуждения премий на самом деле чистой воды вкусовщина. Не зря же народ сложил пословицу про попа и его семью![12] Но несмотря на приобретенный с годами цинизм, я полагал, что нынче журналисты озвучивают, пусть слишком агрессивно, собственную позицию, делятся личным мнением, а читателю решать, разделяет он его или готов поспорить. Но сейчас я убедился в полнейшей продажности критика, претендующего на честность. Интересно, почему журналисты так кричат о свободе слова? Может, потому, что понимают, в любой момент кто-нибудь щелкнет бичом и придется им танцевать джигу?

– Устал, как лошадь, – вдруг сказал Македонский, – работа сжигает меня, пойду поем!

Грязный ботинок небрежно наступил на розового зайку, честный и объективный критик, знаток ненормативной лексики, неподкупное золотое перо и глашатай литературного Олимпа исчез в коридоре.

Я встал, поднял длинноухого, стряхнул с него пыль и водрузил на стол. Мне не нравится наглая Светик, и я не фанат плюшевых уродцев, но ведь игрушка ни в чем не виновата!

Внезапно меня охватило желание встать под горячий душ, я пошел в туалет, чтобы освежиться.

Не успел я набрать пригоршню воды, как в санузел влетел Слава Виалин, тот самый корреспондент, которому Митяев дал нагоняй за фото старухи – торговки пирожками.

– Здорово, Ваня, – словно доброму знакомому, кивнул Слава. – Как жизнь? Бьет ключом и все по башке?..

Я кивнул и начал умываться.

– С похмелья маешься? – радостно воскликнул Виалин. – Не пей сырую воду, козленочком станешь! Че, на газировку бабла жаль?

– Просто захотел слегка освежиться, – ответил я и начал осматриваться в поисках бумажного полотенца, – плохо спал ночью, бессонница замучила.

Бумажных полотенец не нашлось, я осторожно вытащил мокрой рукой носовой платок из кармана и уронил коробочку. Упаковка с огоньком не успела спланировать на пол. Слава, продемонстрировав быстроту реакции, подхватил ее и засмеялся.

– Бессонница, говоришь, замучила?! Наелся левитры и ворочался в кровати? Неудивительно! Суперштука быстрого и стойкого действия!

– Это не мое, – немного смутился я.

– В рукомойнике нашел? – заржал Виалин.

– Нет, мне упаковку с огоньком из самых лучших побуждений подарил один из сотрудников редакции. По счастью, я не имею проблем в интимной сфере, сам левитру не применял.

– Зачем тогда брал? – продолжал веселиться Слава.

– Показалось нетактичным отказаться, – ответил я чистую правду, – сунул в карман и забыл, а сейчас выронил.