Дарья Донцова - Ужас на крыльях ночи Страница 16

– Вот, фото вам принесла, – добавила тетка. – Правда, голова мужа не попала в кадр, но ведь она и не нужна, я старалась, чтобы фигуру хорошо было видно.

Продавщица взяла снимок и едва устояла на ногах. На нем был запечатлен стройный, подтянутый мужчина, одетый в шорты и приталенную рубашку с распахнутым воротником. Голова действительно не попала в кадр, а вот на шее в районе ключицы виднелось несколько мелких родинок в виде буквы L. Точь-в-точь такие были у покойного Максимова, это Галя хорошо помнила. Как и шутки любовника: природа его пометила латинской буквой «Л», поэтому, наверное, родители назвали его Леней.

Чтобы прийти в себя, Куракина усадила покупательницу на стул, соврала, что ей надо на склад, а сама ринулась в туалет. Открутила там кран с холодной водой и, позабыв про макияж, умылась. Одни и те же размеры, плюс необычные родинки… Свидетельствует ли это о том, что Леонид жив? Но если Максимов не умер, то где он? И почему не дал о себе знать? Леня ухитрился сбежать из изолятора, и его, чтобы покрыть свой косяк, тюремное начальство объявило мертвым? Возлюбленный забыл Галю? Или вынужден скрываться, поэтому не звонит?

Кое-как успокоившись, Куракина посдергивала вещи с вешалок, притащила их тетке и сказала:

– Давайте сделаем так. Вы оставите залог в размере пятидесяти процентов от стоимости вещей, ваш муж примерит их дома, и если они подойдут, вы доплатите остальное. Если же супругу не понравится, как сидят брюки и пуловеры, тогда их вернете и либо получите назад деньги, либо найдем другой прикид.

– Ой, большое вам спасибо! – обрадовалась женщина. – Вы первая, кто меня обслужил, остальные хамили: «Не станем менять вещи, раз без примерки брали». У меня еще есть сын, дочь, свекровь, золовка, и все терпеть не могут торговые центры. Если с мужем все получится, то я и для остальных в вашей точке отоварюсь.

Галина изобразила готовность услужить, но заявила:

– Мне для оформления залога нужен ваш паспорт.

– Это еще зачем? – насторожилась покупательница.

Галина, пытаясь сохранить спокойствие, ответила:

– Вы ведь фактически получите товар за полцены. А вдруг не вернетесь, чтобы заплатить полностью? Как тогда вас найти, чтобы долг стребовать?

– Раз мне тут не доверяют, пойду в другой магазин, – буркнула тетка и метнулась к двери.

– Стойте! – закричала Галя.

Но посетительница уже выскочила на улицу. Куракина, проклиная себя, бросилась за ней, но женщина села в машину и умчалась. Правда, Галя успела запомнить номер автомобиля. Чуть не плача, она вернулась в лавку и начала себя ругать. Ну вот зачем попросила паспорт! Чтобы узнать адрес покупательницы, следовало действовать иначе. Но как?

Несколько дней Куракина переживала, потеряв сон и аппетит, а потом обратилась к Федору.

– Всю жизнь работаю с одеждой, – сказала она сыщику, – шью ее, торгую, и ни разу два совершенно одинаковых человека не попалось. Даже у близнецов есть небольшие отличия. А тут и мерки, и родинки. Таких совпадений просто не бывает, Леня жив. Но он же тяжело болел, должен был умереть. И где сейчас Максимов? Сидит на зоне? Почему объявили, что он умер? Вдова его снова вышла замуж. И вот интересно: отчего Вера Михайловна не стала супруга защищать? Богатая жена не наняла ему хорошего адвоката, а уж она-то должна была понимать, что на Леню просто навесили убийство, он ведь даже кошку со стула прогнать не мог. Хочу узнать, кто та тетка, решившая купить одежду для мужа. Можно найти ее по номеру машины?

Ситуация с Леонидом заинтересовала Федора, и он решил в ней разобраться. Он мигом выяснил, что автомобиль принадлежит Ирине Петровне Владыкиной, прописанной в квартире родителей, покойного Петра Германовича и ныне здравствующей Антонины Тарасовны. Прикинувшись местным слесарем, Леонов отправился к пожилой даме. Полагал, что женщина преклонного возраста, услышав про бесплатную проверку состояния труб в квартире и увидев удостоверение сотрудника ДЭЗ, спокойно впустит его. Под видом мастера он намеривался пройти по всем комнатам, выяснить, кто еще, кроме старухи, живет в апартаментах. Надеялся, что увидит Леонида, тайком сделает его снимок и прогонит фото через программу распознавания лиц на компьютере.

Но события стали разворачиваться иначе.

Антонина Тарасовна не спешила открывать дверь, велела:

– Назовите ваши имя-фамилию, я позвоню в ДЭЗ и узнаю, есть ли у них такой служащий.

Федор растерялся от такого проявления бдительности и спешно удрал. Зато консьержка в подъезде оказалась болтливой, симпатичная купюра живо развязала ей язык. Леонов узнал, что хозяйка пятикомнатной квартиры уже давно сдавала свои хоромы. Владыкины долгие годы в Москве не жили, у них есть дача в Подмосковье, там семья и обосновалась. А лет пять-шесть назад Антонина Тарасовна переехала в город. Апартаменты вдова по-прежнему сдает приятной паре с маленькой дочкой, но теперь и сама живет с ними. Девочка ходит в школу, зовет Антонину бабушкой, а та возится с малышкой, водит ее на разные занятия, в театры, музеи. Похоже, пенсионерка стала членом семьи арендаторов. Родная дочь Ирина к матери никогда не приходит, она просто здесь прописана.

– Антонина Тарасовна очень замкнутая, – докладывала дежурная, – никогда мне не улыбается. Правда, вежлива, всегда здоровается, но поболтать не останавливается. Старые жильцы говорят, что ее муж был известный врач, засекреченный.

– Кто вам это рассказал? – заинтересовался Леонов.

– Нинель Васильевна из семьдесят пятой квартиры, – ответила консьержка. – Лет ей много, она старше Антонины Тарасовны, но выглядит хорошо и чушь не несет.

Леонов пошел к пожилой даме. Та оказалась говорливой, поведала, что дом когда-то был ведомственным, в нем жили только сотрудники КГБ, исключение составлял Владыкин, которому жилье тут дали за работу в секретной лаборатории, где делали лекарство от старости. Муж Нинель Васильевны служил начальником охраны Дома тишины и не скрывал от жены секретную информацию.

– Раньше-то я молчала, – вещала старуха, – но теперь тайну хранить незачем, все поумирали, одни мы с Антониной остались. Но я с ней не дружу, она и не подозревает, чьей женой я была.

Вот так Федор узнал про то, над чем работал Петр Германович, выяснил, что у Владыкиных было два дома в селе Павлинове, и поехал туда на разведку.

Вскоре Леонову стало ясно, что в большом особняке проживает Ирина Петровна, ее муж Леонид, близнецы Никита и Олеся и еще две женщины: Анна Тимофеевна и Лариса.

У Ирины был зычный голос, она постоянно командовала домашними, агрессивно заботилась о них, боялась, что члены семьи заболеют, простудятся, подцепят грипп. Через день наблюдений у детектива звенело в голове от резкого дисканта хозяйки – та, казалось, никогда не закрывает рта. То и дело по участку разносилось: «Леонид, немедленно надень резиновые сапоги, на дворе сыро, промочишь ноги»; «Олеся, сейчас же ступай в дом, уже прохладно, не дай бог, у тебя насморк начнется»; «Никита, ты сошел с ума? Зачем сидишь на веранде с компьютером? Устроился на сквозняке…»; «Олеся, не ешь больше пяти ягод клубники»; «Никита, положи грабли, поранишься»; «Леонид, почему не выпил на ночь кефир? Он полезен для твоего желудка. Не хочешь? Глупости!» и прочее в том же роде. Изредка ее замечания относились к Ларисе, но ту Ирина Петровна отчитывала без фанатизма. Анна Тимофеевна, похоже, следила за домашним хозяйством, и именно ее Владыкина дергала, когда следовало приструнить Леонида и близнецов. Ну, например, уезжая за продуктами, Ирина орала:

– Анна Тимофеевна, я в магазин. Проследите, чтобы дома все было в порядке. Напоминаю: Олесе и Никите нельзя сидеть на солнце.

Однако едва «надсмотрщица» скрывалась за воротами, все члены клана моментально начинали делать то, что Ирина Петровна им категорически запрещала. Олеся расстилала на солнышке плед и укладывалась загорать; Никита, забыв надеть соломенную шляпу, садился около сестры с ноутбуком в руках; Леонид самозабвенно ковырялся в грядках или сажал цветы; Анна Тимофеевна брала в руки вязание. В особняке и на окружающей его территории воцарялась блаженная тишина, которая длилась до того момента, как раздавался противный скрип ворот. Услышав сей немузыкальный звук, домочадцы испуганными кошками уносились в дом. Но от бдительного взора вернувшейся хозяйки ничто не ускользало, над участком взлетал вопль: «Леонид, ты копался в земле? Что будет, если ты подцепишь столбняк? Олеся, ты валялась на траве? С ума сошла? Хочешь получить воспаление легких? Анна Тимофеевна, почему вы не сделали им замечания? Где Лариса? Кто-нибудь присматривает за ней?» Леонид и все остальные никогда не возражали Ирине Петровне, молча ей подчинялись. Наверное, понимали, что нельзя становиться на пути несущегося во весь опор танка, надо затаиться в кустах и переждать, пока грохочущая махина просвистит мимо…