Татьяна Луганцева - Объятия удава Страница 16

– А чего ими любоваться? Ясен перец, что красиво все. У меня этого добра дома – сундуки!

– Еще бы! Муж бизнесмен надарил, затем жених богатый.

– Не завидуй!

– Да это я так, – рассмеялась Ася.

– А вон ту длинную, сутулую видишь? Та, что близоруко щурится с театральным биноклем?! Вот ведь умора! Чего она тут высматривает? А на шее десять цепочек, от этого и сутулость.

– Кто бы говорил! – скользнула взглядом по ней Ася.

– Ты никогда не поймешь этой красоты! – Яна провела по нитке жемчуга своими худыми пальцами с устрашающе длинными красными ногтями.

– Такой сногсшибательной красоты – никогда, – согласилась Ася.

– А этот тип так и смотрит сюда! О, боже! А эта сутулая с биноклем, оказывается, с ним! Точно – жена! Лучше бы она не на украшения пялилась, а за своим мужем следила! Слюни пускает на других женщин, а она дальше своего носа не видит.

– Яна, да угомонись ты! Лучше уж о своем заведующем расскажи.

– О каком заведующем? А-а! О Михаиле Борисовиче! Так я и говорю, что нехорошо получилось! Мало я его бутылкой приложила, так еще в операционной ему досталось! Я же там метнула какой-то дротик, то есть молоточек для трепанации или не знаю для чего… Что ты на меня так смотришь? Я не в него метала, я обезвредила преступницу, попав ей в спину и сбив с ног. А вот этот дурацкий молоточек отскочил от ее преступного хребта и попал прямо Михаилу в голову! Опять в его больную слабую головку! – развела руками Яна. – Прямо вот так вот… раз! И в темечко! Он как-то сразу и затих. А потом голову зашили, сотрясение мозга поставили. А потом…

– Что?

– Как-то ему стало нехорошо, – туманно ответила Яна.

– Он с ума сошел?! – испуганно воскликнула потрясенная Ася.

– Ну зачем так сразу… Нет, не сошел… Не знаю… По крайней мере, такой диагноз еще никто не поставил. Просто Михаил Борисыч стал какой-то странный, какой-то не такой. Он то смеется, то плачет, то жалуется на головную боль. А при виде меня почему-то прячется…

– Еще бы! – фыркнула Ася.

– Не язви! Он решил отдохнуть…

– Это со многими бывает после встречи с тобой, – не унималась Ася.

– Ушел в бессрочный отпуск… Отделение стоматологии в клинике Олега Юрьевича осталось без руководителя. Вот он и поставил меня заведующей отделением, ведь я же несколько лет руководила целой клиникой. Имею, так сказать, опыт руководящей работы. Для меня разобраться в отчетах, в документации – плевое дело! Отделение Олега Юрьевича – в надежных руках!

– Аминь, – тихо произнесла Ася.

– Вот только с Михаилом Борисовичем нехорошо получилось, – в который раз сказала Яна. – Словно я специально его обезвредила и встала, то есть заняла его место. Но я, честное слово, не хотела! Как только он оправится, я сразу же уступлю ему эту должность!

Они переместились к витринам, где наблюдалось самое большое скопление народа. Именно там были выставлены украшения с брильянтами, как с белыми, так и с цветными.

Яна скользнула по витринам глазами:

– Красота. Жалко – купить нельзя!

– Вы дойдите до конца выставки, там в порядке аукциона можно предложить свою цену на понравившееся украшение. После проведения выставки, а это в течение пяти дней, будут подведены итоги, и если ваша цена будет самая большая, то вы и сможете купить приглянувшуюся вещь.

Всю эту тираду Яне выдала та самая высокая и сутулая, подслеповато щурящаяся женщина. При ближайшем рассмотрении она оказалась в возрасте – все ее лицо покрывала мелкая сетка морщин. Старую дряблую кожу на шее закрывали какие-то кружевные хитросплетения. На крючковатых пальцах красовались кольца с крупными брильянтами, в которых акцент был сделан не на дизайн, а на величину и чистоту самого камня.

Яна это поняла и оценила сразу. А еще она догадалась, что сутулая женщина не совсем обычный посетитель, а имеет здесь какой-то вес.

Мужчина с выдающимся животом, маячивший за ее плечом, наоборот, выглядел много моложе, чем издалека предполагала Яна, ориентируясь на его солидную комплекцию. Большие блестящие карие глаза, казалось, излучали бурную сексуальную энергию. Причем он просто пожирал Яну этими глазами.

– Какой у вас интересный перстень. – Сутулая женщина внезапно взяла Яну за руку и, согнувшись, принялась его рассматривать при помощи невесть откуда взявшейся лупы.

Яна почувствовала себя очень неуютно, словно не кольцо, а ее саму разглядывают с помощью оптики. Хотя, долгое время нося этот перстень, она уже привыкла к тому, что он постоянно притягивает взгляды.

Во-первых, кольцо было очень интересное по форме. Чувствовалось, что оно старинное. Во-вторых, рубин был по-настоящему крупным и очень насыщенного цвета – цвета дорогого вина. Кроме того, камень красиво играл и при дневном, и при электрическом свете, а когда Яну приглашали на романтический ужин при свечах, кольцо будто бы начинало жить какой-то своей, никому неведомой жизнью.

Яна, с неясным самой себе чувством неприязни, смотрела на склоненную над ее рукой голову с гладко причесанными, покрашенными, с сединой у корней, волосами. Ногти женщины, длинные и несколько загнутые внутрь, очень напоминали когти. А ее пальцы были холодные и влажные, что тоже раздражало Яну. Но она не смела отдернуть руку. Яне казалось, что это выглядело бы очень по-хамски.

– Господи! Какая работа!! Начало восемнадцатого века… Европа. В то время в моде были мастера из Италии… Скорее всего, да, Италия… Рубин просто выше всяких похвал. Сейчас таких нет. Какое великолепие! Это – настоящий музейный экспонат!

– Вы все верно сказали. Перстень старинный, из Европы. – Яна попыталась потихонечку освободить руку, но не тут-то было – женщина просто вцепилась в нее.

– Откуда он у вас? – спросила эта дама. – Если бы такой перстень был в Москве, я бы точно о нем знала. Я знакома со всеми ведущими московскими коллекционерами и ювелирами.

– Мне подарил его любимый мужчина, чешский князь Карл Штольберг, – пояснила Яна, чтобы ее побыстрее отпустили.

– Да, конечно! Это королевское украшение! Знать!.. Из рода в род, из поколения в поколение!.. Князь! Европа! – стрекотала женщина. Мужчина за спиной тетки многозначительно прокашлялся, отчего та вздрогнула и быстро выпустила руку Яны. Вид у женщины стал крайне озабоченный и виноватый. Она напоминала наркомана, оторванного от дозы. – Извините! Я увлеклась! Когда вижу вещи такой потрясающей красоты, у меня просто сносит крышу. Извините, ради бога!

– Ничего страшного, – промямлила Яна.

– Меня зовут Гертруда. Да, несколько странное имя придумали мне родители. И они же определили, чем я буду заниматься в жизни. Я – антиквар со стажем. Этим занимался и мой дед, и мой отец. А по специальному образованию я – ювелир. Камни и украшения – моя сущность. Поэтому сделайте мне скидку на то, что я так бесцеремонно вцепилась в вас.

– Ничего страшного, – снова заверила ее Яна, пытаясь поймать взгляд этой женщины, но безрезультатно. Та до сих пор впивалась глазами в перстень, словно он оказывал на нее магнетическое воздействие.

Яна почувствовала даже, что у нее потяжелела правая рука – та, что с перстнем.

– Я – хозяйка этой галереи. – Гертруда наконец-то и лицо Яны одарила своим вниманием. Глаза у антиквара казались совершенно бесцветными, особенно в обрамлении сильно накрашенных ресниц и густо наложенных теней.

– Очень стильное место и достойные экспонаты, – сделала ей комплимент Ася, тоже испытывающая неприятные ощущения от общения с этой женщиной. Конечно, виновата тут Яна со своим камешком! Сколько раз она говорила подруге: «Не носи ты этот перстень! Когда-нибудь тебе снесут голову из-за него! Карл подарил тебе его, не подумав! К этому перстню требуется в комплекте броневик и взвод телохранителей. А ты шастаешь по Москве – городу с известной криминальной репутацией – в полном одиночестве». – «В метро специалисты по таким перстням не ездят, а я не могу с ним расстаться! Это – кольцо любви!» – отвечала Яна.

Гертруда вздрогнула от прикосновения к ее плечу молодого полного мужчины:

– А… Ой, извините! Это мой муж и компаньон, Антон Вольских.

– Очень приятно, – одарила его совершенно искренней благожелательной улыбкой Ася Кудина.

Яна диву далась.

«Вот что значит – профессиональный адвокат! Настоящий актер! Большой театр отдыхает! Такая искренняя улыбка, обалдеть! С такой же улыбочкой она здоровалась бы с самим Чикатило, если бы ее назначили его защитником!»

Впрочем, и сама Яна, когда этого требовали обстоятельства, могла принимать разные образы и играть определенные роли. Оно и понятно – это наследственное, ведь мама Яны была профессиональной актрисой. Она отдала всю себя провинциальному Театру юного зрителя. Отец Яны между тем в последние годы строгал гробы на кладбище. Вот на стыке этих двух стихий Яна и воспитывалась. А вообще-то «воспитывалась» – слишком громко сказано, она целыми днями пропадала за кулисами, на службе у матери. Про театр Яна знала очень многое, и про его обратную сторону тоже… Именно поэтому она ни за что на свете не пошла бы в театральный институт.