Галина Куликова - Витязь в овечьей шкуре Страница 16

— Чего в нее ходить, она все время здесь отирается. И вообще! Если я сдам Покровского, то лишусь работы. А значит, и убежища.

— Найдем тебе что-нибудь еще, — неуверенно сказала подруга. — Более спокойное.

— Ну конечно! Кто меня возьмет, лысую?

— Можно повязать на голову платочек…

— Шла бы ты, Ольга, лесом, вот что я тебе скажу!

Наташа собралась уже шмякнуть трубку на место, когда та прокричала задушенным голосом:

— Держи меня в курсе!

«Здорово, — размышляла Наташа, сидя перед компьютером и тупо глядя на монитор. — Получается, я скрываю улики, которые могли бы помочь арестовать преступника. Я знаю, что у Покровского был мотив убить Алису. Непонятно, что за мотив, но он же был! Покровский обзывал Алису мерзавкой и гадиной и даже швырял в стену подушку. Наврал всем, что не виделся с ней две недели. Но милиция в любом случае в тупике».

Милиция действительно оказалась в тупике. Дело в том, что нашелся свидетель, который видел машину Алисы, сворачивающую на лесную дорогу. В том месте как раз стоит последний фонарь, и он разглядел, что за рулем женщина, а в салоне больше никого нет. Гроза уже прошла над Березкином и уходила в сторону. Как раз в это время Покровский пытался заставить грязную Наташу принять душ.

А Алиса остановила машину среди дороги и выпила кофе с ядом. Ее нашли почти сразу же — в Березкино после концерта возвращались супруги-музыканты. Они-то и позвонили в милицию. Так что время смерти установили с точностью до получаса. Выходило, что Покровский никак не мог напоить Алису отравленным кофе.

Логично было предположить, что кофе попал в термос еще там, где его готовили: например, в квартире Алисы. И Покровского точно оставили бы в покое, если бы не именная зажигалка, окурок и следы от характерно стоптанных ботинок. Кроме того, кофе в термосе оказался растворимый — «Черная карта». Кофе этой марки пил Покровский, а у Алисы в квартире оказался только «Нескафе». И это уже была задачка на интеллект!

— Как дела? — спросил Покровский, заходя в кабинет, который был выделен Наташе для работы. — Получается?

— Да, только пыли очень много. Стоит одну папочку снять, как поднимается пыльная буря.

— Я сюда Таню не пускаю, — пояснил он. — Она тут все перелопатит, бумаги перепутает.

Таня была приходящей уборщицей. Еще, как успела выяснить Наташа, имелся садовник — тоже приходящий. Вернее, приезжающий. Это был молодой, модно одетый юноша, отзывавшийся на имя Гарик, который, заявившись с раннего утра, переоделся в симпатичный комбинезончик и принялся бороздить клумбы. Вряд ли его интересовало то, что происходит в доме.

Кстати сказать, при ближайшем рассмотрении дом оказался невероятно симпатичным — просторным и ухоженным. Его явно не касалась рука дизайнера, но он был уютным. Интересно, кто наводил уют — сам Покровский? А может быть, эконом Генрих? Или это сделала Алиса в тот год, когда была здесь хозяйкой?

Наташе страстно хотелось узнать про этот короткий брак поподробнее. Но у кого? Кто тут может сплетничать? Уборщица Таня? Она здесь недавно. Эконом? Он практически член семьи, из него лишнего слова не вытянешь. Разве что Марина. Может быть, ей захочется поговорить о мачехе?

— Скажите, мы с вами нигде не встречались? — неожиданно спросил Покровский и, встав напротив стола, внимательно поглядел на Наташу.

— Ну, это смотря чем вы занимаетесь по жизни, — тут же ответила она. Отсутствие информации угнетало ее, хотелось задавать и задавать вопросы.

— Я занимаюсь бизнесом. И наукой. Приходится, знаете ли, совмещать.

— По-моему, в нашей стране деньги, вложенные в науку, не возвращаются.

— Но я сделал наоборот, — усмехнулся Покровский. — Я привил науку к бизнесу. Если говорить совсем просто, то изобрел особый фильтр для воды и теперь начинаю его внедрять в производство. А до этого мы с братом делали приборы для вакуумной упаковки.

— Вот это да, — сказала пораженная Наташа. — То есть вы не перепродаете, а создаете. Уважаю.

— Рад, что вам понравилось, — тень улыбки появилась на его лице и снова исчезла. — Так где мы с вами могли встречаться?

— Ну… Мало ли. Может быть, в трамвае.

Покровский хмыкнул. Вероятно, в трамвае он ездил в последний раз лет двадцать назад.

— Меня мучает то, что я не могу вспомнить, — признался он. — Да, кстати, хотел вас предупредить. Завтра у нас будут гости.

Наташа вытаращилась на него, не сумев скрыть изумления.

— Знаю, знаю! Выглядит это не очень красиво, но тут я ничего поделать не могу. Люди приезжают из-за границы. У меня не было возможности их предупредить, отменить все это…

— Иностранцы?

— Один иностранец, один бывший соотечественник. Это старые приятели, они хотят увидеться со всеми, в том числе с моим братом и с Линой. И со Стасом тоже. Мы все друзья детства. Кроме иностранца, конечно. Будет еще аспирант — Коля Лесников и двое физиков — у них дачи тут поблизости. Надеюсь, вы не откажетесь посидеть за общим столом? А то я буду чувствовать себя неловко оттого, что вы заперты у себя в комнате, точно бедная родственница.

— Да ладно уж! — смутилась Наташа, отчаянно жалея, что не обладает внешностью Ольги Дроздовой или хотя бы Софи Марсо.

Сам-то Покровский был не то чтобы красив или как-то особо симпатичен, но.., обаятелен, черт побери! Несмотря на эти свои узкие губы и глаза, от которых веяло жабьим болотом.

— Я хочу быть добрым работодателем, — пожал он плечами. — Однажды я прочел старинный роман о гувернантке, которую никогда не выпускали к гостям. Мне показалось это несправедливым, потому что гувернантка была умна. Я поклялся, что служащие в моем доме никогда не испытают подобного унижения.

Вероятно, он читал «Джен Эйр» и, конечно, не удосужился запомнить ни автора, ни названия.

— А как же Генрих? — удивилась Наташа. — Он подавал нам и завтрак, и кофе, а сам за стол не садился.

— Это его собственное решение, — ответил Покровский. Потом помолчал и спросил, глядя своей помощнице прямо в глаза:

— Считаете, это я ее убил?

Вместо того чтобы замахать руками и закричать: «Ну что вы!», она насупилась и сказала:

— Я постоянно думаю: а что, если она все-таки приезжала сюда? Может быть, просто заскочила по дороге. И вы дали ей термос с кофе. Она взяла его и поехала обратно…

— Отъехала на пару километров, развернулась, высунула ноги из машины и отравилась.

— Простите меня, — пробормотала Наташа, краснея. — Звучит действительно глупо. Просто я впервые сталкиваюсь с делом об убийстве.

Тут она привирала. С первым делом об убийстве ее познакомил Петя Шемякин, когда прибежал к ней домой и принес с собой карту района с крестиками на месте обнаруженных трупов.

— Ладно, не будем о грустном, — вздохнул Покровский и взял в руки стопку бумаг. — Может быть, вам что-то непонятно? Хотите я помогу рассортировать эти записи?

— Да что вы! Я же нанялась к вам за деньги.

— Ладно, уговорили. Я ухожу.

Он отряхнул руки и действительно направился к выходу. Уже взялся за ручку двери, когда Наташа воскликнула:

— Стойте!

Он обернулся, удивленно приподняв брови, и она быстро произнесла:

— Знаете что? Я не верю, что вы убили свою бывшую жену. Несмотря на все странности дела и следы от ваших ботинок. Невзирая на окурок с отпечатками ваших зубов. Вы не такой человек, что… Ну, в общем, я на вашей стороне. Может быть, вам это все равно, но мне хотелось сказать.

Покровский некоторое время стоял, глядя в пол, потом поднял на Наташу глаза, улыбнулся и вышел, ничего не ответив. Но от этой едва заметной улыбки у нее сдавило горло и стало тепло в животе.

— Вот черт побери! — пробормотала она себе под нос. — Кажется, мне безумно хочется найти настоящего убийцу.

Глава 5

— Если Стив будет сидеть здесь, — то следует убрать подальше салат с курицей. Американцы никогда ничего не смешивают! — заявила Лина, и Генрих немедленно сделал, как она велела.

Потом она потребовала переставить цветы, заменить салфетки с бумажных на льняные и пошире раздвинуть шторы в гостиной. Генрих носился колбасой, выполняя ее распоряжения в точности. По лицу было видно, что он от души готов ей услужить.

— Моя жена чувствует себя тут хозяйкой, — вполголоса сказал Вадим, подсаживаясь к Наташе, которая только что закончила работу и пришла в гостиную за минералкой. — С другой стороны, почему бы и нет? Андрей одинок. И долгие годы был одинок, если не считать короткого брака с Алисой.

Но женская рука — есть женская рука. Думаю, Лине приятно немного позаботиться об Андрее.

Сегодня Вадим был одет в светлые вельветовые брюки и темно-синий пуловер и выглядел, как кинозвезда. Его верхняя губа заметно изгибалась, а нижняя была довольно пухлой. Наташа подумала, что братья совсем не похожи друг на друга;

— Генрих уважает вашу жену, — заметила она. — Он все для нее готов сделать. Алису он тоже столь охотно слушался?