Елена Логунова - Звезда курятника Страница 16

— И еще в Иркином малиннике, — напомнила я.

— Сам не знаю, как она туда попала! — искренне удивился Веня. — Фанечка сидела у меня в особом застекленном ящике вроде витрины под замком.

— В зале для посетителей? — уточнила я.

В Венькиных невероятных хоромах есть специальный зал, где гордый хозяин зверинца выставляет напоказ свою экзотическую живность. Получается что-то вроде частного зоопарка. Деятельность эта лицензирована по всем правилам, и деньги, которые платят за билеты посетители, Венька тратит на пополнение коллекции и расширение теремка.

— Ну да. Как витрина могла разбиться, не понимаю! По стеклу нужно было кирпичом шарахнуть! — продолжал удивляться Венька. — А вот разбилось же, и Фаня сбежала.

— И через весь город на брюхе приползла в Пионерский микрорайон? — усомнилась я.

Этот мой вопрос Веня счел подходящим поводом, чтобы прочитать мне целую лекцию об арлекиновом аспиде и его сородичах.

Оказывается, ничто не мешает змее быть отличной путешественницей! Несмотря на отсутствие ног, змеи замечательно приспособились с легкостью передвигаться по самой разной поверхности. Они хорошо плавают, лазают по деревьям. Кожный покров у змеи по всему телу состоит из огромного числа налегающих друг на друга чешуек и щитков. При движении змеи каждый брюшной щиток при помощи соответствующих мышц занимает положение под прямым углом к коже и становится мгновенной точкой опоры и отталкивания, служа гаду как бы сотней крохотных ног.

— Все, я поняла, твоя Фаня была на редкость ползучим гадом, — оборвала я разговорившегося приятеля. — Скажи мне лучше, эти аспиды, они и впрямь жутко ядовитые?

— Ядовитые? — переспросил Венька, набирая в грудь воздуха.

Слишком поздно я сообразила, что своим вопросом спровоцировала новую лекцию.

Вообще-то мне хватило бы и информации о том, что к аспидовым относятся все известные кобры, но Венька на этом не остановился. Он счел необходимым разъяснить мне природу отравляющего действия яда аспидовых. Без особой радости я узнала о том, что в их составе преобладают нейротоксические ферменты, которые парализуют нервную систему. Точнее, цитирую Веньку, «нарушают передачу возбуждения в нервно-мышечных синапсах и тем самым вызывают вялый паралич скелетной и дыхательной мускулатуры». Смерть отравленных животных и человека наступает, как правило, от остановки дыхания. В общем, не окажись Ирка с лопатой проворнее арлекинового аспида Фани, страшно представить, что могло бы случиться!

— Если бы твоя поперечно-полосатая гадюка цапнула мою Ирку, я бы тебя убила своими руками, даже без лопаты! — искренне заявила я Веньке.

— И не говори, страшно подумать, что Фанечка могла кого-то укусить, — согласился приятель. — Я-то думал, что она в бетономешалку попала! У меня на заднем дворе как раз бетономешалка работала, маленькая такая, портативная. Раствор нужен был, чтобы ступеньки сделать. Ну вот, когда бетон уже застыл, я в одном месте увидел такой подозрительный желтый проблеск. Поскреб ножичком — постороннее вкрапление, синее с желтым, очень похожее на Фаню…

— Небось конфетный фантик кто-то бросил, — заметила я. — У тебя там толпы детей бродят по выходным, могли накидать чего угодно.

Веня виновато отмалчивался, и я положила трубку.

История со змеей вызвала у меня в подсознании смутное шевеление, которое вполне могло оформиться в стройную мысль. Чтобы ее не спугнуть, я быстренько совершила вечернее омовение и бухнулась в постель. Как это говорила Василиса Прекрасная? «Утро вечера мудренее»!

Среда

Не помню, кто из великих изрек, что всякое событие в истории повторяется дважды — первый раз как трагедия, а второй — как фарс. Правду сказал!

Давешнее наводнение на Школьной, восемь, нынче спозаранку отозвалось сантехническим ЧП в моей собственной квартире. Поутру освеженный ночным отдыхом Масянька вихрем ворвался в туалет и так рванул рукоятку на смывном бачке унитаза, что вся механика в бачке развалилась на составные части, а какой-то фрагмент и вовсе улетел в неизвестном направлении. Это было тем более обидно, что не имело никакого отношения к процессу мочеиспускания: Мася заблаговременно надул в штанишки и терзал сантехнику сугубо для развлечения.

Теперь унитаз журчал безостановочно. Правда, потоп нам не грозил, потому как вода лилась в канализацию, без задержки минуя выведенный из строя бачок, но зато это могло привести к катастрофическому увеличению счета за холодное водоснабжение. Кроме того, непрекращающийся шум ниагарского водопада в клозете жутко действовал на нервы. За завтраком мы с Коляном пререкались, будучи не в силах прийти к общему мнению по вопросу ремонта бачка: я считала, что это неженское дело, а Колян уверял, что у него нет времени на встречу с сантехником. В разгар бесплодной дискуссии пришла няня, которая временно положила конец спору: она сняла крышку с бачка и завернула проволоку с поплавком таким образом, что вода вовсе перестала поступать в накопитель. По крайней мере прекратился нервирующий шум.

Рука об руку убегая из дома на работу, мы с мужем продолжали обсуждать сантехническую проблему, но уже в несколько более спокойном и даже философском ключе. Колян пытался обосновать свое нежелание заниматься починкой бачка на примере концепций даосизма.

— Неработающий унитаз с позиций Дао есть вещь, прекрасная в своей изначальной простоте! — вещал Колян, галопируя в сторону остановки маршруток. — И его естественную силу легко потерять, если от этой простоты отказаться. Если мы найдем в текущем состоянии сливного бачка достоинства, мы обретем счастье гармонии с…

— С неработающим унитазом? — подсказала я.

— Со всей Вселенной, — невозмутимо закончил Колян.

— «Текущее состояние бачка» — это очень точно подмечено, — съязвила я. — А какие достоинства есть у неработающего унитаза?

— Какие достоинства? — Колян поскреб щетинку на подбородке и помахал рукой приближающейся маршрутке. — Их как минимум три: мы никогда не слышим раздражающего журчания, экономим воду и совершаем полезные для здоровья физические упражнения с ведром.

— Кто, ты сказал, это придумал? — спросила я, открывая дверцу маршрутки.

— Лао-цзы, знаменитый китайский философ, — ответил муж, подсаживая меня на ступеньку.

— Да он садист! Небось тоже бил уток палками! — буркнула я.

Некоторая неприязнь к древним и современным китайцам, возникшая в результате этого разговора, неожиданно подкрепилась в ходе выполнения дежурного редакционного задания. Сегодня нам с Сержем было поручено сделать репортаж о проблемах китайского рынка. Правда, при ближайшем рассмотрении торгующие на нем «китайцы» оказались вьетнамцами, но это не имело особого значения, потому как проблем у них тоже было выше крыши, и репортаж обещал превратиться в сериал. Почти полдня мы с Сержем провели в полутемных пещерках, заваленных тюками и коробками, завешанных нанковыми курточками, дерюжными штанишками и прочим барахлом, а обедать нас позвали в общежитие университета, где проживала почти половина рыночных китайце-вьетнамцев. Между делом ребятки изучали русский язык на филологическом факультете. Парочка похожих, как близнецы, узкоглазых парнишек по имени Бинь и Хой пообещала угостить нас с Сержем национальным блюдом с непроизносимым названием вроде «няо-сяо». Как выяснилось позже, по-русски яство называлось бы просто: «Жареная селедка в сахаре». Такой вот азиатский вкусовой аналог украинского сала в шоколаде.

Процесс приготовления деликатеса Серж запечатлел на камеру, и это кулинарное шоу было вполне достойно того, чтобы его увековечить. Сначала Бинь (а может, Хой) запалил газ на плите и накрыл высокую синюю корону пламени глубокой чугунной сковородой. Уже на этой стадии приготовления экзотического блюда общую кухню начали спешно покидать все иноплеменные Биню (а также Хою) обитатели общежития. Затем к раскалившейся сковородке подошел отважный Хой (или Бинь) с пиалушкой, загодя наполненной растительным маслом. Он ловко выплеснул масло на сковороду и тут же присел на корточки, пропуская над своей головой кипящие брызги. Затем к замершему в полуприсяде Хою (Биню?) на полусогнутых шустро подобрался его товарищ с открытой двухкилограммовой банкой «Сельдь иваси». Каждый из парней ухватил за хвост по рыбине, после чего они синхронно прыгнули к плите и, как гранаты, метнули на сковороду своих ивасей. Масло страшно зашкворчало, и черный дым заволок объектив, мешая работе оператора. Процесс переворачивания подрумянившихся сельдей на другой бочок остался за кадром.

К моменту, когда розовато-коричневые рыбины были выловлены из кипящего масла, выложены на блюдо и щедро посыпаны сахарным песком, я почти дозвонилась по «01». Мне казалось, что приезд пожарного расчета в полной выкладке должен сопровождать приготовление «няо-сяо» в обязательном порядке. Я ошиблась, привычные ко всему обитатели общежития обошлись даже без противогазов.