Михаил Серегин - Шесть извилин под фуражкой Страница 16

Естественно, спорить с разгневанным Садюкиным никто из курсантов не решился, и они все дружно кивнули.

– Так вот, вы оба немедленно отправляетесь мыть туалеты в учебном корпусе и лишаетесь ужина, – безжалостным тоном вынес приговор Фрол Петрович. – Вы меня поняли? – взглянул он на провинившихся.

– Поняли, – пискнул Андрей, которому казалось, что если Садюкин сейчас же не отпустит его ухо, то оно останется в его руке, навсегда покинув своего законного хозяина. – А можно я лучше территорию подмету?

– Нет! – рявкнул Садюкин, и глаза его так сверкнули, что Андрей решил больше не задавать вопросов. – Так вы поняли приказ?

– Да, – в один голос ответили Вася и Андрей.

– Тогда выполняйте, я проверю, – и Фрол Петрович, отпустив уши драчунов, вновь повернулся к группе и принялся командовать: – Гантели в руки, и раз, и два, и три…

– Ну что, схлопотал? – усмехнулся Вася, направляясь к учебному корпусу. – И чего ты добился?

– А что ты возле сарая делал? – вопросом на вопрос ответил Андрей.

– Тебе скажи, так через пять минут вся школа будет знать, трепач несчастный, – с презрением бросил Муромцев.

– Я знаю, что ты там делал, – не сдавался Андрей. – Ты на шухере стоял, Петьку Птахина охранял.

Лицо Васи вытянулось и на несколько секунд приобрело выражение крайнего удивления, но потом снова приняло презрительное выражение, и Муромцев ядовито проговорил:

– Так ты еще и шпионишь.

– Я не шпионил, а выполнял особое задание Ворохватова, – обиделся Андрей.

– А он-то тут при чем? – не понял Вася.

– Не надо прикидываться дурачком, Муромцев, – пошел в атаку Утконесов. – Теперь мы знаем, что вы с Птахиным похитили человека и держите его в старом сарае возле общежития.

– Чего-о? – вытаращил глаза Вася. – Да ты, половина Утконесовых, думай, что говоришь. Какого это мы с Петькой человека похитили?

– Того, кого вы называете Мотей. Не отпирайся, мы все знаем, – продолжал стоять на своем Андрей. – Как раз в это самое время мой брат и Санек Зубоскалин вяжут твоего подельника и освобождают пленника.

– Да ты… Да я… – начал заикаться Муромцев и, не договорив, бросился к общежитию.

– Стоять! Стрелять буду! – заорал Андрей, вытягивая вперед указательный палец и не думая о том, что этим пальцем он даже при самом огромном желании выстрелить все равно не сможет.

Оказавшись внутри сарая, Антон и Дирол остановились, давая глазам привыкнуть к царящей здесь темноте.

– Ты что-нибудь видишь? – через несколько минут шепотом спросил Антон.

– Только темные очертания, – шепотом ответил Дирол.

– Я тоже, – вздохнул близнец. – И где тут Петьку найдешь?!

Но Птахина искать не пришлось, он сам себя обнаружил.

– Вася, это ты? – послышался из левого угла сарая голос Петьки. – Я же тебе сказал, чтобы караулил снаружи, балбес.

– Сам балбес, – огрызнулся Дирол, бросаясь влево. – Антон, держи его.

В следующие несколько минут в сарае царило такое, что постороннему наблюдателю, вернее, слушателю, потому что разглядеть здесь что-либо было просто невозможно, показалось бы, что из-под земли выползла стая чертей и устроила здесь сабантуй. Шум и грохот стояли невообразимые, по всему сараю летали старые матрацы, подушки, какие-то гнилые дощечки, и среди всего этого слышались крики:

– Держи! Я его поймал! Ай, мамочка, он кусается! Я тебе покажу, как на мое ухо покушаться!

Раздался хлопок, скуление, а потом все стихло. Через несколько минут из сарая выползли трое. На курсантов они сейчас вряд ли были похожи, да и на людей тоже. Скорее это были цыплята-акселераты, облепленные пухом, перьями, гнилыми опилками и прочим мусором, какой можно обнаружить в любом сарае. Санек и Антон, пыхтя и отплевываясь от пуха, тащили под обе руки упирающегося и вопящего на все лады Птахина. Оказавшись на улице, друзья прижали «преступника» к стенке и начали допрос.

– Признавайся, куда заложника дел, – угрожающе сдвигая брови на переносице, спросил Дирол.

Птахин понять ничего не мог, но чувствовал, что против него возник заговор с целью покушения на его жизнь, а потому он решил молчать до последнего.

– Молчишь? – еще более грозным тоном заговорил Санек. – Ничего, вот позовем сейчас Ворохватова, ему-то ты все расскажешь.

Петя сказанному не поверил. С чего бы это звать Ворохватова, ведь он же ничего серьезного не натворил? И тут Пете пришла в голову спасительная мысль: ребята из группы капитана Мочилова, наверное, решили его разыграть. Ведь всей школе известно, что они просто обожают всевозможные шутки и приколы.

– Если эт-то игра т-такая, – заикаясь, начал говорить он, – тогда зачем драться-то?

– Игра, – недоуменно переглянулся с Антоном Дирол. – Похищение человека ты называешь игрой? Ах ты гад, – и он занес над испуганной физиономией Пети кулак.

– Какого человека? – залепетал Птахин, чувствуя, что ребята вовсе не намерены шутить. – Я никого не похищал.

– Тогда кому ты котлеты таскал в сарай? – вставил свое слово Антон. Вот тут Петя понял, что на этот раз ему не отвертеться. Значит, они за ним следили, все видели и слышали, а потому отпираться далее нет никакого смысла.

– А вы никому не скажете? – поднял он полные мольбы глаза на своих мучителей.

– Что значит никому? – не понял Дирол. – Если натворил дел, так отвечай по всей строгости.

– Да я же ничего страшного и не сделал, – вновь попытался оправдаться Петя.

– Слушай, Птахин, хватит нам лапшу на уши вешать, – не этот раз не выдержал Антон. – Рассказывай, что натворил, а мы уж решим, страшно это или нет.

Петя отвел глаза, тяжело вздохнул и принялся рассказывать:

– Шел я вчера вечером из столовой, гляжу, а он лежит, такой беззащитный, слабый.

При этих словах Антон с Диролом насторожились.

– Он что, ранен был? – спросил Санек.

– Почему ранен? – удивился Петя. – Просто голодный был и изможденный. Я подошел, оглядел его со всех сторон, да и решил спасти.

– Ну ты герой, – наигранным тоном похвалил его Дирол. – Надо же, какое благородство.

– Это не благородство, а жалость к своему меньшему брату, – не согласился Птахин.

– Слушай, что-то он не то говорит, – шепнул на ухо Саньку Антон. – Какой меньший брат? Он так что, Мочилу называет?

– Вот я и отнес беднягу в сарай, – продолжал исповедоваться Птахин. – А есть-то бедолаге что-то надо, вот и соврал тете Клаве, мол, еда мне нужна для наших ребят, которых послали на задание. Тетя Клава сжалилась и дала мне котлет, а я их Моте понес.

– Какому Моте?! – в один голос закричали Антон и Санек.

– Вот этому, – с этими словами Петя залез к себе за пазуху и достал оттуда крохотный скулящий комочек.

Дирол с близнецом выдохнули так, что даже Птахин покачнулся.

– Так вот, оказывается, кому он еду тащил, – скорее самому себе, чем Антону, сказал Санек. – Это же они щенка Мотей называли.

– Ну да, – кивнул ничего не понимающий Птахин. – А вы что подумали?

– А мы… – начал было Дирол, но получив внушительный толчок в бок от Антона, замолчал, а потом махнул рукой и сказал: – А теперь это уже неважно.

Санек развернулся и хотел уже уйти, но тут из-за угла общежития с вытаращенными глазами выскочил Вася Муромцев и понесся прямо на ребят с криками:

– Петька, они нас выследили! Спасайся, и Мотю уноси!

– Стой! – вытянул вперед руку Птахин, и Муромцев немедленно остановился. – Я уже во всем признался. Поздно, Вася, удирать.

В этот момент из-за того же угла выбежал Андрей и, подскочив к Антону, спросил:

– Ну как, нашли Мочилу?

– Нашли, – кивнул Антон, – но только не Мочилу, а Мотю.

– Какая разница, – отмахнулся Андрей.

– Думаю, что большая, – не согласился с ним брат. – А ты сам посмотри, – и он ткнул пальцем в дрожащий у Птахина на руках черно-белый мохнатый комочек.

– Ой, щенок, – совсем по-детски обрадовался Андрей, но тут же посуровел и замотал головой: – Нет, постойте, а при чем здесь эта собака?

– А при том, что эта самая собака и есть Мотя, – объяснил Дирол.

Повисла неловкая пауза, во время которой Андрей переводил ошеломленный взгляд с Антона на Дирола и обратно.

– Значит, мы ошиблись, – наконец смог выговорить он.

– Значит, так, – одновременно согласились с ним друзья.

– Вы теперь Ворохватову про Мотю расскажете, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Птахин.

– Расскажут, – поддакнул Вася. – Особенно вот эти, двое из ларца, одинаковых с лица.

– Ворохватов Мотю выгонит, и он на улице погибнет, – вздохнул Петя, прижимая к груди скулящего щенка.

– Ничего мы не расскажем, – сжалился над ними Дирол. – Только прячьте его получше, чтобы комендант не обнаружил.

– Уж теперь-то спрячем, – пообещал Птахин и тут же, ехидно улыбнувшись, спросил: – А что, Мочилов пропал?

– Не пропал, а заболел, – елейным голоском поправил его Дирол. – А если ты, Птахин, кому-нибудь расскажешь о том, что здесь слышал, то будь уверен, о твоем Моте будет знать вся школа.