Наталья Никольская - Дело Малышева Страница 16

– Она тоже переживает?

– Конечно, – Жанна Львовна с удивлением посмотрела на Игоря, – я же говорю, дети очень любили отца. Для них это настоящий удар.

– А для вас? – Игорь намеренно задал провокационный вопрос.

– Вы знаете, – Жанна Львовна отставила чашечку, – я сейчас много думаю о Васе, вспоминаю наши последние разговоры. Тогда я не придавала его словам значения, но теперь…

– Он чего-то боялся?

– Да, хотя и старался не подавать виду. Он пришел как-то очень сильно чем-то встревоженный, вел себя нервно, но сказал, что все его неприятности связаны с бизнесом. Его работу мы никогда не обсуждали. У него не было привычки делиться со мной своими проблемами. Возможно, считал, что мне это не к чему. Поэтому я не стала его расспрашивать. Несколько дней он ходил сам не свой, но потом все вроде бы наладилось. А когда ему сообщили об убийстве Валеры, он зло так сказал: «Вот дурак, не послушал. Говорил же ему… „. Я еще спросила тогда о чем он говорил, но он грубо так ответил, чтобы я не вмешивалась. Потом он успокоился, знаете, странно так успокоился, словно ждал чего-то. Иногда в нем это прорывалось. После смерти Вали он жутко напился. Я его никогда таким не видела, он вообще выпивал редко. Но в тот день это было что-то жуткое. Он и смеялся, и плакал, и все повторял: «Надо же, следующий, надо же“. В таком состоянии он ничего не соображал, я не пыталась ничего узнать. Потом было покушение. Он запретил мне появляться в больнице, сказал только по телефону, что у него охрана, и он велел никого не пускать.

– Может, уедем, Вася, – сказала я ему.

– Уедем, непременно. Как только выйду из больницы, так сразу и рванем куда подальше. На Филиппины, в Африку или к черту на рога.

– Вот так мы и поговорили, – закончила Жанна Львовна, – он сказал, что еще позвонит. Но этого не случилось. Его застрелили прямо в палате на следующий день.

Она вздохнула. Игорь поблагодарил ее за рассказ и поднялся:

– Мне пора.

– Заходите, – сказала Жанна Львовна, – может быть, я хоть чем-то смогу вам помочь.

– Простите, – сказал он, – мой вопрос к делу не относится. Вы тоже в экономическом учились?

– Что вы, – Жанна Львовна улыбнулась, – экономика для меня темный лес. А училась я на филологическом. Романо-германское отделение. Преподавала в школе французский. Но потом Вася захотел, чтобы я оставила работу, так я и стала домохозяйкой.

– Не думали в школу вернуться?

– Нет. Отвыкла, знаете. Может быть стоит заняться репетиторством, но пока рано об этом.

– Понятно. До свидания, Жанна Львовна.

– Всего хорошего, – она снова улыбнулась.

«Приятная женщина, – думал Игорь, выезжая на трассу, – и совсем не похожа на избалованных дамочек, какими представляют жен банкиров. Скорее, срабатывает стереотип. Банкиры все дубоголовые, откровенно зацикленные на добывании денег, а их жены набитые дуры, думающие только о тряпках. А в жизни встречаешь самых обычных людей, которые могут радоваться или огорчаться». Он вздохнул. Вдова банкира оказалась совсем не подходящей под стереотип. У Игоря даже мелькнула мысль, что он бы хотел пригласить ее в ресторан. «Нет, – остановил он себя, но тут же поправился, – а почему собственно – нет». Теперь он был один. Понятно, Жанне Львовне сейчас не до развлечений, но не всегда же она будет носить траур. Он был уверен, что с вдовой Рябченко ему еще придется встретиться.

Бабусю Игорь увидел возле дома. Она стояла, уперев руки в бока и что-то доказывая слушавшим ее женщинам.

– А я вам говорю, что эта стерва во всем виновата, Леонарда, – донесся до него Бабусин резкий голос, – вот увидите, она себя еще покажет. Крутит шашни с сынком, а сама к папаше норовит в постель прыгнуть.

– Нет, Дуся, – смешалась бабка с лыжной палкой вместо клюки, – Леонарда останется с Мануэлем, а старого Луиса захомутает Франческа. Это она только с виду скромная, а так себя покажет.

Остальные женщины тоже вмешались, загалдели. Игорь, проходя мимо, поздоровался с ними и позвал Бабусю. Та всплеснула руками и бодрой рысцой двинулась за Игорем.

– Вы же в Дом свой собирались, – укорил он Бабусю, а сами лясы во дворе точите.

– Ах ты, охламон, – опешила Бабуся, – сам неизвестно где шляешься, а я виновата осталась. Да я тебя, почитай, уже третий час дожидаюсь, пока ты по дамочкам разным прохлаждаешься. Уже забыл Ирину? – поддела она его.

– С чего вы взяли? – Игорь покраснел, – что я с дамочками…

Бабуся победно ткнула себя пальцем в остренький нос и сказала:

– Я, чай, нюха-то не лишилась, а от тебя французскими духами на версту разит.

Сам Игорь не чувствовал никакого такого запаха, но подивился, в который раз, бабкиной проницательности. А Бабуся отправилась на кухню и принялась там сердито греметь кастрюльками. Игорь отправился за ней, надеясь на примирение.

– Не сердитеся, баба Дуся, – начал он, – я хотел пораньше приехать, только не получилось. Я сегодня разговаривал с конкурентами Гусева, хотел выяснить кое-что.

– С каких это пор конкуренты твои женскими духами брызгаются? – спросила Бабуся, громыхнув нарочно половником, – или он из этих мужиков, которые как бабы. Тьфу, прости, Господи, страмота.

– Нет, – Игорь старался не поддаваться, – он самый обыкновенный мужчина. Но потом я заехал к вдове убитого банкира, тоже нужно было задать несколько вопросов.

– Молодая вдова, поди? – ревниво вопросила Бабуся.

– Конечно, – ответил Игорь, – если не считать двоих взрослых детей, которые мне почти ровесники. И потом она не из тех, кто будет на каждого мужика вешаться. Нормальная женщина, которая переживает из-за смерти мужа.

Бабуся успокоилась. Перестала сердито хлопать дверками шкафчиков, поставила перед Игорем тарелки с едой.

– Как поешь, я тебе тоже кой-чего расскажу, – пообещала она.

Наконец, с обедом было покончено, а все тарелки перемыты и убраны.

– Не томите, баба Дуся, – сказал Игорь, – я уже и так достаточно наказан.

Но вредная бабка считала видно, что не достаточно. Сначала она отправилась в свою комнату за любимым кисетом, потом почихала всласть и только после этого объявилась в кабинете Игоря.

Он ходил по кабинету и курил любимую трубку. Бабуся неторопливо прошествовала мимо него и взгромоздилась на стул. Она сложила ручки на коленях и смотрела на Игоря.

– Ну, – сказал он, – что интересного скажите.

– Убили нашего главного, – отчеканила Бабуся, – как предупреждали, так и убили.

– Что? – Игорь чуть трубку не выронил. – Когда? Как? Да рассказывайте же вы, не томите?

– Утром и убили. Часиков в десять. Так милиция считает.

– Как это произошло?

– Никто не знает. Только приехал главный раненько. Около восьми что-то было. Гориллы его Дом обежали, в каждую щель заглянули. Доложили, что все, мол, чисто. Он в своем кабинете закрылся. Он сам время от времени к себе кого-то вызывал. А потом понадобился он кому-то срочно. Стали в кабинет стучать, не отзывается. Дверь открыли, а он там уже готовый лежит.

– Стреляли?

– Да. Да так близко, почитай, что в упор.

– Крови, наверное, много, – размышлял Игорь, – а когда убийца уходил, то должен был наследить.

– Ничего он не наследил, – оборвала его Бабуся, – ровно по воздуху прошел.

– А этот ваш военный был в это время в Доме?

– А как же, – Бабуся подтянула концы платка, – утром в саду его видела, он с деревьями чего-то возился, ветки сухие отпиливал. Потом в мастерскую пошел. Там при доме каморка имеется, а в ней Яков командует. Если не пьяный, то чего хошь тебе сделает и починит. Вот только за воротник заливает крепко. Лексеич в мастерскую пошел, сама видела. Я тоже туда заглянула незаметно. Сидят себе с бутылочкой. Потом я в библиотеке балакала с Ильиничной, когда про убийство стали колготиться.

– А военный ваш где был?

– Смотрю я, а он вместе с Яковом идет. Только не верится мне, что он все время с ним просидел. Он ведь мог ненадолго и выйти, а потом вернуться как ни в чем не бывало. И знаешь, Горяшка, что я заметила?

– Что? – Игорь перестал курить.

– Что Лексеич зачем-то переоделся. Штаны сменил, свитер. Утром в одном был, а как стали все собираться, смотрю, штаны на нем не коричневые, а серые, а вместо свитера рубаха напялена. Здоровая такая, клетчатая.

– Может быть, ему жарко стало, вот он и переоделся.

– Что он девка что ли по десять раз на дню наряды менять. Нет, он специально это сделал, потому что на одежу кровь попала.

– Вы же сказали, что следов никаких не осталось.

– Не пойман – не вор, – подвел Игорь итог, – как можно доказать, что это сделал именно ваш «Лексеич»? Мало ли почему человек захотел переодеться. У него на это сто ответов найдется. И потом, чем ему так не угодил глава вашего дома? Он же пришел туда по доброй воле, силой его туда никто не гнал. И ладно дом, но ведь произошло три аналогичных убийства. И убили не какого-то главу дома для старичков, а довольно солидных бизнесменов. Они-то чем бывшему военному насолили?