Далия Трускиновская - Труп-невидимка Страница 16

Так вот, я подошла к старушкам, поглядывая в рецепт, выписанный Раймондюкасом.

– Маленковская шесть? – осведомилась я.

– Она самая, – вежливо ответила одна из трех старушек. Они были донельзя правильные, с седыми букольками, в аккуратных жакетиках. Я даже затосковала – ах, почему мои свекрови не могут наконец позволить себе седых буколек и жакетиков?! Почему одна не вылезает из вечерних платьев и брючных костюмов из японской парчи с драконами, а другая слоняется в балахонах, розовых и алых, каждого из которых хватило бы на паруса для пиратского брига?

– Не подскажете, Елизавета Шишкина в какой квартире проживает?

– Шишкина? – бабульки переглянулись, и сама инициативная спросила – а на кой мне шалава Лизка?

Я знаю строгие нравы, царящие среди приличных бабушек. По своей младшей свекрови, кстати, знаю.

Что касается свекровей, то я называю Авдотью Гавриловну старшей только потому, что побыфвала за ее сыном замужем наньше, чем за сыном Нинели Аристарховны. А если заглянуть к ним в паспорта – то, возможно, моя младшая свекровь фактически и является старшей. Говорю я это не просто так, а после одной ее странной обмолвки. Она повстречала какую-то свою подружку молодости и при мне рассказывала об этой встрече старшей свекрови.

– А бесстыжая была! – долетело до меня. – Мы по домам, кто с рукодельем, кто с книжкой, а она как уметется на всю ночь с гусарами!..

Поэтому я была уверена, что всякая женщина моложе восьмидесяти, к которой заглядывает в гости достойный ровесник-мужчина, для бабушек – шалава, и точка.

– Елизавета Григорьевна попала в мою группу, – объяснила я. – Она учится на курсах кройки и шитья, а я – преподаватель. У нас недоразумение вышло, она не те выкройки с собой взяла, а завтра занятие. Вот, бегу ей отдать ее выкройки, а свои забрать. Только с адресом какая-то ерунда, номер дома я записала, а номер квартиры – забыла.

– Так она не в шестом, она в восьмом! – сказала вторая старушка. – Аккурат на втором этаже, дверь, как подымешься, справа. Да осторожнее, там стенку с утра красили, не замарайся!

Тронутая до глубины души, я автоматически полезла в портмоне и достала то единственное, что прихватила с собой, – стопку пятисотдолларовых банкнот. Добродетель нужно вознаграждать, даже если она выкидывает твои благодеяния из окон!

– Спасибо, бабушка, – умильно ответила я. – Вот, купите себе пряничков, тортика! А я побегу, выкройку отдам!

Пока старухи таращились на банкноту, я понеслась к восьмому дому. Все-таки хороший день выдался, думала я на бегу, ненавижу дни, когда не удается потратить даже пяти сотен.

И, главное, как хорошо мне удалось создать образ деловитой, озабоченной, работящей преподавательницы курсов кройки и шитья! Да еще так быстро, за считанные минуты!

В подъезде я достала визитную карточку. На ней было написано готическими буквами «Иоанна Квасильева», под именем – адрес, телефоны, а на обороте визитки – список моих бестселлеров. Хотя шрифт мы выбрали самый мелкий, все равно визитка получилась более чем солидная, такая даже не во всякую сумочку влезет.

Судя по тому, что к этой Елизавете собрался уходить от неплохой в общем-то жены Раймондюкас, она была и молода, и хороша, и по-своему зажиточна. Теоретически она могла оказаться одной из моих страстных поклонниц. В таком случае она, увидев визитку с просьбой позвонить и моей прославленной подписью, будет в полном восторге. А для чего она мне вдруг понадобилась – это я придумаю потом.

Проблема с Елизаветой была частично решена.

Конечно, она не обязана знать, куда Раймондюкас подевал мертвое тело, но чем больше информации о психоаналитике я из нее выкачаю – тем лучше!

Я поехала покупать свои любимые сигареты «Голуаз».

Было время, когда я вела совершенно нищенский образ жизни. То есть, носила одни туфли по пять лет, а покупка пачки сигарет пробивала в моем бюджете солидную брешь. Тогда я в основном стреляла эти самые сигареты. И теперь при мысли, что я подойду к продавщице и попрошу одну-единственную пачку, я испытываю невероятный дискомфорт. Поэтому и беру «Голуаз» целыми блоками. Конечно, все выкурить физически не могу, но дворник Афанасий, застукав меня, когда я под покровом темноты пыталась выбросить за забор большой мешок с любимыми сигаретами, подумал и нашел им применение.

Дело в том, что у нас есть сад и газон. Садовник в особняке не живет, а приезжает трижды в неделю, черную работу выполняет Афанасий. И всякий раз он клянет садовника-профессионала за всякие недоработки. В частности, у нас завелись такие маленькие букашки, вроде тлей, и профессионал несколько раз рапортовал о их истреблении, а они опять появлялись. Младшая свекровь Нинель Аристарховна, которая любит посидеть в саду с моей новой книжкой, однажды орала так, что у соседей сработала сигнализация, а соседи живут от нас по меньшей мере за двести метров. К ней в декольте с ветки свалилось что-то живое.

Афанасий, выматерив профессионала, взял большой чан, накрошил туда блоков пятнадцать моих любимых сигарет «Голуаз» и залил теплой водой. Все это мокло примерно три дня, а потом он стал полдивать настоем окрестности. И букашки пропали. Правда, Афродита и Георгий, выпущенные попастись на травке, неделю маялись животами, но это уже была забота зоотехника Гоши.

Когда я грузила привычные десять блоков сигарет в «Вольво», запиликала мобилка.

Мобилка – это еще одна проблема, которой простому человеку не понять.

Простой человек, не обремененный особняком и миллионными доходами, покупает ту мобилку, какая ему больше нравится, думая при этом еще и о цене. А я приобрела предмет, которые бы не опозорил меня среди знакомых и соседей.

Вообще богатый человек узнается по мелочам. Костюм, даже пальто, шляпа, носки, подтяжки могут быть простыми… Но обувь, кошелек, зонт, сумка, перчатки, мобильный телефон, зажигалка и портсигар всегда окажутся первосортными. Вот как у меня. Если человек, назвавшийся преуспевающим писателем-детективщиком и сидящий перед вами в костюме от Хуго Босс, достанет из кармана обычный «Ронсон», часы у него окажутся электронной «Сейкой», а мобилка – прошлогодний «Самсунг» – немедленно насторожитесь. Ваш гость врет. Никакой он не преуспевающий детективщик – а, скорее всего, пишет психологические новеллы из тех, где выверено каждое слово и отлакирована каждая мысль, вот только опубликовать это моими тиражами совершенно невозможно. И правильно. Писать надо не для тех, кто ищет психологии, а для тех, кто хочет дважды в месяц получать новую книжку Яши Квасильевой.

Моя старшая свекровь, большая любительница дорогих безделушек, самолично объездила все магазины и выбрала самую изящную модель. Стоила эта штучка, естественно, столько, чтобы за нее не приходилось краснеть, но доставляла массу неудобств. Я всегда теряла ее в недрах сумки. И первое время наощупь путала с зажигалкой. Как-то мой телефончик завалился в открытую пачку сигарет. В другой раз его писк раздался из блокнота-органайзера. У этой штуки есть пространство между корешком и той плоскостью, которую образуют где-то внутри склеенные страницы. Мобильничек попал именно туда и хорошо застрял посередке.

А однажды случилась вообще страшная история. Правда, не с теперешним телефоном, а с предыдущим. Он был ненамного больше этого и, естественно, в один прекрасный день пропал. Оглядевшись по сторонам, я позвала Люсеньку и попросила позвонить мне с ее телефона. Звонка мы нигде не услышали. Посторонних в особняке удивительным образом не было, хотя обычно у нас гостят оравы незнакомого народа. Оставалось предположить, что я выронила дорогую игрушку о очередного киоска, покупая очередные десять блоков моих любимых сигарет «Голуаз».

Дня два спустя ко мне пришел зоотехник Гоша и попросил двухдневный отпуск за свой счет. Ему нужно было съездить в Москву, показаться хорошему специалисту по ушам, то ли офтальмологу, то ли отоларингологу, уже не помню этого мудрегого слова. Я всегда пекусь о своем персонале – вот и на этот раз тут же достала тысячу баксов для врача, умоляя Гошу лишь об одном – чтобы вылечился окончательно и бесповоротно. И только потом, когда он прибрал банкноты в кошелек, спросила – а что, собственно, произошло?

– В ушах звенит, – пожаловался Гоша.

– Так это кто-то вспоминает, – неуверенно предположила я.

– Не все время, а зазвенит и перестанет. Да еще что-то вроде мелодии вызванивает. Такое ощущение, правда, что не в самой голове, а снаружи, или даже за стенкой. Но за одной стенкой у меня вообще ничего нет, за другой – ванная, за третьей – большая кладовка для мебели, а за четвертой – звери. Конечно, и Афродита может заорать, и Георгий, бывало, пищит, но я-то их голоса знаю!

– И что за мелодия? – томимая неясным предчувствием, спросила я.

– Да вроде так… – он фальшово просвистел музыкальную фразу, и безумная догадка осенила меня. Мы пошли в – зверинец, встали у террариумов, и Гоша со своего мобильного набрал мой номер.