Ради подруги - Мадунц Александра "avrorova" Страница 16

Темная фигура, похоже, не ожидавшая подобного эффекта, нервно обернулась. Это Света.

— Ммм… я тут поработать решила, — скороговоркой выпалила она. — А то днем ничего не успеваю. Мешают вечно. А сейчас хорошо — нет никого.

— Нет — так будут, — сурово ответила я. — На твой стук и мертвый придет. Бежим!

И, схватив оторопевшую подругу за руку, я выволокла ее в коридорчик, и мы обе нырнули за первую попавшуюся дверь. И зря! Ни мертвые, ни живые на зов колокола не явились. Зато я с опозданием почувствовала жуткий страх. Меня прямо-таки затрясло, хотя причин, казалось бы, не было… правда, что-то шуршит… — о господи! — и вцепляется мне в шею, да причем с большой силой. Однако я быстро решила, что второй раз тратить мои драгоценные нервы на толстую кошку Василису не собираюсь. Поэтому я цыкнула, тряхнула головой, и глупая Василиса оставила меня в покое.

— Мне кажется, ждать больше нет смысла, — робко высказалась Света. — Никто ничего не слышал.

— Ну и работничков вы себе подбираете! — прокомментировала я. — Одни слепые, другие глухие. А нормальных у вас нет?

— А зачем тебе нормальные?

Меня поразила логичность вопроса. Действительно, будь тут хоть один нормальный, нас давно бы поймали и привязали к позорному столбу, а так все в порядке. Сейчас откроем сейф и возьмем свои бумаги. Чего это Света так долго над ним причитала?

— Не могу угадать шифра, — призналась она. — Ну, все перепробовала! Просто все! И дни рожденья, и даты наших контрактов. Даже номера счетов. Наверное, Эдик поумнел и выбрал какую-нибудь ничего не значащую цифру.

— Не цифру, а число, — машинально поправила я. — Цифр на свете всего десять. Но ты говорила, у Эдика память дырявая. Зачем ему выбирать шифр, который он сам забудет?

— Не знаю.

Я задумалась. Как раз недавно в журнале «Наука и жизнь» я прочла статью физика-ядерщика, увлекавшегося вскрытием сейфов. Он уверял, что у большинства людей нет фантазии. Они либо задают шифр, который легко вычислить, либо записывают его во вполне определенных местах… на нижней стороне письменного стола, или на стенке, или на перекидном календаре…

— Пойдем! — предложила я, выхватила из рук подруги фонарик и взором Шерлока Холмса окинула кабинет. Итак, стенка, письменный стол… а это что за номер? Вряд ли инвентарный номер стола — контора-то не государственная!

— Пятьдесят восемь — сорок — тридцать пять, — продиктовала я.

Света с подозрением пожала плечами и пошла к сейфу… чем-то пошуровала… и с суеверным восторгом повернулась ко мне.

— Сработало! Открылось! Слушай, ты гений!

Я не стала спорить с очевидностью и сунула нос в сейф. Он был пуст. Света судорожно шарила руками по полкам, словно не веря своим глазам. Но и на ощупь получалось то же самое. Пуст, черт побери!

Однако вволю попереживать мы не успели. Где-то сзади громко завопила Василиса. В жизни не встречала кошки, с которой было бы столько хлопот! С другой стороны, вопила она очень жалобно, а кошек я люблю. Хотя данный конкретный экземпляр сегодня так оседлал мою шею, что больно до сих пор.

— Наверное, застряла где-нибудь, — предположила моя подруга. — Она ведь такая дура!

— Не больше, чем мы, — резюмировала я, и мы поспешили на помощь. По звуку было ясно, что несчастье произошло в другом конце коридора. Однако дура-Василиса, покричав немного, замолчала, поэтому мы вынуждены были заходить в каждый кабинет и приглушенно звать «кис-кис». Включать свет при этом мы опасались и лишь шарили фонариком.

Наконец, одно из «кис-кис» возымело действие. Раздался приглушенный стон — стон существа, находящегося при последнем издыхании. И — гробовое молчание. Напрасно мы звали самыми сахарными голосами — кошка замолкла. Неужели умерла?

— Она дура, но хорошая, — жалостливо сообщила Света. — Теплая, мягкая. Жалко!

Мы переглянулись и занялись поисками. Есть такой анекдот, о поисках черной кошки в темной комнате — так вот, абсолютно это не смешно. Особенно если

учесть, что, случайно роняя какой-нибудь предмет, мы в ужасе цепенели и начинали ожидать прихода охранника. А я уже имела счастье слышать, какое объяснение заготовила для него Света, и в восторг оно меня не привело. Одна надежда — он, как и все в их конторе, слабоумный.

Через полчаса мы не выдержали.

— Я включу свет, а ты, как хочешь, — твердо заявила мне подруга. — Вдруг ее еще можно спасти?

Я пожала плечами — жест, в темноте неактуальный, но больше я ни на что не была способна. Свет был зажжен — и не дал никакого эффекта. То есть, разумеется, стало светло, однако мерзкое животное не появилось. Мы уже стали склоняться к мысли о привидениях, когда услышали легкое царапанье где-то в районе письменного стола. Я выдвинула ящик за ящиком — безрезультатно. Света пошарила у стенки — ничего. А стон возобновился с новой силой, причем именно из того квадрата, который мы подвергли столь тщательному исследованию.

Как Василиса умудрилась залезть за ящик, то есть между ящиком и задней стенкой стола, лучше меня не спрашивайте. Одно знаю — она там была. И, разумеется, не могла выбраться. Еще бы! По логике вещей, она вообще не могла там поместиться. По крайней мере, чтобы вытащить ее, нам пришлось разобрать стол. И, как обычно со мною происходит, при попытке запихнуть какие-то железяки обратно я обнаружила, что их куда больше, чем мне надо. Я вообще очень экономная — у меня всегда остаются лишние детали. В этом я убедилась еще в школе на гражданской обороне, где мы разбирали автомат Калашникова. Правда, в результате моей сборки изделие перестает работать, но это — его проблемы.

Спасла дело Света, ловко сунувшая металлические ролики куда-то в недра стола. Стряхнув трудовой пот, мы выглянули в коридор — и кровь застыла у меня в жилах. Честное слово, это не поэтическое преувеличение! Я так и почувствовала, что кровь моя застряла в сосудах, и от этого по рукам и ногам бегут мурашки. Отблески света представили нашим глазам контуры человеческого тела, лежащего на полу.

Как ни странно, ни одна из нас не завопила. Я со своей застывшей кровью тупо пялилась на пол, а Света, быстро сняв перчатки, схватила тело за руку в надежде обнаружить пульс. Перчатки мы обе надели, дабы не оставлять отпечатков пальцев — как-никак, мы обожали детективы.

— Уже холодный, — не своим голосом выдавила Света. — Мертвый совсем. Это Костик. Он должен был сидеть у входа.

— Теперь ясно, почему на наш шум никто не пришел, — автоматически заметила я.

— Ты говорила, что придет и мертвый, — с кротким укором возразила мне подруга.

Лишь в этот миг на меня вдруг обрушился смысл происходящего.

— Где у вас телефон? Надо срочно позвонить в скорую. И в милицию тоже.

— Скорая! — почти в истерике крикнула Света. — Издеваешься, что ли? Он уже давно мертвый! Скорая! Думаешь, они покойников оживляют? А он был такой хороший… симпатичный такой…

Я привыкла доверять подруге во всех практических вопросах, однако ее состояние заставило меня усомниться в правильности поставленного ею диагноза. Но снять перчатку и прикоснуться к предполагаемому трупу я не решилась. Поэтому я полезла к себе в сумку. Косметичка никак не попадалась. Я нервно вывалила все на пол и выхватила из кучи карманное зеркальце. Зеркальце надо приложить к губам тела… ну… ну… Но нет. Оно не затуманилось. Мертв. Еще бы — под ним такая лужа крови! А раны как будто нет…

— Тогда звоним в милицию. Где у вас телефон?

— Вон! Только учти — ты меня сажаешь. А может, и хуже. Впрочем, мне уже плевать, — закончила Света и, заплакав, села прямо на пол.

— Почему сажаю? — не поняла я.

— Очень просто. Сейф пустой. Труп лежит. Я сижу, — лаконично и горько объяснила мне подруга. — У меня уже нет сил. Только Наташку жалко.

Наташкой звали ее дочь. В данный момент она находилась в Ялте, гостя у своего прадедушки.

— Никто тебя не обвинит, — попыталась возразить я. — Ты не убивала. Я свидетель.

— Кто тебе поверит! Вскроется, что ты выдавала себя за меня. Они сразу решат, что это подозрительно. А Эдик скажет милиции, что я аферистка. Украла бумаги из сейфа, а Костик меня застукал. Вот я его и убила. Проще простого.