Валентина Андреева - Чертовщина за свой счет Страница 17

– Хватит рассуждений! – осекла меня Наталья. Причем довольно резко. – Решили же, что это не наше дело. Давай немного постоим на палубе, глотнем свежего речного воздуха, перед тем как разбежаться по каютам. Уже поздно. Имеем моральное право отдохнуть и восстановить угасающие силы.

Силы у подруги и впрямь были на исходе. Вновь вернувшуюся молодежь она встретила вполне равнодушно.

На палубе было прохладно. Я обхватила себя руками за плечи, а Наталья накинула на себя белые брюки. Мимо нет-нет да и проходили страдающие бессонницей туристы. В основном – хихикающая молодежь. Мы решили дать круг по палубе и отправиться спать. На корме было еще холоднее – давал о себе знать довольно прохладный ветерок. Вслед за теплоходом бежала лунная дорожка. Завораживающее зрелище! Но одновременно рождающее мрачные мысли. О бренности всего живого.

– Не могу отделаться от страха, что сверху еще кого-нибудь скинут. А он промахнется и свалится не в воду, а на нас… – тоскливо сказала подруга, в очередной раз задирая голову. – И все время этот Игорь перед глазами. Я вообще трупов боюсь, да ты знаешь. Поэтому и в институт не пошла. Там ведь анатомичка… Эта моя фобия притчей во языцех на работе стала. За неделю до отпуска, как всегда утром, иду в реанимацию электрокардиограмму делать. Три человека лежат себе спокойненько после операции. Кто спит, кто стонет. Двоим показания сняла, подхожу к третьему… Понимаешь, руки уже привыкли все на автомате делать. Я и подключаю больного к аппарату, хотя головушка отмечает, что все датчики у него выключены. Тут до меня и доходит, что он уже мертв. Не помню, как выскочила из палаты. Зато хорошо помню, как орала на дежурную сестру. После того как в себя пришла. Хотя бы предупредили. Возвращаюсь к себе в кабинет и по пути встречаю Татьяну из лаборатории. Делюсь с ней своим искренним возмущением и, естественно, испугом, а она смеется. За полчаса до моего появления она приходила в реанимацию брать у пациентов кровь на анализ. Естественно, взяла у всех… А вот в прошлом месяце…

– Наташка! – взмолилась я. – На тебя свежий воздух плохо действует, бодрит сверх меры. Хватит страшилок. От них и от холода уже зубами лязгаю. Давай разбегаться по каютам. Тебе еще надо придумать версию на предмет неглаженых брюк.

– А что тут думать, – легкомысленно отмахнулась подруга. – Скажу – сушились-сушились и… опять намокли. В унитаз упали!

Каюта была открыта. Наверняка Алена, сообразив, что я забыла ключи, не стала запирать дверь. Вошла я буквально на цыпочках, но дочь все равно проснулась. И сонным голосом спросила:

– А где ты так долго была?

– Спи, заинька, спи. Мы с тетей Наташей ходили Лешику брюки гладить, – ответила я шепотом чистую правду.

– Наверное, по пять раз гладили. С лица и с изнанки. По очереди…

– Просто потом еще немного на палубе постояли. Спать совсем не хотелось. Спи. Я свое окно побольше открою, а то немного душно. – Ответа я не услышала…

Как ни странно, но заснуть мне удалось сразу же. Снилась какая-то белиберда. Что-то очень смешное, но что – не запомнила. Но вот проснуться утром как человеку, полежать немного с закрытыми глазами и от души повеселиться над веселым сновидением не удалось. Пробуждение было неожиданным и сумбурным.

– Ма-ам! Мам! Да проснись же!!! – надрывалась Алена не своим голосом, тормоша меня за плечо.

– Завтрак проспали? – пробормотала я, посчитав спросонья, что это может быть единственным поводом для испуга дочери.

– Проснись же, наконец. Только резко не вставай. Не стряхни на пол это…

– Паук! Здоровый! – молниеносно пронеслось у меня в голове, и я с визгом вскочила. Невзирая на предупреждение дочери. Она резко отпрянула в сторону. На покрытый ковролином пол упало нечто тяжелое. В страхе я натянула одеяло на себя, решив, что дочь успеет спастись бегством.

В дверь громко постучали. Сквозь одеяло я услышала Натальин громкий голос:

– А что случилось? – Алена торопливо что-то обяснила. – Ну, а какого лешего она под одеялом-то сидит?

– Не знаю, просто не очень адекватная реакция… спросонья. – Голос дочери был очень растерянным. Я поняла, что зря задыхаюсь. Но стащить с себя одеяло не успела. Опередила подруга, буквально сорвав его с моей головы. Хорошо, хоть стрижка короткая. Но тут же дальнейшие мысли, как и законное возмущение столь грубыми действиями, вылетели из головы. Я увидела на полу ноги Алены в шлепанцах. Моих, между прочим. А у ног лежал пистолет. Не мой. В смысле, не наш. У нас отродясь никаких пистолетов не водилось – кроме игрушечных. Да и те уже давно куда-то исчезли. С тех пор как сынуля вырос.

Голос у меня неожиданно сел. Я в деталях вспомнила ночной поход в гладильную. Только с третьей попытки мне удалось хрипло спросить:

– Откуда у нас это?

– Чур, я первая его увидела и первая хотела спросить! – подала голос Алена.

– Спрашивай, – милостиво разрешила Наталья.

– Спасибо. Так откуда это у нас? – Вопрос почему-то адресовался мне.

Я недоуменно пожала плечами:

– Первый раз его вижу. Я вообще про пистолет знаю только то, что у него где-то есть курок. И откуда он на нашу голову свалился?

– Из открытого окна, – мудро заметила Наталья, приседая на корточки. – И не на голову… на твое счастье. – Она внимательно приглядывалась к оружию. – В отличие от тебя, я его, кажется, уже видела. – И, выпрямившись, пояснила: – В сумочке у твоего Светика-семицветика. Не девочка, а… хамелеон. Только так обличье меняет. Прикид бедной овечки на шкуру волка. – Взгляд подруги красноречиво говорил о моей излишней доверчивости к людям. – Ты не сиди в таком виде. Иди переодевайся, а я пока…

– Уважаемые туристы! – проснулся динамик. – В связи с тем, что на нашем теплоходе произошел неприятный инцидент со смертельным исходом, мы вынуждены перенести экскурсионное время в городе Мышкине до получения специального разрешения органов милиции, прибытия которых мы ожидаем. Завтрак будет на полчаса позже установленного времени, в девять часов тридцать минут… Спасибо.

– Пожалуйста, – машинально ответила я, не сводя глаз с пистолета. – Давайте его вышвырнем обратно на палубу.

– Давайте, – согласилась Алена. – Его тут же подберут прогуливающиеся там перед завтраком туристы и в лучшем случае зашвырнут нам обратно. О худшем – не будем.

В дверь постучали. Мы испуганно переглянулись, и я судорожно сбросила одеяло на пол.

– Извините, я не знал, что вы еще не одеты. О, а что это у вас одеяло на полу валяется? – Голос Лешика вывел всех из оцепенения.

– Ничего, – пробормотала Аленка, напяливая на пижаму мой халат. – Это у нас самодельный инкубатор. Боевое оружие выращиваем. Ты не стесняйся, проходи. В экстренных ситуациях дверь для тебя всегда открыта. Только закрой ее за собой на ключ. – Схватив одежду, и свою, и мою, она потянула меня в санблок. – Тетя Наташа все объяснит сыночку, а он пусть думает, что делать дальше.

Когда мы вернулись, одеяло на полу уже не валялось. Обе кровати были убраны. Пистолет в пластиковом мешочке из-под булочек лежал на прикроватной тумбочке. А над ним, сложив руки и наклонив набок голову, стоял Лешик, загораживая нам проход.

– Ты что, фантом? – возмутилась Алена. – Загородил всю дорогу.

– Нет, не фантом, – задумчиво промолвил Лешик. – Я мыслю, значит, я существую.

– А ты не можешь мыслить в другом месте? Например, на пуфике. Там и существовать удобнее.

Пока детки препирались, Наталья выдала предложение рассказать родной милиции всю правду о появлении пистолета на моей кровати. Все слышали – на теплоходе произошло убийство.

– Надеюсь, никто из нас не хватал оружие голыми руками?

Все отрицательно покачали головой.

– А как же оно попало в этот пакет? – засомневалась я.

– Обижаете! – возмутился Лешик. – В этот пакет оно попало с помощью моих одетых в другой пакет рук. И сейчас мы его запакуем еще в один.

Я удовлетворенно кивнула головой, но тут же заволновалась опять:

– Нет. Не пойдет. Нельзя раскрывать историю попадания пистолета ко мне на кровать. Только не надо возмущенных жестов! Просто дослушайте. Вам не показалось странным, почему убийца, имея прекрасную возможность выкинуть орудие убийства за борт, подкидывает его одной из туристок? В надежде, что она передаст его милиции?

Воцарилось секундное молчание. Затем заговорили все разом, перебивая друг друга. Мой голос опять заставил всех умолкнуть:

– Убийца хотел, чтобы подозрение или хотя бы его тень пали на нас. Вернее, на меня. Еще не знаю точно, но мне кажется, он, а может, и она желают освободить теплоход от моего, а значит, и от вашего присутствия. Милиция наверняка сделает выводы, что я каким-то боком причастна к происшествию. Меня в интересах следствия ссадят с теплохода под осуждающими взглядами отдыхающих. Вас, наверное, тоже как соучастников. Либо вы сойдете сами – из солидарности со мной.