Дарья Донцова - Уха из золотой рыбки Страница 17

Студентки переглянулись.

– А что, – пробормотала Никитина, – вместо лекции по географии.

Усевшись за столиком, я рассказала девочкам все: про Лику, Евгения, старика, бутылку кока-колы и попросила:

– Теперь, сделайте одолжение, попробуйте вспомнить тот день, семнадцатое июля.

– Давно это было, – покачала головой Шершнева.

– Я заболела пятнадцатого, – напомнила Соломонина, – в день рождения Ритки.

– Точно, – подхватила Ламбинас, – вечером мы пошли в «Сбарро», пиццу ели, но тебя с нами не было.

– Ясное дело, – скривилась Элла, – вы пироги жрали, а я в кровати валялась.

– Шестнадцатого Аська первый день вышла, – продолжила Рита, – накрасилась, словно чума, с нее тушь потом стекла.

– Ага, – кивнула Шершнева, – а на следующий день она появилась на два часа позже.

– Верно, – подхватила Рита, – ой, кажется, припоминается…

Перебивая друг друга, они начали вываливать информацию, я постаралась систематизировать сведения.

Вкратце ситуация выглядела так. Семнадцатого июля Аська не вышла на работу в урочный срок. Как назло, именно в этот день заявился очередной проверяющий от компании и сделал суровый выговор бригадиру, Рите Ламбинас.

– Нехорошо получается, – злился парень, одетый, несмотря на жару, в темный костюм с галстуком, – по документам одно число работающих, по существу – другое, а зарплату желаете за всех в конце месяца получить!

Проклиная в душе необязательную Аську, Рита попыталась оправдаться:

– Да нет, мы все тут, просто одна в туалет побежала, живот у нее прихватило.

– Ладно, – пошел на попятную проверяющий, – приду еще в полдень, если опять не все будете, станем по-иному разговаривать.

Рита кинулась звонить Аське домой, но у той никто не брал трубку, а минут через двадцать появилась и сама красавица, плюхнулась на бордюр, ограждающий скверик, повесила на ограду лоток и нагло заявила:

– Подумаешь, подзадержалась немножко.

Ася откровенно сачковала. Пока остальные девчонки шныряли в толпе, старательно отыскивая покупателей, противная Аська маячила в тени, куря одну за одной сигареты. Рита Ламбинас обозлилась и сделала ей замечание:

– Между прочим, мы должны продать за смену определенное количество бутылок, иначе нас оштрафуют. Нехорошо получается, деньги получишь сполна, а работать не желаешь.

– Ладно, не злись, – вполне миролюбиво ответила лентяйка, – уж и посидеть секундочку нельзя.

Рита хотела вполне справедливо заметить, что Ася отдыхает в холодке уже не одну минуту, но тут вдруг из недр сумочки опоздавшей донеслась трель мобильного. Рита удивилась: Аська без конца говорит, что нуждается в деньгах, и вдруг… сотовый.

– Алло, – пропела Аська, – ага, ясно, хорошо, по­няла.

В ту же секунду она поднялась и пошла к выходу из метро. Мимо Аси тек поток людей. Не успела девушка сделать и пары шагов, как к ней подскочил мужик:

– Дай бутылочку…

– Отзынь, – неожиданно увернулась от него Ася и ринулась к тетке лет сорока, одетой в розовый костюм.

– Водички не желаете? Берите, раздаем в качестве рекламной акции бесплатно.

Рита вытаращила от изумления глаза. Ну ничего себе! Только что Аська прогнала дядьку, который хотел купить коку, а теперь собирается раздавать воду без денег. Может, она обкурилась или обкололась?

Рита уже собралась подойти к ней и выразить крайнее негодование, но тут на нее налетела орава школьников и принялась хватать бутылочки. Минут пять, а может, чуть больше понадобилось, чтобы обслужить детей, но когда Рита снова глянула на Асю, та опять сидела на бордюре. Остаток рабочего дня она провела в тени, изредка лениво выкрикивая:

– Кому воды?

Больше она не оживлялась и к метро не бегала.

– А куда подевалась женщина в розовом костюме, не помните?

– Ну вы и спросили! – воскликнула Светлана Шершнева. – Ничего себе! Я, например, ее вообще не видела, да и на Аську не смотрела.

– Плохо ей стало от жары, – внезапно вступила в разговор молчавшая до сих пор девушка по фамилии Клюквина.

Я почувствовала, как к лицу приливает жар, и, старательно сдерживая крик, спросила:

– Почему ты так решила?

– А у меня как раз бутылки кончились, все продала, – охотно пояснила Клюквина, – дай, думаю, перекурю. А тут дед подошел и заныл: «Девочка, открой воду»…

Олеся Клюквина попыталась объяснить старику, что у нее перекур, но тот обозлился и выкрикнул:

– А ну, назови немедленно адрес вышестоящей организации, жалобу напишу! Между прочим, я ветеран войны, а ты, сикилявка, мне глупости говоришь.

Тут до Олеси дошло, что перед ней не совсем нормальный человек, и она постаралась успокоить деда. Поискав глазами своих коллег, Олеся остановилась на Асе и сказала:

– Вон у той девушки возьмите.

– Я у тебя хочу, – упорствовал старик.

– Господи, – не выдержала Олеся, – ну какая вам разница! Газировка у всех одинаковая.

– А вот и нет, – сурово заявил ветеран, – вон девушка у той воду взяла и, гляди, отравилась.

Олеся уставилась туда, куда старик указывал морщинистой рукой. Сначала ей стало смешно. Тетке, которую дедуська назвал девушкой, было все сорок лет. Правда, одета она была хорошо, в розовый полотняный костюм, но все равно слово «девушка» по отношению к престарелой женщине, прожившей на свете четыре десятка лет, применить нельзя. Олеся уже начала улыбаться, но тут до нее дошло, что бабе и впрямь плохо. Она как-то странно «стекала» на асфальт, а Аська, совершенно не испуганная с виду, держала ее под локотки.

– Вот, – плевался слюной старик, – глянь, попила дряни и с копыт съехала.

– Да бросьте вы глупости пороть! – в сердцах воскликнула Олеся. – Разве от газировки может плохо стать? Наверное, от жары сердце прихватило.

Отпихнув противного деда, Олеся ринулась было на помощь Асе, но ее опередила девушка лет двадцати, одетая в белую короткую юбочку и нежно-голубую обтягивающую майку:

– Мама! Тебе нехорошо! Дима, помоги скорей!

Откуда ни возьмись появился парень, толстый, как слон. Он легко поднял тетку в розовом костюме и мгновенно впихнул ее в автомобиль, припаркованный чуть поодаль, за ларьками. Все действие заняло пару минут, никто на площади даже не успел ничего заметить.

Я вытащила из сумочки несколько фотографий и сунула их Олесе:

– Ну-ка, посмотри внимательно.

– Вот она, – немедленно ответила студентка, тыча пальцем в изображение Лики, – эта самая баба и есть.

– А ты точно помнишь, что на ней был розовый костюм?

Олеся кивнула:

– Ага, сама хотела такой купить, сейчас лен на пике моды, только стоит ого-го, не подступиться! Даже фирму знаю, в которой тетка шмотку приобрела. «Ольсен» называется. У них большой магазин на Тверской есть, я туда весной заходила, когда они новую коллекцию вывесили, и точь-в-точь такой прикид мерила: юбка три четверти, внизу бахрома из кожи, пиджачок коротенький, пуговички в виде серебряных колокольчиков, на воротнике шитье! Так клево сидел! Загляденье!

– Чего же ты его не купила? – поинтересовалась Рита.

– Ну ты даешь! – всплеснула руками Олеся. – Одна юбка двести баксов стоила! А к ней и пиджак нужен, между прочим, он такой прикольный, с кулиской, а вместо пояса витой шнурок с пряжками. Эх, классная вещь, но денег-то нет!

– Я, между прочим, на рынке купила платье от «Ольсен», – довольно заявила Светлана, – клетчатое, всего за четыреста рублей.

– Фу, – скривилась Олеся, – отстой. Тебя обманули, «Ольсен» дорогая фирма.

– Еще МЕХХ отличные вещи делает, – подхватила Рита.

Поняв, что девчонки сейчас начнут самозабвенно обсуждать шмотки, я попыталась вернуть беседу в нужное русло.

– Скажи, Олеся, можешь описать девушку, которая назвала Лику мамой?

Клюквина призадумалась:

– Юбочка белая из «Манго», коллекция этого года, такая красивая, я похожую мерила. Вместо пояса резинка…

– А волосы у нее какого цвета?

– Футболочка от «Томми Хилфигер», – не слыша мой вопрос, неслась дальше Олеся, – но прошлогодняя, он тем летом такие, с разноцветными рукавами, выбросил…

– Лицо вспомни: глаза, рот, нос…

Олеся выпятила нижнюю губку:

– А не помню, морда как морда, в солнечных очках от Эмпори Армани, она их тоже с прошлого года носит, форма «киска» сейчас отошла, «летучую мышь» народ надел.

Тяжелый вздох вырвался из моей груди. Олеся неоценимый свидетель, если речь идет о гардеробе, но, похоже, кроме одежды, девочка вообще ничего не видит.

– А машина какая была?

Олеся пожала плечами:

– Синяя, нет, вишневая, а может, зеленая…

– Марку назови?

– Так я в них не разбираюсь.

– Точно, – захихикала Ритка, – вон за Лизкой Рокшиной парень заехал на авто, а Олеська возьми да заяви: «Ну и отстойная машина у твоего Вовки, «Волга», разве на ней прилично ездить». Прямо опозорилась!

– Мне кажется, вы правы, – кивнула я, – не следует ругать отечественные автомобили, это не патриотично.