Дарья Донцова - Белочка во сне и наяву Страница 17

– Где нам лучше с Лампуделем поговорить, чтобы твоим ребятам не мешать? – как-то слишком нежно прокурлыкал Костя.

Зиночка хмыкнула.

– Чем меньше посторонних на месте преступления, тем лучше. Видишь дверь? Там типа гостевая, туда, по словам жены Фомина, вообще никто не ходит, и я ей верю, слой пыли с метр на мебели лежит. Вот зачем километровую квартиру покупать, если вас здесь живет всего двое и друзей ты звать не собираешься?

– Давай, пошли, – приказал мне Рыков.

– Место преступления? – ахнула я. – Что случилось?

– Будешь продолжать изображать, что явилась за якобы забытой трубкой? – ехидно спросил Константин.

Я повернулась к эксперту:

– Зиночка, в гостиной должен быть на полу мобильник, он в чехле в виде мопса, будь добра принеси его мне.

Богатырева покрутила пальцем у виска:

– Ау, Романова! Все найденное на месте преступления оформляется и…

– Но это же мой сотовый! – возмутилась я. – Ты его не один раз видела, спрашивала, где я такой прикольный чехольчик раздобыла. Отчего вредничаешь?

Зинаида покосилась на Рыкова.

– Некогда мне с вами песни петь. Дел полно.

– Двигай в гостевую, – повторил Костя.

Я пошла за Рыковым, оглянулась, посмотрела на не сдвинувшуюся с места Зинаиду и как бы между прочим обронила:

– Вчера Оля Теленкова привезла мне из Франции крем для лица. Четыре упаковки.

– Тот самый? – оживилась Зина. – В черной банке? Он супер! Кожа такая бархатистая от него делается. Жаль, в Москве он не продается.

Я кивнула и поспешила за Костей.

– Выкладывай, что тебе тут понадобилось, – с легким раздражением потребовал Рыков. – Знаю, Макса нет в России. Будешь врать, сразу ему звякну и расскажу, чем ты в отсутствие мужа занимаешься.

– Ни в чем плохом я не замечена! – возмутилась я. – Просто устроилась на работу в агентство, которое занимается интерьерами. Контора принадлежит Нине Феликсовне и Вадиму Зуевым. Сегодня их пригласил Герман Евсеевич. Он отчего-то задыхался в каминной и решил поменять там обстановку. Мы приехали, поняли, что в отделке использовались токсичные материалы, попытались объяснить хозяину, мол, необходимо тщательно проверить все предметы, находящиеся в гостиной, но Фомин рассвирепел, закричал, что в его квартире сплошной эксклюзив из золота с драгоценными камнями, и выгнал нас. Герман на редкость грубый человек, мне было очень жаль его домработницу Каролину. Наверное, ей некуда идти, раз она соглашается терпеть такое отношение.

– Каролина Яновна Фомина жена покойного, – сказал Костя.

– Кто? – подскочила я. – Ты уверен? Он к бедняжке иначе как «дура» или «идиотка» не обращался, орал на нее, буквально вытирал о нее ноги, да еще при посторонних, и… Погоди, кто покойный? Герман умер?

– На все твои вопросы ответ «да», – сказал Рыков. – Каролина законная супруга Фомина, а он лежит в каминной с проломленным черепом. В доме никого, кроме них, нет, домработницу бизнесмен не держал, требовал, чтобы жена сама следила за хозяйством. Похоже, он ненавидел женщин, в особенности тех, кто имел несчастье сходить с ним под венец. Каролина его третья супруга, две первые покончили с собой. Одна выбросилась из окна, вторая отравилась.

– Надеюсь, Каролина догадалась позвать адвоката? – воскликнула я. – Непременно расскажу ему, как Фомин унижал ее. Несчастная подняла руку на мучителя от полнейшего отчаяния.

– Кто тебе сказал, что Каролина убила Германа? – удивился Рыков.

Я осеклась.

– А разве нет? Ты упомянул про разбитую голову.

– Верно, – согласился Рыков. – Пока точная причина смерти не установлена, но, по предположению Зинаиды, у Германа Евсеевича стало плохо с сердцем, он упал и ударился виском о подставку, на которой висят кочерга, совок и другие прибамбасы для камина. А теперь расскажи откровенно, зачем ты явилась к Фомину.

– Ни слова лжи в моем рассказе не было, – отрезала я. – Спроси у Зуевой, она подтвердит, что…

Дальнейшие слова застряли в горле. Ох, не следовало мне так упорно упоминать Нину Феликсовну. Если Рыков начнет задавать ей вопросы, он выяснит, что для нее я Елена Романова, двоюродная сестра Офелии Бурмакиной, и вот тогда мне мало не покажется.

Рыков хлопнул ладонью по подлокотнику кресла:

– Карты на стол!

– Ладно, – вздохнула я. – Но сначала скажи, когда и кто вызвал вас.

– Звонок из дома Фомина поступил около трех часов дня, – ответил Костя. – О смерти Германа Евсеевича сообщила жена.

– Откуда Каролина узнала ваш телефон? – прикинулась я дурочкой. – Ты с ней знаком?

– Нет, она набрала ноль два, – попался на удочку приятель.

Я показала на большие напольные часы, мирно тикающие в углу.

– Сейчас начало седьмого, по квартире разгуливают эксперты, похоже, твоя бригада прибыла сюда часа полтора назад. Или два.

– И что? – пожал плечами Константин.

– В Москве пробки, – промурлыкала я, – от твоей работы до дома Фомина по пустой дороге минут сорок. Но мой навигатор был сплошь красным, когда я рулила сюда, так что, думаю, вам пришлось потратить на поездку около двух часов. Не сходится время. Каролина вызвала патруль, полицейские небось не шибко спешили, сам знаешь, как люди с «земли» на труп выезжают. Они не суетятся, ведь мертвец никуда не убежит. Они должны были появиться ближе к ужину. И с какой бы стати им звать на обычный случай суперспецов? Сами бы разобрались с Фоминым, ничего особенного не произошло. Но сейчас тут твоя бригада, что удивительно. Как вы так быстро сюда прискакали?

– Ничего странного, – возразил Костя, – дежурный сразу нас известил. И есть такая штука, называется спецсигнал. Слышала о нем?

– А как же. На крыше машины «люстра» мерцает, или фонарь, сирена воет, из матюгальника голос орет: «Подали направо, пропустить немедленно», стробоскопы из бампера светом бьют, – перечислила я. – Полная дискотека!

– Примерно так, – согласился Рыков. – Мы никогда не тащимся часами по пробкам. А почему тебя так волнует вопрос времени?

– А почему вы примчались с шумом и свистом на самое заурядное происшествие? – в тон Косте спросила я. – Отчего дежурный на пульте, услышав о мужчине, который попросту упал и разбил голову, соединил Каролину не с парнями из местного отделения, а побеспокоил самого Рыкова?

Константин секунду с интересом рассматривал меня, потом откашлялся:

– Хватит идиотничать. Мы не чужие друг другу люди. Рассказывай, что происходит.

– Ты первый, – уперлась я. – Или сыграем в камень, ножницы, бумагу? Ой, совсем забыла! Вы вроде с Машей в начале июня едете отдыхать в Италию?

– И что? – напрягся Рыков. – Билеты уже в кармане, гостиница заказана.

– Кота Вильгельма и собаку Джулию, как всегда, к нам на передержку отдать собираешься? – иезуитски улыбаясь, осведомилась я. – Не знаю, не знаю, может, и не получится. Вдруг Киса испугается чужих животных? Девочка маленькая, я опасаюсь за ее психику.

– Вилю и Джулю испугается? – возмутился Константин. – Да они по характеру пуховые подушки.

– Не знаю, не знаю… – тянула я.

Дверь в комнату приоткрылась, появилась Богатырева.

– Держи свой сотовый.

– Спасибо, Зинуля, – обрадовалась я. – Одна банка крема твоя.

– Супер! – обрадовалась эксперт и испарилась.

– По-моему, проделанный тобой трюк называется шантажом, – процедил Рыков.

Я скромно потупилась.

– Просто я умею договариваться с людьми и знаю, что в гостинице для животных никто Джульке и Вильгельму на диванах валяться не разрешит и играть с ними не станет. Наверное, нехорошо быть такой любопытной, но объясни, зачем ты тут?

– Ладно, – сдался приятель. – Слушай.

Глава 13

Два года назад от сердечного приступа умер известный спортсмен Федор Сухов. Поскольку из жизни неожиданно ушел кумир миллионов, выяснять, что случилось с тридцативосьмилетним мужчиной, велели Рыкову. Костя пообщался с женой и дочкой покойного, поговорил с его коллегами по команде, с членами их семей и выяснил, что красавчик Сухов, чьи снимки украшали все глянцевые журналы, был отнюдь не милым человеком.

Федя ни в грош не ставил свою супругу и ребенка, требовал от них полнейшего подчинения и моментально распускал руки, если они нерасторопно исполняли его приказы. Кроме того, Федор обладал взрывным, гневливым характером, мог обидеться на косой взгляд и подраться с человеком без всякого повода. Несколько раз Сухова задерживали сотрудники ГАИ. Хоккеист считал, что для звезд спорта не существует дорожных правил, запросто разворачивался через две сплошные линии, катил с ветерком по встречке, парковался на пешеходном переходе или тротуаре. Если кто-то из прохожих или водителей пытался сделать лихачу замечание, Федор хватал бейсбольную биту и начинал военные действия. Один раз он подрался с дорожными полицейскими, выбил им зубы.

Это происшествие могло ой как плохо закончиться для Сухова, но родной клуб выручил звезду из беды. Ему все сходило с рук. Жена молча сносила побои, потому что боялась остаться одна с ребенком, а родители и тесть с тещей прощали его хамство из материальных соображений – бешеный Сухов был не жаден, щедрой рукой давал старикам деньги, покупал супруге соболиные шубы и бриллианты. Товарищи по команде тоже терпели выходки Феди, ведь если он стоял в воротах, размочить счет не удавалось никому, шайбы прилипали к вратарю, как мелкие гвоздики на сильный магнит.