Дарья Донцова - Но-шпа на троих Страница 17

– Поздравляю, – обрадовалась Лиза. – А чего, опять пропавшую болонку искать надо?

Я посмотрела в ее большие, наивно распахнутые глаза. Нет, похоже, Лизавета не издевается, она просто вспомнила, как в сентябре прошлого года к нам обратилась бабуся, потерявшая собачку.

– Нет, – мирно ответила я. – На этот раз речь идет о женщине, убежавшей от мужа к любовнику.

Глава 10

Утром мне совершенно не хотелось вставать, неожиданно резко похолодало, пошел дождь. Я натянула на себя одеяло, зевнула, повернулась и увидела прямо перед носом наглую Мульяну. Без всякого стеснения мопсиха устроилась передней частью тела на моей подушке, для хозяйки остался лишь один уголок.

Я села.

– Послушай, Муля, это полнейшее безобразие, а ну уходи отсюда!

Мульяна сделала вид, что абсолютно не слышит гневных речей, и продолжала сладко посапывать. Ей было на редкость комфортно. Объемистая задняя часть покоится под уютным пуховым одеялом, передняя лежит на мягкой подушке. Эх, если бы сюда еще и колбаски принесли!

Люди, незнакомые хорошо с животными, отчего-то полагают, что все собаки и кошки одинаковы. Позвольте разуверить вас, это далеко не так. И Полкан, и Мурка, и хомячок, и жаба, и рыбка, и черепашка, и даже тараканы со змеями – личности. Все, кто заводит домашнего любимца, моментально понимают это. Многоногие, хвостатые, лохматые, они обижаются, радуются, расстраиваются, тоскуют, любят, боятся смерти… Никогда не забуду, как белая крыса Фима, прожив шесть лет, то есть, по самым скромным подсчетам, две жизни грызуна, пришла к хозяйке умирать. Фима вползла мне на грудь и глянула в глаза, на ее морде был написан ужас, она словно молила:

– Помоги!

Я прижала к себе крысу и нежно зашептала:

– Фимочка, все хорошо, я с тобой, сейчас ты заснешь, а потом проснешься здоровой, лапки перестанут болеть и ушки, ты окажешься в такой стране, где много, много сыра и изюма…

В глазах Фимы появился покой, она перестала дрожать и мирно заснула, чтобы больше не проснуться. Вы можете смеяться над Лампой, считая ее дурой, но мне было важно знать, что Фима умерла счастливой, без страха и боли.

Наши четыре собаки все разные. Рейчел никогда не станет нагличать, она ляжет спать в гостиной на диване. Рамик, памятуя о голодном младенчестве, проведенном на улице, устроится на кухне, поближе к еде. Ада залезет в кресло или прыгнет на кровать, где осторожно зароется в одеяло. А вот Муля! Та ничтоже сумняшеся совьет гнездо из вашей подушки, стащит с вас перинку, оттолкнет лапами, и в результате хозяйка окажется на полу, а мопсиха со всеми удобствами на ортопедическом матрасе. И никакая сила не сгонит ее оттуда.

Тяжело вздыхая, я пошла умываться, поглядела на себя в зеркало, обозлилась и схватила телефон. В конце концов, маловероятно, что Раиса сама сейчас подойдет к трубке. Наверное, в ее квартире полно приятельниц, вот я и попрошу посмотреть, не лежит ли на стиральной машине моя косметичка.

– Алло, – прошелестел голос.

– Простите, э… э… Рая…

– Я Лариса, – тихо поправила меня женщина.

Вот и прекрасно, чуть было не вырвалось у меня, но вслух я произнесла другое:

– Извините, что беспокою.

– Ничего.

– На днях я была у Раи и, кажется, оставила у нее в ванной сумочку с тушью и помадой. Не глянете, а? Очень жалко новую косметику покупать.

– Зачем же зря тратиться, – согласилась незнакомка, – погодите минуточку.

Несколько мгновений я вслушивалась в тишину, потом раздалось:

– Такой мешочек, на завязочках?

– Точно!

– Он тут.

– Когда можно подъехать?

– Да хоть прямо сейчас.

– Удобно ли? – усомнилась я.

– Чего уж там, – вздохнула Лариса, – теперь все равно.

Быстренько умывшись, я отправилась по знакомому адресу. В конце концов, без туши и губной помады я похожа на кролика, подцепившего насморк. Раисе надоедать не стану, просто схвачу косметичку, и привет.

Дверь мне открыла страшно худая, если не сказать тощая, тетка.

– Я только что звонила вам.

Она кивнула и показала на столик у зеркала:

– Ваше?

Я увидела мешочек и радостно воскликнула:

– Спасибо!

– Не за что, берите.

Было неудобно просто повернуться и уйти, еще неприличней показалось мне проверить содержимое косметички. Поколебавшись секунду, я спросила:

– Как Рая себя чувствует? Отошла уже?

Тетка отшатнулась:

– Вы не знаете?

Я испугалась:

– Что случилось?

Баба попятилась:

– Рая того, умерла!

Я машинально села на стул в прихожей:

– Боже, когда?

– Врач сказал в ночь с понедельника на вторник.

– Не может быть! Я привезла ее домой совершенно здоровой, в нормальном расположении духа… Вы ничего не путаете? Вы кто вообще?

– Лариса, – тихо представилась женщина, – подруга Раи, мы вместе работаем в одной бригаде. У нее муж погиб, в автокатастрофе, знаете?

– Да.

– Вот она и покончила с собой.

Я вскочила со стула.

– Что? Как?

– Отравилась, – мрачно пояснила Лариса, – таблетками снотворными, развела их чаем и выпила, совсем немного, штук десять. Лучше бы сотню слопала!

– Почему? – от неожиданности спросила я.

– Так врач сказал, – пробормотала Лариса, – оказывается, если человек не весь пузырек опустошил, шансов нет, а коли штук пятьдесят капсул в себя запихал, его тошнить начинает. Многие так живы остались.

Я растерянно теребила край куртки, висевшей на вешалке.

– Но Раиса вовсе не собиралась умирать!

Лариса развела руками:

– Анька тоже так посчитала, поэтому ее оставила, теперь убивается, ревмя ревет. Не позавидуешь ей, бросила Райку одну, а та вон чего учудила!

– Кто такая Аня?

– Соседка ее, выше живет, в такой же квартире.

Прижимая к себе косметичку, я побежала вверх по лестнице, совсем забыв про лифт, и сразу узнала женщину, распахнувшую дверь. Толстая блондинка, которая пришла мне на смену в квартиру Раи. Аня тоже вспомнила меня.

– Добрый день, – мрачно сказала она, – если пришла орать, то лучше не начинай! Я ни в чем не виновата!

– У меня и в мыслях нет вас обвинять, просто объясните, что случилось.

Аня вытащила сигареты, вышла на лестницу, села на ступеньку и с чувством произнесла:

– Ну, дела! Не знаю, с чего и начать!

– Ты по порядку.

– Ну мы дружили много лет, по-соседски! Знаешь, чай одолжить, сахар, рублишек до получки перехватить, иногда по вечерам на мужиков друг другу жаловались, они у нас квасят в темную голову.

Я терпеливо ждала, пока она доберется до сути дела. Услыхав просьбу Раи прийти, Аня поспешила на зов не сразу. Она не предполагала, что у соседки случилось нечто экстраординарное, подумала, что Раисе охота чаю попить в компании, поэтому сначала дожарила котлеты, днем-то времени нет готовить, на работу ходить надо.

Известие о смерти Виктора Аню не обрадовало, но и не удивило. Чего-то подобного она ожидала, видела не раз, как Каретников, покачиваясь, лезет за руль. Аня принялась было утешать Раису, но уже через короткое время поняла: соседка не слишком печалится. Рая откровенно заявила Ане:

– Конечно, Витьку жалко, только у меня камень с шеи свалился. Они мне с Павлом хуже горькой редьки надоели. Все, теперь стану жить спокойно, может, даже ремонт затею. Витька-то, ирод, все пропивал!

Поняв, что соседка не собирается биться в истерике, Аня решила идти домой. Она пообещала ей помочь готовить на поминках и убежала.

Утром Аня, решив уточнить день похорон Виктора, принялась звонить Раисе, но трубку никто не снимал. Ничего странного в этом не было, Раиса вполне могла отправиться на работу или в магазин, но в душе Ани отчего-то появилось неприятное чувство тревоги, и она спустилась вниз.

Дверь квартиры Раисы украшал лист бумаги с косо нацарапанными словами «Входите, открыто». Разволновавшись еще больше, Аня влетела внутрь и нашла Раису в спальне. Сначала ей показалось, что соседка мирно спит, но потом она увидела открытые глаза, заострившийся нос, отвисшую челюсть и завизжала так, что мигом сбежались все обитатели этой лестничной площадки.

Раиса тщательно подготовилась к отходу на тот свет, на тумбочке у кровати она положила документы и записку.

– И что в ней было? – воскликнула я.

– Ну… типа, в моей смерти прошу никого не винить, не могу жить без Виктора, как-то так…

– Как странно, – пробормотала я, – Раиса-то не слишком переживала, узнав о смерти супруга.

– Мне тоже так показалось, – подтвердила Аня, – поэтому я и ушла спокойно, неужто бы кинула ее одну?

– Вы сказали милиционерам о своих мыслях?

Аня кивнула.

– А они как отреагировали?

Женщина пожала плечами:

– Врач при них был, правда, без халата, такой, с чемоданчиком и в резиновых перчатках, он тело осматривал, сначала про таблетки сказал, а потом заявил: «Человеческая психика дело тонкое, с виду женщина казалась спокойной, а внутри все кипело. Дождалась, пока рядом никого не стало, и решилась на суицид. Что ж вы ее одну бросили, а еще подруга!» Выходит, я самая виноватая получаюсь!