Елена Логунова - Банда отпетых дизайнеров Страница 17

– А я… А ты… – баба задышала тяжело, как после стометровки.

– А я, как и вы! – сказала я, чтобы ее успокоить и расположить к откровенности. – Только вы за Броничем здесь смотрели, а я в офисе. Не уследили мы с вами, не выполнили задание, коварный шеф сбежал из своего кабинета через окно.

– Ах он прохвост! – Вера Васильна стукнула по столу увесистым кулаком. – Вот, значит, как он смылся, старый греховодник! То-то, я смотрю, его все нет и нет, а машина его все стоит и стоит… А тебе много ли заплатили?

– Мало! – ответила я.

Чистую правду, между прочим, сказала, у меня в «МБС» зарплата копеечная.

– И мне мало! – Вахтерша сначала закручинилась, а потом расправила плечи и снова долбанула кулачищем по столу. – И ни копеечки я ей не верну, пусть даже не надеется! Хочет в оба глаза смотреть за мужем – пусть частного сыщика наймет, а раз экономит на наблюдении, пусть носит на здоровье рога коровьи!

– Пусть! – легко согласилась я и оставила рассерженную вахтершу в одиночестве.

– Ну? Это она на шефа стучала? – спросила сообразительная Трошкина, когда я вернулась к ней и вновь впряглась в лестницу.

– Она самая, – кивнула я. – Говорит, делала это по заданию жены, которая посильно боролась с возрастной болезнью многих супругов – ороговением черепной коробки.

– Ах да, ведь у Бронича есть жена! – Алка так обрадовалась, словно ей было не все равно, ходит ли наш шеф вольным гоголем или же трепыхается в узах Гименея. – И он своей супруге, по всей видимости, изменял!

– С гражданкой Цибулькиной! – подхватила я. – Стало быть, обманутая жена была заинтересована в устранении любовницы!

– Что автоматически делает ее подозреваемой в убийстве! – заключила Алка.

Ни она, ни я с женой Бронича знакомы не были, поэтому нам ее было не жалко. Найдя подходящего «стрелочника», мы повеселели.

– Ван Ванич, а мы вам лестницу принесли! – радостно уведомила я старого мастера. – Подобрали в переулке!

– Как же она туда попала, зараза? – удивился дед. – Я ж ее, паскуду, позавчерась у директора в кабинете оставил, в укромном уголочке за вешалкой!

– Должно быть, выпала из окна! – Я засмеялась, отряхнула руки и прошла к своему столу.

Тут же из аппаратной выглянул Сушкин.

– Инка, долго еще у меня в машине будет висеть это колбасное дерьмо? – сердито спросил он.

Катя и Люся, привычные к Андрюхиной манере излагать свои мысли, даже ухом не шевельнули, а вот рекламная неофитка Трошкина занервничала.

– Что это за машина с колбасой и дерьмом? – тревожно спросила она меня на ухо.

– Андрюша, ты интересуешься, как долго еще будет занимать оперативную память твоего компьютера проект фильма о директоре мясокомбината? – перевела я специально для Алки.

– Ну, ясен перец! – ответил Эндрю.

– Надо узнать, принял ли заказчик наше кино, – сказала я.

– Вот и узнай! – недовольный проволочкой видеодизайнер удалился в свою темницу.

– Извини, Алка, я немного отвлекусь от нашего дела, – сказала я, накручивая телефонный диск. – Алло? Это рекламный отдел мясокомбината? Наташу можно услышать?

– Я Наташа, – потусторонним голосом со всхлипами ответили в трубке.

Чувствовалось, что женщина чем-то страшно удручена, и я не сочла возможным отвлекать ее от глубоких страданий незначительными вопросами.

– А Владимира можно? – спросила я.

– Переключаю! – навзрыд сказала плакса Наташа, и после пары аккордов шопеновского этюда в трубке зазвучал мужской голос.

– Я вас слушаю! – голос был скорбен и слегка дрожал.

– Э-э-э… А нет ли там кого-нибудь еще? – Я тщетно пыталась припомнить имена мясокомбинатских рекламщиков. – Кого-нибудь, не столь удрученного?

– Мы все удручены! – трагическим басом уверил меня Владимир. – Весь наш трудовой коллектив глубоко скорбит.

Я с лету отвергла мысль о том, что весь трудовой коллектив мясокомбината глубоко скорбит по поводу безвременной кончины партии молодых бычков, полегших под местной высоковольтной линией, и осторожно спросила:

– А что у вас случилось?

– Случилось страшное! – возвестил Владимир.

Собственно, я в этом уже и не сомневалась.

– Трагически погиб наш директор! – объяснил Владимир.

– Ка-ак погиб?! – вскричала я.

Катя и Люся подняли головы и устремили на меня встревоженные взоры. Нервная Трошкина заранее схватилась за сердце, и даже Сушкин выглянул из аппаратной, вопросительно заломив бровь.

Все более мрачнея, я выслушала обстоятельный ответ удрученного скорбью Владимира, пробормотала:

– Мы соболезнуем… – положила трубку и обвела лица коллег безрадостным взглядом.

– Кто помер-то? – не выдержал Андрюха.

– Наши с тобой надежды на гонорар за мясокомбинатский фильм! – уныло ответила я.

– Опять этот придурок забраковал нашу работу?! – мгновенно вскипел Сушкин.

– Тс-с-с! – я приложила палец к губам. – О покойниках надо говорить только хорошее!

– А есть еще покойники? – Эндрю сразу остыл. – Я имею в виду, кроме наших с тобой надежд?

Я кивнула:

– Вчера вечером погиб директор мясокомбината.

– Ка-ак погиб?! – хором завопили Катя, Люся и Андрей.

А Трошкина, не осознающая глубинного смысла трагедии, но не чуждая коллективизма, прочувствованно сказала:

– Ах! – и зажмурилась, старательно выжимая из сухих глаз слезинку.

– Не реви! – сердито сказала ей я. – Тебе-то что плакать? Ты с этим директором даже знакома не была! То ли дело мы все! Как мы с этим мясокомбинатором намучились, словами не описать!

– И все зря! – печально поддакнул Андрюха. – Он помер, и юбилейный фильм теперь на фиг никому не нужен!

– А мы даже предоплату не взяли, только небольшой аванс! – сокрушенно ахнула Люся.

Головы штатных сотрудников «МБС», лишившихся надежд на урочное получение заработной платы, печально поникли.

– Как он погиб-то? – блеснув глазами, с нехорошим интересом спросила Катерина.

Нетрудно было догадаться, что коллеге хочется услышать страшную историю, которая отчасти примирила бы ее с собственной потерей. Я безотлагательно пересказала коллегам то, что мне поведал скорбящий Владимир.

Директор мясокомбината Семен Сергеевич Хвостов, моложавый мужчина сорока с небольшим лет, погиб вчера утром. Его новый японский автомобиль упал в реку с крутого обрыва, а Хвостов в этот момент находился в машине и не сумел выбраться. Подробностей случившегося на мясокомбинате пока не знали, свидетелей происшествия не было, но многим – и в том числе моему информатору Владимиру – было известно, что у Хвостова была такая романтическая привычка: по дороге из дома на работу и с работы домой, в пригород, заруливать на обрыв за мостом. Очень уж оттуда вид открывался красивый, особенно в рассветные и закатные часы.

– Да, закат у него получился что надо! – съязвила Катя. – Уж закатился так закатился! Аж в реку!

– В Лету! – поддакнула эрудированная Трошкина.

– Эх, а я ведь тоже в выходные хотел закатиться! – со вздохом признался Сушкин. – Думал, получу честно заработанные денежки и закачусь к родне в станицу денька на два, гульну с шиком! Мне братаны ловлю раков показать обещали… О, я вспомнил! – неподдельно обрадовался он. – У братанов я был, у Васьки с Димкой, в станице Могилевской!

– Могилевской? И где же тут два слова в одном названии? – удивилась я.

– Конечно, два слова: могила и лев! – убежденно ответил Андрюха.

– Кстати, о царе зверей! – подала голос Люся. – Братцы кролики, куда же наш шеф запропастился? На работу не приходит, на звонки не отвечает! Я уже и домой ему звонила, там тоже никто трубку не берет!

– Предлагаю послать кого-нибудь к Михаилу Брониславичу на квартиру, чтобы дождаться прихода его супруги и поговорить с ней! – сказала Трошкина, усугубив словесный нажим давлением на мою ногу.

То есть это она так думала, что наступает на ногу мне, а на самом деле вслепую трамбовала каблучком просторную стопу Сушкина.

– Послать? – повторил Андрюха, заглянув под стол.

Я не поняла, относится ли сказанное к прозвучавшему ранее предложению, или же Эндрю думает, не погнать ли ему лесом новую коллегу с ее откровенными приставаниями. Проявлять грубость он все же не стал, осторожно вытянул ногу из-под нервно подскакивающей задней лапки Трошкиной и сказал:

– Я сейчас никуда поехать не могу, у меня машина вот-вот просчет закончит.

Алка, даже не подозревающая о том, что ей только что в мягкой форме отказал симпатичный мужчина, проявила настойчивость, настигла своей стопой ускользающую ногу Андрюхи, а меня сцапала за руку и весьма многозначительно заявила:

– А вот мы с Инной совершенно свободны и вполне можем отлучиться на часок-другой!

– Отлично! – обрадовалась Катерина. – Вот и поезжайте к Паулине Антоновне, адресок я вам на бумажечке напишу.