Керри Гринвуд - Убийство в Балларатском поезде Страница 17

Фотография Джейн с подписью «Знаете ли вы эту девочку?» занимала колонку на третьей странице. Фрина решила, что все устроилось как нельзя лучше и результаты не заставят себя ждать. Линдсей, так и не проснувшись окончательно, сидел и пил чай, а Фрина удобно оперлась о его плечо.

– Уж не знаю, как мне возвращаться теперь в мою берлогу! – признался молодой человек, который так ублажил мисс Фишер. – Как я посмотрю в глаза старине Аластеру?

– Ммм? – удивилась Фрина.

Линдсей поспешил объяснить:

– Понимаешь, мы знакомы почти всю жизнь и всегда все делали вместе. Мы оба занимались альпинизмом, но у Аластера произошел несчастный случай с другим альпинистом. Того убило сорвавшимся камнем, и Аластер решил, что это его вина, хотя на самом деле это не так, камень может упасть на любого. Потом мы вместе играли в школьном театре – он хороший актер. Помню, как он играл Капитана Крюка, хромал по сцене, поджидая крокодила… тук… тук… а лицо все в шрамах.

– Правда? А как он это делал? – поинтересовалась Фрина, которая слушала вполуха.

– Клей, Фрина, обычный клей. Ты наверняка замечала – если его пролить, он засыхает складками на коже. Полоска клея на лице – вот вам и шрам готов. Отлично. Потом мы поступили в хор, поскольку больше не могли лазить по скалам. Аластер предложил заняться греблей. Мы все делали вместе, кроме…

– Кроме этого, – договорила за него Фрина, целуя юношу в распухшие губы. – Но ведь это должно было случиться, Линдсей. Разве ты не чувствовал себя покинутым, когда твой друг стал встречаться с мисс Хендерсон?

– Да нет, она никогда его не совращала, и я всегда считал ее довольно скучной особой. Да еще эта кошмарная мать! Никогда не мог понять, что Аластер в ней нашел, правда. Конечно, она милая девушка, но с ней даже толком не поговоришь. Она просто сидела и молча таращилась на него с обожанием, а мать была тут же и оскорбляла его, так что я отказался к ним ходить, мне это не казалось забавным. Но Аластер, похоже, увлекся, хотя никогда о ней не заговаривал. Впрочем, то, что я чувствую к тебе, я тоже не могу выразить словами. А теперь мне надо одеваться и спешить на тренировку, – неохотно признался Линдсей. – Я еще увижу тебя?

– А ты хочешь?

– Больше всего на свете!

– Тогда увидишь. Только не сегодня ночью. Увидимся в пятницу на заседании певческого клуба, а потом ты снова приедешь ко мне. Сегодня среда. У тебя будет время одуматься.

– Я никогда не одумаюсь, – заявил Линдсей Герберт решительно и проводил Фрину к завтраку.

Линдсей уже собрался уходить, когда зазвонил дверной колокольчик, и господин Батлер впустил в дом удрученного Аластера. Студент держал в руках охапку неведомо где отыскавшихся зимой роз и сразу столкнулся лицом к лицу с Линдсеем и Фриной.

– Я пришел принести мои глубочайшие извинения за вчерашнее поведение, – сказал он тихо, вручая Фрине цветы.

Но она отступила в сторону.

– Отнесите их мисс Хендерсон, это ее вы обидели, – распорядилась Фрина холодно. – А меня вы ничуть не задели.

– Линдсей, старина, я прошу прощения, – сказал Аластер.

Линдсей взял руку друга и радостно пожал ее.

Затем Аластер отправился мириться со своей невестой, а Линдсей остался сидеть в холле.

Радостный крик, донесшийся до Фрины через дверь, у которой она, ничуть не смущаясь, подслушивала, свидетельствовал о том, что это ему удалось. Аластер вышел пять минут спустя, подхватил Линдсея и зашагал по тропинке, являя собой само смирение.

Дот удивилась, когда Фрина захлопнула за ними дверь с мстительным треском.

Когда Фрина проходила через холл, зазвонил телефон, так что она сама сняла трубку.

– Да, это мисс Фишер… да, та самая досточтимая Фрина Фишер, – услышала Дот нетерпеливые ответы хозяйки. – Пропавшая девочка? А когда ее в последний раз видели? – Она делала торопливые заметки на телефонной книге. – Понятно. У ворот Эмилии Макферсон? А кто-нибудь видел, как она уходила? Хорошо. Опишите, пожалуйста, похитителя… да. Дородный, респектабельный… хорошо. У вас есть ее фотография? Отлично. Как вы думаете, куда ее могли отвести? О Господи! Понятно. На Гертрудстрит? Ее там видели? Кто? Не беспокойтесь, возможно, мне и не надо это знать. Пришлите мне фотографию, и я сделаю что смогу. Да, господин Харт, я постараюсь убедить вашу дочь, что вы по-прежнему готовы ее принять… Конечно. Скорее присылайте фотографию. И вы вскоре получите девочку назад, если она на самом деле там. До свидания.

– Что стряслось, мисс?

– Пришла беда – открывай ворота, Дот. Звонил некий господин Харт. Хочет, чтобы я вызволила его дочь Габриэлу из борделя в Фитцрое, куда ее заманил от ворот школы домоводства Эмилии Макферсон некий толстый, почтенного вида господин. Отец хочет вернуть дочь и убежден, что ее загипнотизировали. Трудно в это поверить. Но я возьму фотографию и вместе с Кларой обыщу бордели. Клара знает всех на Гертруд-стрит. Но, пока не привезут фотографию, я ничего не могу предпринять.

– Господи, кто там опять звонит?

Это был агент по недвижимости. Фрина прошествовала в свой кабинет и стала поджидать его с плохо скрываемым нетерпением. Сегодня ей было не до таких дел.

Фрина провела беспокойное утро в пререканиях с господином Тернером, который убеждал ее купить новые земельные участки. Мисс Фишер скупала землю, а потом сбывала ее по спекулятивным ценам, иногда с убытком для самой себя. Вообще-то она решила ограничиться акциями на пиво, табак и муку.

– Мне нет дела, – в конце концов, потеряв терпение, закричала она. – Мне нет дела до того, что где-то в Аргентине по дешевке продают золотые рудники. Может, для меня они и не такие уж дешевые. Мне нужны дома и государственные акции – это все, ну, может, еще драгоценности. И это мое последнее слово, а если вы не станете исполнять мои желания, я подыщу другого юриста. Господин Батлер, проводите господина Тернера!

Господин Тернер, подхватив свою шляпу, поспешил откланяться – скорее, в расстроенных чувствах, чем в гневе. Дворецкий закрыл за ним дверь. На крыльце господин Тернер было повернулся, словно вспомнил еще одно предложение, которое могло бы заинтересовать мисс Фишер, но господин Батлер запер дверь на замок. Дворецкому было жаль, что его хозяйка в таком раже, и, просунув голову в дверь кухни, он предупредил жену, чтобы та позаботилась пораньше подать хороший обед, потому что мисс Фишер, похоже, надо выпить.

Но у мисс Фишер не оказалось такой возможности. В дверь позвонил следующий посетитель. На этот раз перед господином Батлером предстала высокая костлявая женщина и с порога потребовала:

– Где моя племянница?

Господин Батлер хотел было посоветовать ей в следующий раз пить пиво, поскольку джин явно дурманил ее мозги, но тут дамочка предъявила ему фотографию, вырванную из газеты. Это был снимок Джейн.

– Тогда вам лучше поговорить с мисс Фишер, госпожа…

– Мисс, – огрызнулась женщина. – Мисс Гей.

Господин Батлер печально направился к Фрине предупредить ее, что кто-то хочет увести Джейн. Мисс Фишер вышла в холл и протянула посетительнице руку, в это же самое время из своей комнаты выскользнула Джейн с Угольком на плече.

– Ах вот она! Моя племянница. Ее-то я и пришла забрать!

– Вот как? – с вызовом спросила Фрина. – Понятно. Джейн, ты помнишь эту… даму?

Джейн прижалась к стене, напуганная резким голосом и цепкими руками.

– Еще бы ей меня не помнить! – прокричала мисс Гей, которой не очень подходило ее имя.[10].– Я ее тетя Джесси, а она моя племянница Джейн Грэхем. Если вы не знаете ее имени, почему так зовете?

– Я просто придумала ей имя, но, кажется, девочка вас не помнит. Так, Джейн?

Джейн покачала головой, не в силах вымолвить ни слова. Фрина взяла мисс Гей за рукав и отвела в сторону.

– Оставьте мне ваш адрес и предъявите доказательства того, что девочка ваша родственница. Я попрошу моего адвоката заняться этим. Я не могу передать Джейн на ваше попечение, пока не удостоверюсь, что она ваша родственница. А возможно, не смогу и после того, как удостоверюсь. Как вы могли довести ее до такого истощения и отправить одну на поезде в Балларат?

– Я приколола ей билет к карману. Девчонка должна была бы радоваться, что нашла работу. Стала бы прислугой в доме доктора, а теперь, поди, они подыскали кого другого. И не верьте ей, если она вздумает жаловаться, будто я с ней плохо обращалась. Я относилась к ней как к родной дочери, так-то. Ее мать умерла, а потом и бабка…

– Что ж, спасибо, мисс Гей, оставьте ваш адрес, – повторила Фрина и записала то, что продиктовала ей посетительница. – Я или мой адвокат свяжемся с вами, когда придет время. Ведь вы ее законная опекунша, назначенная судом? Нет? Я так и думала. Всего доброго, мисс Гей.

Фрина чуть отступила, подтолкнула женщину к двери и выставила на улицу, не дав визитерше опомниться.

– Быстрее, господин Батлер, заприте дверь на замок и засов и никого не впускайте. Меня ни для кого нет дома, пусть даже это будет давно утраченный родственник или добрый вестник, пожелавший сообщить мне, что я сорвала куш в лотерее. Боже, что за утро! Джейн, ты где?