Михаил Серегин - Большой ментовский переполох Страница 17

– Да, молодцы ребята, хорошо спрятались, никого не могу найти.

У придавленного ногой Фрола Петровича Лехи при этих словах словно груз с души свалился, ведь он-то думал, что Садюкин сейчас прикажет ему из-под снега вылезать и идти делать пятьдесят прыжков через сугроб, а оказалось, что преподаватель его и не заметил. Радости Лехи не было бы предела, если бы не давление на ягодицы, которое все усиливалось, и Пешкодралов начал ощущать некоторый дискомфорт, если не сказать боль. А Фрол Петрович, продолжая скрытно издеваться над обнаруженным курсантом, все сильнее давил ногой, надеясь, что тот не выдержит и сам выберется из неудачного укрытия. Однако курсант почему-то не вылезал, и это уже начинало раздражать Садюкина.

– Эх, да где же они все? – в сердцах воскликнул он и со всей силы топнул ногой.

Такого подвоха Леха никак не ожидал. Громко охнув, он заворочался и полез из сугроба.

– О, Пешкодралов нашелся, – радостно заулыбался Садюкин. – Это что же выходит, ты у меня под самым носом прятался, а я тебя не видел и даже не почувствовал, что ты здесь.

– Зато я почувствовал, – потирая одной рукой ушибленный зад, а другой вытирая с лица снег, пробормотал Пешкодралов.

– Что, больно? – усмехнулся Садюкин. – Ничего, в следующий раз умнее будешь и задницу из-под снега высовывать не станешь. А теперь иди, пятьдесят прыжков твои. Ждать меня у сугроба, я сам прослежу за честным выполнением упражнения.

– Но Фрол Петрович... – попытался было возразить Леха, который надеялся, что Садюкин не будет следить за прыжками, а потому можно было бы скосить десяток-другой, но физрук сделал такое зверское лицо, что курсанту оставалось лишь повиноваться.

А Садюкин продолжил поиски. Следующим был найден Ганга, к огромному удивлению самого курсанта и разочарованию Фрола Петровича в своем любимце. Физрук, отправив Пешкодралова прыгать, неожиданно заметил возле турников непомерно огромный сугроб, которого, как он мог поклясться, раньше здесь не было. Значит, кто-то эту кучу снега соорудил и спрятался в ней.

Фрол Петрович на цыпочках подкрался к турникам и принялся со всех сторон осматривать кучу. Через секунду сбоку он увидел небольшое углубление, из которого на Садюкина таращились два глаза и выглядывал контрастный белому снегу черный нос, который явно принадлежал курсанту Ганге.

– Ну что, Федор Мамадумович, нашел я вас, – разочарованно проговорил Фрол Петрович. – Эх, Федя, что ж ты кучу-то такую нагреб? Я же как ее увидел, так сразу и определил, что в ней кто-то прячется.

– Зато тут тепло, – ничуть не расстроился Федя. – А вы меня каким по счету нашли?

– Вторым, – вздохнул Садюкин.

– А кто первый?

– Пешкодралов.

– Плохо, – искренне расстроился за товарища Ганга. – Он ведь бегает хорошо, а вот прыгать у него не очень-то получается. Лучше бы мне пятьдесят прыжков достались, а ему сорок, все меньше мучиться.

– Ничего, и на твою долю хватит, – не разделил его заботы о друге физрук. – Иди, отрабатывай.

Федя выбрался из снега и пошел вслед за Пешкодраловым к проклятому сугробу.

Следующими отправились прыгать близнецы. Они сами себя выдали, устроив возню за более удобное, как им казалось, место у самой стены. Они так толкали друг друга, что вывалились из своего убежища. Садюкин вволю посмеялся над ними, отправил к сугробу, а сам принялся искать оставшихся Зубоскалина и Кулапудова.

Близнецы еще издали увидели сидящих возле злополучного сугроба Федю и Леху, на лицах которых было такое тоскливое выражение, как будто им предстояло разгрузить по меньшей мере самосвал с кирпичами.

– Знаешь, что я подумал, – неожиданно обратился к брату Антон.

– Ну? – взглянул на него Андрей.

– Не хочется мне через этот сугроб скакать.

– Ха, а кому хочется? – усмехнулся Андрей. – Вон у Лехи лицо какое, того и гляди расплачется.

– А помнишь, что нам Мочила всегда говорит? Чтобы решить проблему, надо прежде всего устранить ее причину, – глубокомысленно изрек Антон. – Наша проблема состоит в бесполезных и утомительных прыжках. Так?

– Так, – согласился Андрей, не понимая, к чему клонит брат.

– А корень этой проблемы состоит в чем?

Андрей на несколько секунд задумался, а потом лицо его озарила догадка, и он радостно проговорил:

– В сугробе, и его надо устранить.

– Молодец, – похвалил его Антон. – Нас четверо, если быстренько раздобыть кирки или хотя бы какие-нибудь ломики, то мы этот сугроб вчетвером за пятнадцать минут снесли бы.

– А где же взять все эти инструменты? – растерялся Андрей.

– Где, где, у завхоза, конечно. Он наверняка сейчас с Ласковым чай пьет, – нашел решение Антон и потянул брата за руку: – Побежали к нему, скажем, что Мочилов нам приказал возле крыльца школы лед долбить.

Ни минуты не раздумывая, курсанты резко развернулись и на все парах помчались к общежитию, где как раз в это время комендант Куприян Амурович Ласковый и завхоз школы Всеволод Васильевич Жадобин должны были пить чай.

Вопреки своей говорящей фамилии Всеволод Васильевич был вовсе не жадным, а наоборот, очень даже щедрым. Если курсантам что-то было нужно, они всегда могли прийти к Жадобину, будучи уверенными, что их просьба без внимания не останется. Завхозу уже было далеко за пятьдесят, детей они с женой не нажили, а потому он всех курсантов и преподавателей считал своими сыновьями и внуками. И вообще, Жадобин был человеком добрым и отзывчивым, в отличие от своего закадычного друга, коменданта общежития Ласкового. Характером Куприян Амурович собственной фамилии никак не соответствовал. Всегда подозрительный, вечно что-то вынюхивающий и за всеми подглядывающий комендант вызывал у курсантов презрение и ненависть, и они частенько подшучивали над ним. Правда, Ласкового это нисколько не задевало, он попросту не обращал на насмешки никакого внимания.

Утконесовы не ошиблись, Всеволод Васильевич действительно сидел в комнате Куприяна Амуровича и пил чай с шоколадными конфетами.

– Всеволод Васильевич, можно вас на минуточку? – постучавшись, а потом заглянув в комнату, спросил Антон.

– Это еще что такое! – тут же возмутился Ласковый. – Тебе кто-нибудь разрешение дал войти?

– Так я же постучал, – возразил Антон.

– Но я тебе не разрешил входить, – продолжал вредничать Куприян Амурович.

Неизвестно, сколько бы продолжались эти прения, если бы не вмешался Жадобин.

– Что, сынок, случилось? – спросил он у Антона.

– Мне нужны инструменты, чтобы лед долбить, – сказал Утконесов. – Мочилов приказал нам заледеневший сугроб перед учебным корпусом снести, а то он весь вид портит.

– Что ж, это дело хорошее, – похвалил Всеволод Васильевич. – А почему Глеб Ефимович сам не пришел? – поинтересовался он.

– Работы много, говорит, новый учебный план составляет, – и глазом не моргнув, соврал Антон.

– Это он любит, – неожиданно поддакнул Ласковый. – Дни и ночи напролет может в учительской сидеть над своими бумажками, я сам сколько раз видел. А сугроб этот действительно все крыльцо загораживает. Чтобы в корпус войти, приходится лишних восемь шагов делать, я сам считал.

Последний аргумент, видимо, окончательно убедил Всеволода Васильевича, что злополучный сугроб надо уничтожить, а потому он поднялся и позвал за собой Антона:

– Пойдем, сынок, в подсобку, я тебе инструменты выдам.

Получив инструменты, близнецы быстрее ветра понеслись к учебному корпусу. При виде Утконесовых с ломами в руках у Феди и Лехи лица так и вытянулись от удивления.

– А это еще что? – спросил Ганга.

– А это, друг мой Федя, – радостно заулыбался Антон, – инструменты, с помощью которых мы избавимся от этой страшной глыбы льда, – указал он на сугроб.

– Здорово, – восхитился Леха. – А Садюкин нам за это ничего не сделает? – засомневался он.

– А откуда он узнает, что это мы сугроб снесли? – тут же нашелся Андрей. – Скажем, пришли, а сугроба и нет.

Такой довод Пешкодралова и Гангу вполне устроили. Ни минуты не теряя, они похватали инструменты и дружно взялись за работу. Времени на уничтожение сугроба понадобилось даже меньше, чем предполагал Антон. Уже через десять минут ничего не напоминало о том, что возле крыльца учебного корпуса когда-то находилась глыба льда.

Садюкин в который уже раз ругал себя за бредовую идею с укрытием курсантов в снегу. Если поначалу ему все очень нравилось и он даже развлекался, когда находил глупых курсантов в самых видных местах, то теперь, не в силах разыскать Кулапудова и Зубоскалина, он жутко замерз, и ему хотелось поскорее оказаться в тепле, в собственной комнатушке, прилегающей к спортзалу, где вдали от посторонних глаз можно было достать из шкафчика початую бутылку водки и сделать из нее парочку живительных глотков, закусывая рыбными консервами.

Однако мечты оставались мечтами, и поддаваться им пока не стоило. Фрол Петрович не привык так просто сдаваться, а потому продолжал методично осматривать спортплощадку. Вдруг что-то привлекло его внимание. Садюкин замер и чуть присел. Так и есть. Из-за ствола дерева внизу выглядывал носок зимнего ботинка.