Дарья Донцова - Развесистая клюква Голливуда Страница 18

Я потеряла дар речи, а Юля сняла с головы тюрбан, встряхнула влажными волосами и продолжила:

— Спасибо, но мне это нравится.

— Нравится, — ошарашенно повторила я, — спать с собственным отцом? Знаешь, как это называется? Инцест и растление малолетних! Ты в шоке и не понимаешь, что говоришь. Давно он тебя в качестве секс-игрушки использует? Не надейся, твоему отцу это преступление с рук не сойдет! Сейчас же пойду к бабушке! Ураган закончится, и мы сдадим насильника в милицию!

— Остынь, — вздохнула Юля, — я ему не дочь.

Я заморгала.

— Врешь! Покажи документы.

Она развела руками:

— У меня их нет.

— Глупая отмазка, — разозлилась я.

Юлечка села на диван и вытянула ноги.

— Обещаешь молчать? Тогда расскажу.

— Валяй, — приказала я.

— Я Комарова впервые в день приезда сюда увидела, — ухмыльнулась девочка. — Он обожает малолеток, игру в папы-дочки. У нас уговор. Все вокруг должны считать, что он мой отец, я капризничаю, безобразничаю, веду себя, как положено избалованной девчонке. Геннадий заботится о дочурке, но, оставшись с ней в номере, наказывает нахалку. Я должна плакать, сопротивляться, просить прощения, а он будет непреклонен.

— Офигеть, — протянула я.

— Ерунда, — легкомысленно улыбнулась Юлька, — еще и не такое бывает. Геннадий в нашем агентстве часто девочек заказывает, все остаются довольны. Со мной он впервые поехал.

— Так вот почему успешный врач отправился с доченькой не в Турцию, не в Испанию, не в Тунис, а в небольшую гостиницу в Подмосковье, — сообразила я, — тут минимальный риск встретить кого-либо из знакомых. Кто удивится, увидев его доченьку?

— Мое дело — отработать две недели, получить бабло от агентства, чаевые от клиента и заняться другим заказом, — обыденным голосом пояснила Юля.

До меня с большим опозданием, как до жирафа, дошла истина, и я выпалила:

— Ты проститутка!

Юлечка поморщилась.

— В нашем агентстве сотрудниц называют «специалист по организации досуга». Я не стою на трассе, не продаюсь за стакан кофе, не ложусь под любого клиента. Если мужик не понравится, я могу отказаться. Комаров не противный, мне по приколу его деточку изображать.

— Как ни назовись, хоть феей борделя, но суть не изменится. Ты трахаешься с мужиками за деньги, — возмутилась я, — это не гламурное занятие.

Огромные глаза Юлечки превратились в щели.

— Ты меня не стыди! Нашлась умная! Живешь с бабкой, на всем готовом, о деньгах не паришься, имеешь свою комнату, ходишь в институт. Вся покрыта толстым слоем шоколада. Если твоя старуха помрет, ты получишь в наследство бизнес. А обо мне позаботиться некому!

— Твои родители в курсе, чем ты занимаешься? — устало спросила я.

Юля засмеялась.

— Они давно до смерти допились, старший брат тоже покойник, его менты при попытке к бегству пристрелили. Из всей семьи только я в люди выбилась. И уж будь уверена, не потеряю свой счастливый билет по маршруту: помойная яма — собственная квартира — богатый муж.

— С кем ты живешь? — пробормотала я.

— Одна, — удивилась Юля, — снимаю комнату у старухи. Пыталась объединиться с другими девками, но они мне надоели. Истерички, блин, постоянно дрались. С бабкой лучше, она глухая, к жиличке не придирается. Платишь аренду и свободна.

— Школу ты, конечно, не посещаешь? — спросила я у нее.

Девчонка расхохоталась.

— Степашка! Маргаритка ты наивная! Неужели купилась на Юлечку-крохотулечку? Мне двадцать четыре года.

Я лишь выдавила короткое:

— Вау!

Юлечка встала, распахнула халат и начала вертеться перед большим зеркалом, тараторя:

— На каждую клубничку найдется свой червяк. Я тощая, ни груди, ни попы. На диете не сижу, ем, как гусеница, да, видно, от предков-алконавтов секс-бомба не родится. Зато у меня хорошая кожа, ни прыщей, ни пятен, никаких шрамов, и татушек я не делала. Росточком не вышла, но ни в какой ситуации не растеряюсь. Минимум косметики, трогательные хвостики, одежда как у подростка, сленг соответствующий — и получите кошечку-лапочку. Знаешь, как я рыдала, когда Геннадий Петрович меня вчера «девственности» лишил?

Юлечка искривила губы, наморщила носик, слегка сгорбилась, села на кровать, опустила голову, обхватила плечи руками и зашмыгала носом. Не успела я ее утешить, как девушка вздернула подбородок и зашептала:

— Дяденька! Не трогайте меня! Я еще маленькая! Боюсь-боюсь-боюсь!

Огромные, похожие на капли росы слезы покатились по румяным, по-девчачьи пухлым щекам.

— Дяденька! Мне будет больно, — лепетала Юля.

Я стукнула кулаком по подлокотнику.

— Прекрати!

Юля живо вытерла лицо.

— Ну как?

— Впечатляюще, — кивнула я, — по тебе сцена плачет.

— Правильно, — обрадовалась нахалка, — через годик я поступлю в театральное училище. У меня все по плану. Сначала покупаю квартиру в Москве, потом устраиваюсь в вуз, на платное отделение. И прости-прощай специалист по организации досуга, дальше потечет иная жизнь. Сколько ты хочешь за молчание? С собой у меня денег нет, но не сомневайся, не обману. Встретимся в городе, отдам. Двести евро пойдет? Соглашайся, нормальная сумма за ничегонеделание.

— Не надо, — отмела я любезное предложение, — изображай из себя и дальше нимфетку, не стесняйся.

— Ты клевая, — обрадовалась Юля, — но подумай. Если захочешь, бабок отстегну.

— Ты не видела ничего странного в коридоре? — решила я сменить тему. — Ночью или рано утром?

— Спала крепче камня, — ответила Юлечка. — А что?

— Ничего, — отмахнулась я, — ерунда. У нас тут, похоже, завелись мыши, носятся, шуршат.

— Приведите кошку, — посоветовала Юля.

— Хорошая идея, — кивнула я и пошла к двери.

— Эй, Степашка, — окликнула меня она.

Я обернулась.

— У тебя рожа опухла и красная, — сказала «школьница», — как у вареного рака.

— А у тебя щеки словно кирпичом натерли, — не осталась я в долгу.

— Не, правда, — захихикала Юля, — глянь в зеркало.

Я подошла к стенному шкафу и ойкнула. Губы мои напоминают уже не сосиски, а сардельки, лоб словно комарами искусан.

— Блин! — протянула, подходя к зеркалу, Юлечка. — У меня всегда хороший цвет лица, а сейчас как из бани. Похоже на аллергию. У вас тут есть аптечка?

— Естественно, — успокоила я «малолетку», — странно, что кожная реакция случилась одновременно у нас двоих.

— Сожрали что-то, — ответила Юлия, — надо таблетку выпить. Дашь мне?

— Конечно, — пообещала я, шагнула к двери и не сдержала любопытства: — Геннадий Петрович знает, сколько тебе на самом деле лет?

Юлечка потупила взор.

— Нет! Думает, я малипуська! Прикол!

— Прикол, — повторила я, — супермегаприкол. Добрый доктор Айболит — отвязный педофил, которому подсунули вполне взрослого «специалиста по организации досуга».

— Ухохочешься, — кивнула Юля. — Наша фирма против закона не прет.

— Считаешь правильным ему потакать? — возмутилась я.

— Папуля хочет дочурку, и он ее получает, — не увидела в ситуации ничего плохого Юля. — Это как кефир в магазине купить.

— Ужасно гадко! — не выдержала я.

Юлечка отступила на шаг назад.

— А вы с бабкой что, лучше?

— Мы другое дело! — возразила я. — Устраиваем невинные спектакли, пугаем народ. Но он сюда и едет за испугом. У нас все по-честному.

— А к нам приходят за любовью и получают ее, — отрубила Юля. — Знаешь, мы спасаем детей, в смысле, настоящих, маленьких.

— Каким образом? — фыркнула я. — Отчисляете процент от прибыли приюту? Покупаете сиротам конфеты и жвачку? Очень благородно.

Юля уперла руки в бока.

— Геннадий Петрович хотел школьницу — и получил ее. Если бы меня не было, думаешь, Комаров забыл бы о своем желании спать с дочуркой? Да никогда! Украл бы настоящего ребенка и замучил до смерти. Комаров такой: чем сильнее сопротивляешься, громче орешь, тем больше он тебя хочет. Мне по барабану, кого изображать, и деньги нужны. Комаров в экстазе, обычные дети вне опасности. Кому плохо?

Глава 11

Гонг к обеду застал меня на пути в библиотеку. Там в одном из ящиков Белка хранит таблетки. Вам такое место для аптечки кажется странным? Тогда угадайте, где бабуля держит иголки с нитками! Ладно, и не пытайтесь, все равно никому не придет в голову, что швейные принадлежности лежат в жестяной коробке с надписью «Корм для попугаев», и стоит она на батарее в ванной комнате первого этажа. Белка профи по части абсурдных поступков, и бороться с ней — все равно что учить рыбу пользоваться зонтиком. Сколько ни суй его карпу в плавники, ничего не получится. Я несколько раз перетаскивала лекарства в прохладную кладовку за кухней, а нитки-иголки перемещала в комод, который стоит в гостиной, но проходило два-три, максимум четыре дня, и статус-кво восстанавливался. Пилюли возвращались в библиотеку, а швейные принадлежности оказывались все в той же коробке, на батарее. У Белки собственные представления о порядке, и она в принципе по-своему аккуратна.