Дарья Донцова - Ужас на крыльях ночи Страница 18

– Видно, в его семейной жизни имелись шероховатости, – заметила я. – Иначе почему он завел роман с Куракиной?

Федор почесал затылок.

– Галина мне объяснила, что Леня всю жизнь чувствовал себя виноватым. Сначала перед старшим братом за то, что тот его содержит, помогает с работой, потом перед женой, которая перехватила из рук Николая эстафетную палочку. Леонид оказался на редкость благодарным человеком, часто говорил Куракиной: «Жаль, им от меня ничего не надо, я бы все сделал, попроси брат и Вера о чем-нибудь. Но они сами все себе добывают, поэтому я в депрессии. А ты, Галочка, единственный человек, о котором я забочусь. Это так хорошо! С тобой я чувствую себя сильным мужчиной, не недотепой. Дома я вроде кота, которого гладят, ласкают, любят, но ведь кот всего лишь домашнее животное…» Поэтому Леня и развод с Верой оформлять не стал, знал, что супруга к нему нежно относится, не мог ее обидеть. В интимном же плане у них все плохо было. Леонид признался Гале, что секс с женой раз в три месяца бывает. А с Куракиной всегда, когда они встречались, не было проблем.

– Бедный… – от души пожалела я Максимова. – Нелегко ему жилось с этаким комплексом неудачника и вечной вины перед теми, кто обеспечивал ему комфортное, сытное существование. Странно, что Максимов стал убийцей, людям такого рода не свойственна агрессия.

– Во всей этой истории вообще много странного и удивительного, – подхватил Федор. – Леонид вроде умер, а на самом деле жив, он очутился в доме Ирины Петровны и носит фамилию Никитин. Имя и отчество у него остались прежними. Тот, кто делал фальшивые документы, похоже, побоялся, что Леня ошибется, если его спросят, поэтому обошелся одной фамилией. Я поискал сведения на господина Никитина. Оказалось, его год и месяц рождения совпадают с данными Максимова. Пять лет назад Леонид Никитин купил трешку в тихом центре Москвы, а до этого был прописан в коммуналке, в доме, где взорвался бытовой газ. Сейчас на том месте торговый центр, а из архива пропала учетная книга пострадавшего здания, так что проверить, был ли на самом деле зарегистрирован в нем Леонид Никитин, невозможно. В новом жилье хозяин не показывается, квартира заперта, коммунальные услуги он оплачивает сразу на год вперед. Леонид работает журналистом-фрилансером, якобы пишет в разные издания.

– Анна Тимофеевна никак не может быть его матерью, – протянула я, – а умерший Борис братом. Кто все эти люди?

Федор поднял чашку и уставился на коричневые пятна на блюдечке.

– В случае с остальными членами странного семейства программа распознавания лиц оказалась бессильна.

– Жаль, – вздохнула я.

– Она срабатывает лишь в случае нахождения снимка в полицейских базах, – произнес Леонов. – Максимова арестовали, поэтому его снимок обнаружился довольно быстро. Остальные, вероятно, чисты перед законом. Возможно, Анна Тимофеевна на самом деле свекровь безумной Ларисы, а Борис был ее сыном. Но она точно не мать Леонида. Борис Николаевич Никитин скончался от острого инфаркта миокарда в одной из частных клиник, похоронен на кладбище. Я проверил: тело из морга забирала Ирина Петровна Владыкина, назвавшаяся женой брата покойного, она принесла паспорт Бориса, документ отксерили. Официально брак Бориса и Ларисы не регистрировался, но ведь он мог быть гражданским. Пять лет назад Борис купил однушку в малопрестижном районе Москвы и там прописался. До этого он жил в Подмосковье в общежитии завода, производившего фарфоровую посуду, там же и работал. Предприятие прогорело лет шесть назад, его закрыли, сотрудники разбежались, но человек десять осталось в бараке, им больше негде было жить. Увы, в общаге вспыхнул пожар, унесший много жизней, но Никитину повезло, он остался цел и довольно быстро обзавелся новым жильем. Никто из соседей по пятиэтажке, где поселился Борис, не видел нового жильца, его однокомнатная квартира заперта, коммунальные услуги оплачиваются на год вперед…

– Только что я слышала похожую историю, даже фишка с пожаром одинаковая.

– Анна Тимофеевна Никитина была прописана в Подмосковье в деревне Борки, – продолжил Федор. – Но пять лет назад в селе случился большой пожар. Погорелица Анна Никитина приобрела скромную однушку в малопрестижном районе Москвы… Дальше рассказывать?

– Можешь не продолжать, – вздохнула я. – А Лариса?

– Вот о ней я ничего не узнал, – пригорюнился детектив. – Ирина Петровна к Ларе напрямую никогда не обращалась, замечаний ей не делала, ни отчества, ни фамилии не произносила. Лене она часто орала: «Леонид Николаевич, какого черта ты опять на огород пошел? Господин Никитин, перестань в земле ковыряться, инфекцию подцепишь». Это у нее нечто вроде шутки было, по отчеству или по фамилии Леню окликать. Ларису же Владыкина как будто не замечала. Иногда Анне Тимофеевне напоминала: «Куда Лара подевалась? Надо проверить, где она», и все. Я выяснил только имя безумной, остальные данные – тайна. Но что-то мне подсказывает, что в ее жизни небось тоже был пожар. В связи с этим я подозреваю, что в снятый для тебя коттедж залез кто-то из непростого семейства. Этот человек знал про неработающий запор на окне и прямиком пошел в бывшую спальню Антонины Тарасовны. Светлана мне сообщила: вдова жила внизу в небольшой комнатенке в тупиковом конце коридора, на второй этаж практически не заглядывала. Однако странно, что пожилая женщина не захотела жить с дочерью…

– А когда умер Борис? – перебила я.

– Два года назад, – пояснил Федор. – Но вернемся к ее спальне. Почему Антонина Тарасовна поселилась именно там? Комната маленькая, с крохотным окошком, из мебели в ней помещаются лишь узенькая койка, тумбочка да столик. Отчего бы Антонине не устроиться на втором этаже в просторной светелке с эркером, с большой ванной?

Я взяла со стола бумажную салфетку и начала складывать из нее кораблик.

– Понятия не имею, чем руководствовалась хозяйка, но у всех свои причуды. Одним нравятся стометровые опочивальни, другим, как Антонине Тарасовне, каморки.

Леонов поднес к глазам блюдечко.

– И о чем же мне глаголет кофейная гуща? Дела пойдут хорошо, если стройная женщина с коротко стриженными светлыми волосами, в голубой одежде и жемчужном ожерелье мне поможет. У тебя есть платье цвета летнего неба? Я уверен, что да. Небесный цвет очень идет блондинкам.

Глава 15

Ответить Федору мне помешал телефонный звонок.

– Простите, Виола, если отвлекаю, вас беспокоит Катя из фирмы «Садтрестогород», – раздалось из трубки. – Произошла дурацкая ошибка – Емелю утром забыли забрать из вашего особняка. У нас весь сценарий сегодня кувырком пошел, косяк на косяке. Да еще этот балерун! Теперь газеты гадости напишут.

– Что случилось с Жоржем? – напряглась я. – Как он себя чувствует?

– Никак! – сердито воскликнула Екатерина. – Его увезли без сознания в больницу. Врачи мудреных слов наговорили, я ничего не поняла, кроме одного: танцовщику плохо. Не успели носилки с парнем в микроавтобус затолкнуть, как из «Желтухи» нас дурацкими вопросами бомбардировать стали: «Сегодня на стенде «Садтрестогород» убили мужчину? Чем ему по голове дали? Вашей интерактивной лопатой?»

– Подскажите, в какую клинику поместили Жоржа, – попросила я.

– Понятия не имею, – удивилась Екатерина.

– Вы не поинтересовались, куда положили вашего сотрудника? – в свою очередь поразилась я.

– Танцор не имеет отношения к нашей фирме, – начала оправдываться Катя, – его наняли на один день. Я не могу переживать за каждого, кого случайно вижу. И вы не дергайтесь. Ничего с ним не будет, молодой, здоровый, отправился в хорошую муниципальную больничку.

Я решила уличить равнодушную пиарщицу во вранье.

– Только что вы сказали, что понятия не имеете, где будут лечить Жоржа, а сейчас говорите о городской клинике. Значит, кое-что вам известно?

– Сомневаюсь, что у парня, который пляшет за десять баксов в час, найдутся средства на коммерческую медицину, – пропела собеседница. – Один день пребывания там ого-го сколько стоит.

– Точно, – пробормотала я, – и это странно.

– Что вы имеете в виду? – не поняла пиарщица.

– Простите, задумалась о своих проблемах, – опомнилась я. – Что вы от меня хотите?

– Завтра вы презентуете Емелю, – зачирикала Екатерина. – Кстати, нашему хозяину очень понравилось сегодняшнее представление.

– Да ну? – усомнилась я. – Он не обратил внимания на то, что вместо коровы сначала вывезли свинью, а потом козу?

– Отлично получилось, – зашептала Катя. – Филипп нас похвалил: «Наконец-то вышло забавно, не нудно, как всегда. Народ хохотал. И писательница гениально изображала дуру. Молодцы, что пригласили ее».

– Мда, – вякнула я, – спасибо ему за комплимент. А шарики? Надпись на них его не смутила? Ничего, что на них было название другой фирмы, вашего злейшего конкурента?