Дарья Донцова - Концерт для колобка с оркестром Страница 18

– Ну, учитывая, что она просидела довольно длительное время на чердаке, не имея возможности нормально помыться, то отнюдь не самым лучшим образом.

– Все же попытайтесь. Это была большая, толстая брюнетка?

Я улыбнулась.

– Цвет волос в наше время практически ничего не значит, но та Мила светлая, никаких черных отросших корней я не заметила. Довольно высокого роста, длинноногая, я бы сказала даже, излишне худая, стройная, бледная…

– На щеке родинка, – тихо добавила Люда и коснулась своего лица рукой, – вот тут, да?

– Точно! – обрадовалась я. – Значит, вы ее знаете?

– И она представилась вам Людмилой Мирской?

– Нет, просто сказала, что ее имя Мила.

Люда покачала головой.

– Это моя сестра, ее зовут на самом деле Яна Гостева, и она доставила мне много неприятностей.

– Бывает, что родственники не дружат, – осторожно сказала я.

Люда повертела в руках чашку, потом, поставив ее на испорченную скатерть, произнесла:

– История нашей семьи – сюжет для слезливого сериала. Иногда, по ночам, когда меня одолевает бессонница, я думаю, что неплохо было бы написать сценарий или роман под не слишком оригинальным названием «Преступная любовь». Только, боюсь, мне не поверят, такого на свете просто не бывает. А утром желание писать пропадает.

Людмила открыла крышку, заглянула в чайник и, крикнув: «Наташа, принесите нам чай и поменяйте скатерть», – продолжила:

– У меня были замечательные родные. Моя бабушка с маминой стороны выдержала очень много испытаний, моральных и физических, но дожила до преклонных лет и стала жертвой ограбления. Бабуля сохранила до конца светлый ум и крепкие ноги, она поэтому два раза в неделю ходила в консерваторию, при полном параде, в бриллиантовых серьгах, с дорогими кольцами, в вечернем платье. Мама предостерегала бабушку, просила: «Умоляю, не ходи на концерт такой расфуфыренной, вокруг слишком много злых людей», но та отвечала:

– Соня, я дожила почти до ста лет, всегда поступала так, как хотела, поздно меня переделывать.

И потом, со мной подруги.

Последний аргумент выглядел совсем смешно.

Группа старушек не остановит бандита.

Люда помолчала, а потом продолжила:

– Ну и случилось ужасное. В очередной раз бабуля возвращалась после концерта, знакомые довели ее до подъезда и, решив, что в родном доме с ней ничего не случится, ушли. А грабитель притаился в укромном уголке около лифта. Он ударил бабушку по голове, снял с нее украшения и ушел. Думаю, бандит не собирался ее убивать, просто хотел на время лишить жертву сознания, но он не рассчитал силу удара. Бабуля погибла сразу, а мерзавца не нашли.

Софья похоронила мать и с тех пор не раз говорила дочери:

– Над нашей семьей висит рок, все женщины умирают не своей смертью. Такова воля господа.

– Ерунда, – возражала матери Люда, – это бред полный, бога нет.

– Глупая ты, – вздыхала Соня, – ну подумай, моя мать, твоя бабка, Людмила Михайловна, была убита грабителем, ее матушка, твоя прабабка, Софья Николаевна, попала под пролетку, в свою очередь, ее маменька, Людмила Петровна, сгорела. Танцевала на балу, задела платьем свечу и вспыхнула в момент.

Речи эти Соня вела часто. Людочка, будучи ребенком, сначала разинув рот слушала маму. Потом, повзрослев, стала подсмеиваться над родительницей.

А та постоянно вздыхала:

– Я тоже умру от чужой руки. Это судьба.

– Глупости, – не выдержала однажды Люда.

– Нет, – качала головой мама, – это рок.

– Ерунда, – вспылила Людмила, – ну-ка, давай разберемся. Значит, наши бабки умирали в результате ужасных происшествий?

– Да.

– И с тобой должно случиться то же самое?

– Да.

– Они жили счастливо, рожая детей в большом количестве?

– Ну да.

– Много?

– Трех, четверых.

– Так вот, – рявкнула Люда, – а я одна, у меня нет ни братьев, ни сестер. Цепочка прервалась, ты будешь жить вечно, и прекрати идиотские разговоры о кончине от руки бандита! Твоя судьба иная! Поняла?

Ты не умрешь, как бабки!

Соня побледнела, потом закашлялась и пробормотала:

– Ты права, я глупо веду себя.

С тех пор мама больше никогда не заводила бесед на тему о грабителях.

Людмила вновь замолчала, повозила по столу блюдце из тонкого дорогого фарфора и горестно сказала:

– Но, самое ужасное, с мамой произошло то же, что и с бабушками. Правда, ей повезло меньше всех.

Мамочка ушла в магазин и пропала. Я уже была замужем. Мы с Лешей ближе к вечеру кинулись на улицу.

Искали маму долго, страшно вспоминать, что мы пережили, наняли частного детектива, когда поняли, что официальные структуры бессильны. Но в результате тело нашли совершенно случайно, через полгода, причем недалеко от дома, в овраге.

– В овраге, – эхом повторила я, – ужасно.

Люда кивнула:

– Да. Там были дома, такие развалюхи. Собственно говоря, мы живем на краю Москвы, специально выбрали такой район, в центре категорически не хотели обитать, искали место с относительно свежим воздухом.

– Вы, наверное, могли себе позволить и загородный дом!

Люда мягко улыбнулась.

– Пока муж не наладил бизнес, мы не имели особых денег. Мама продала квартиру, в которой много лет прожила с папой, и мы перебрались на окраину, а разницу внесли в дело, правда, въехали сначала не в этот дом, а в самую обычную башню. Элитное жилье у нас появилось уже после кончины мамы. Так вот, когда сносили халупы, в овраге нашли ее останки. Уж не знаю, каким образом грабитель заманил маму в столь укромное место.

– Но, простите, я пишу детективные романы и в последнее время прочла множество всяких пособий по криминалистике и судебной медицине. Полгода – это такой срок… э… Тела-то уже фактически не должно быть! – залепетала я.

– В случае с мамой не было никаких сомнений, – грустно сообщила Люда, – во-первых, одежда, она поддавалась идентификации, во-вторых, сумка. Мерзавец вытряхнул деньги, но документы оставил, вместе с ключами от квартиры, квитанцией на починку обуви, косметичкой и прочей ерундой. В-третьих, украшения. Очевидно, грабитель чего-то испугался, он выдернул у мамы из ушей серьги, но одну уронил и не смог найти. Ее отыскали потом сотрудники милиции, забиравшие тело. Большая подвеска с изумрудом попала маме в лифчик, а подонок то ли побоялся тронуть мертвое тело, то ли не понял, где следует искать серьгу. Потому он забрал браслет, цепочку с нательным крестом, кольца и только одну сережку. Да, еще часики, которые папа привез маме в свое время из Швейцарии. И потом, у мамы была очень редкая группа крови, четвертая. И еще ее стоматолога вызвали, тот и опознал маму по зубам со стопроцентной уверенностью.

– Извините, конечно, – я деликатно кашлянула, – я слышала о разных семейных традициях, впрочем, это совершенно неверное слово, не традициях, а трагических случайностях. Ей-богу, встречаются люди, которых просто преследует рок, но при чем тут Яна? И еще, вы в начале разговора бросили вскользь, будто она ваша сестра, но я сейчас поняла, что вы являетесь единственным ребенком Сони.

Люда сгорбилась над столом.

– То, что я сказала, лишь присказка. Сказка будет впереди.

Глава 11

Сколько Людмила помнила себя, ее родители обожали друг друга. Папа был высокопоставленный партийный чиновник, и никаких проблем семья не знала. Квартира в кирпичном доме на улице Алексея Толстого, в тихом, зеленом переулке, в самом центре Москвы. В многокомнатных апартаментах имелось два санузла: в советские годы невероятная редкость.

Одевалась семья в ГУМе, в специальной секции, куда допускались лишь избранные, питалась заказами из, как тогда говорили, кремлевского распределителя, летом переселялась на государственную дачу. Никаких деревянных будок во дворе, колодца и керосиновых ламп. Та же благоустроенная городская квартира, но в лесу. У отца была персональная «Чайка», естественно, ею управлял шофер. А еще семейство обслуживали горничная, кухарка, папин секретарь. Мама работала над диссертацией, Людочка ходила в школу.

Одним словом, полнейшее счастье и материальное благополучие.

Папа умер, когда Люда собиралась поступать в университет, на факультет журналистики. Умение ясно излагать свои мысли на бумаге девочка получила от мамы. Соня, хоть и стала историком, обладала определенным литературным даром, писала неплохие рассказы и при жизни мужа публиковала их в разных журналах. Злые языки поговаривали, что Сонечка графоманка и печатают ее лишь из страха перед гневом всесильного мужа, но Люде мамины опусы нравились – милые, незатейливые истории о женщинах, в основном о тех, кто пытался изменить мужу. Что важнее, любовь или долг? Таким вопросом в основном задавались главные героини Сониных произведений и всегда отвечали: семья превыше всего. Сонечка даже выпустила небольшую книжку, и ей предлагали вступить в Союз писателей. Но она категорически отказалась и, несмотря на уговоры мужа, не стала подавать туда документы.