Наталья Александрова - Трамвай в саду Страница 18

– Да я не в претензии, – остановил его Маркиз, – наоборот, хочу сделать тебе насчет этих ботинок взаимовыгодное предложение. Оно тебе однозначно понравится...

Он хотел было подойти к Рвакле, но в это самое время в сквере появилась компания утомленных мужчин не первой молодости, наверняка объединенных общей не слишком интеллектуальной работой.

Вспомнив свое обещание не мешать бизнесу Рвакли, Леня снова юркнул в кусты позади скамейки, откуда ему было хорошо видно и слышно происходящее.

Бабушка с коляской, которая и прежде неуютно чувствовала себя по соседству с бомжом, вскочила и укатила коляску в неизвестном направлении. Сослуживцы расселись на освободившейся скамье, достали из сумок пивные банки, расстелили газету и разложили на ней воблу, огурцы и другие дары природы. На их лицах читалось предвкушение светлого момента, однако время от времени то один, то другой недовольно косился на Рваклю.

Бомж тем временем начал свой спектакль.

Он лег на скамью, вытянув ноги, закинул руки за голову и затянул дурным голосом:

– Вот кто-то с го-орочки спустился, наверно, миилый мой идет, на нем рубашка от Лакоста, она с ума ме-еня сведет!

Исполнив первый куплет, он снял с левой ноги ботинок, удивленно уставился на босую ногу, как будто увидел ее впервые в жизни, и пошевелил пальцами.

Собутыльники на соседней скамье занервничали.

– Слушай, ты, пьянь болотная, – заговорил один из них, хмурый брюнет со сросшимися бровями. – Валил бы ты отсюда в произвольном направлении! Люди здесь культурно отдохнуть собрались, а ты своим видом нам весь пейзаж портишь!

– Да вы чего, мужики? – Рвакля приподнялся на локте и удивленно воззрился на соседей, словно только сейчас их увидел. – Я тут раньше вас культурно отдыхаю! У нас страна свободная, и я здесь нахожусь в своем полном конституционном праве...

– А мы в своем праве тебе рыло конкретно начистить! – продолжил мрачный брюнет и сделал шаг к бомжу.

– Это запросто. – Рвакля осклабился. – Это очень даже возможно, только не советую, потом очень много денег на лекарства потратишь. Причем совершенно зря.

– Это еще почему? – осведомился брюнет, притормозив.

– А ты вот это видел? – Рвакля пошевелил большим пальцем правой ноги. – Чернеть уже начал. Значит, третья стадия началась...

– Третья стадия чего? – переспросил брюнет, слегка попятившись.

– СПИДа, чего же еще! – вздохнул Рвакля. – Говорят, он не очень заразный, но я бы на твоем месте не стал проверять. Тем более что у меня еще туберкулез, эпидемический гайморит и болезнь легионеров. А эти однозначно очень заразные.

– Степаныч, лучше ты с ним не связывайся! – проговорил толстый лысоватый дядечка в круглых очках. – Лучше мы другое местечко подыщем...

– Да где тут подыщешь, – вздохнул брюнет, однако отступил на прежнюю позицию. – Все приличные места давно уже заняты... народ отдыхает...

– Слушай, ты, жертва перестройки, – обратился толстяк к Рвакле. – А может, ты по-хорошему уйдешь? А мы тебе на пиво дадим...

– На пиво? – с сомнением переспросил бомж. – При моем состоянии здоровья пиво уже неактуально. Я давно уже перешел на более крепкие напитки...

– Ну, можем и на водку... – протянул толстяк и оглядел своих сотрапезников. – Верно я говорю, мужики?

Мужики одобрительно закивали. Толстяк достал из кошелька купюру и с сомнением уставился на Рваклю. Тот быстро сообразил, какие мысли теснятся в душе толстяка, и предложил:

– Заразиться опасаешься? Правильно опасаешься! Ты вот что, заверни камень в денежку и брось мне!

Толстяк так и сделал. Рвакля подобрал купюру, спрятал ее за пазуху, обулся и встал со скамьи. Помахав рукой дружной компании, направился к выходу из сквера. Леня проскользнул позади кустов и присоединился к своему новому знакомому. Поравнявшись с ним, он проговорил:

– Надеюсь, ты это не всерьез про все эти болезни?

– Конечно, нет. – Рвакля с усмешкой покосился на Маркиза. – Из серьезных болезней у меня только плоскостопие. Но ты же сам знаешь, нашего брата всякий норовит обидеть, так что приходится как-то изворачиваться...

– Нет, это круто! – одобрил Маркиз. – Так что насчет твоих ботинок?

– Я всегда открыт для переговоров! – солидно проговорил Рвакля. – Особенно если условия подходящие...

Однако приступить к переговорам и обсудить условия они не успели: рядом с ними остановилась черная машина, из нее выскочили двое крепких парней в белых полотняных костюмах, подхватили Рваклю под локти и потащили в машину.

– Эй, мужики, не трогайте меня! – заверещал бомж. – У меня СПИД, эпидемический панкреатит и гепатит Б...

– Заткнись! – оборвал его один из незнакомцев, вталкивая на заднее сиденье машины.

– Видишь, чувак, не судьба! – выкрикнул изнутри Рвакля.

– Береги ботинки! – крикнул вслед ему Маркиз.

Черная машина сорвалась с места и понеслась вперед по переулку. Прежде чем она скрылась за углом, Леня успел запомнить ее номер.

Несколько секунд он стоял, обдумывая положение.

Монета была уже так близко, но снова исчезла в неизвестном направлении. Впрочем, почему в неизвестном?

Леня в детстве жил неподалеку от Сенной площади и хорошо знал этот район. Он помнил, что переулок, по которому уехала черная машина, загибается буквой «Г» и выходит на Садовую улицу. Туда же можно попасть быстрее проходным двором.

Шансы были невелики, но он нырнул в подворотню, пробежал через пыльный двор, проскочил сквозной подъезд и оказался на Садовой.

На его удачу, улица стояла в пробке, и впереди, возле светофора, виднелась знакомая черная машина.

Леня замахал рукой проезжающему мимо «фольксвагену». Водитель взглянул на него в ужасе, повертел рукой у виска и быстро свернул в ближайший переулок. Точно так же поступил и водитель серого «пежо». Когда мимо него проехали даже ржавые «Жигули», Леня опомнился: ведь он был одет бомжом, так что попытка остановить машину была заведомо обречена на провал.

Тогда он достал из кармана крупную купюру и помахал ею перед проезжавшим мимо него стареньким неказистым «опелем». Водитель зачарованно уставился на купюру и затормозил. Потом увидел Леню, и глаза его полезли на лоб.

– Ох, ни хрена себе! – проговорил он и хотел уже нажать на газ, но Леня успел открыть дверцу и плюхнулся на заднее сиденье.

– Ты чего, мужик... – заныл водитель, косясь на подозрительного пассажира в зеркало заднего вида. – После тебя салон не отчистишь...

– Не гони пургу, – возразил Маркиз. – У тебя тут и так грязь несусветная! Ты тут картошку, что ли, возишь? И еще шерсть собачья... так что хуже, чем есть, не станет!

– Ну, картошка! Ну, шерсть! – согласился водитель. – Лайка у меня, сибирская! Не так уж много от нее шерсти...

– Ладно, давай прекратим эту дискуссию. Поезжай вон за той машиной – видишь черный «бумер» перед светофором?

– Ну вижу... только деньги вперед!

Леня отдал ему купюру. Машины впереди как раз тронулись, и преследование началось.

Вслед за «бумером» они пересекли Вознесенский проспект и Большую Подьяческую, проехали по Садовой мимо Никольского собора.

Остановившись на светофоре, водитель покосился на Леню, откашлялся и проговорил:

– Я, конечно, дико извиняюсь, но только вот очень интересно: это что же, получается, выгодно бомжевать? Ежели ты такими деньгами свободно располагаешь...

– Я, может, не простой бомж, – рассудительно ответил Маркиз, – я, может, заслуженный бомж Российской Федерации. Я, может, пять лет на бомжа учился! И вообще, дядя, не зевай – вон, они уже поехали!

«Опель» рванул с места. Они пересекли Лермонтовский проспект, объехали площадь Тургенева, по двум Калинкиным мостам переехали Екатерининский канал и Фонтанку и свернули с набережной.

«Бумер» остановился возле железных ворот, посигналил. Ворота разъехались, и черная машина въехала за них.

Водитель «опеля» обернулся и проговорил:

– Ну вот, приехали! Дальше ты уж сам!

Леня поблагодарил и выбрался на тротуар.

«Опель» словно ветром сдуло.

Маркиз подошел к железным воротам и с интересом осмотрел их. Никакой таблички, никакого названия, зато целых две видеокамеры. Не успел Леня сделать какие-то выводы, как над его головой прогремел хриплый раздраженный голос:

– А ну, проваливай от ворот, рвань болотная!

Леня не стал спорить, он отошел от ворот на безопасное расстояние и задумался.

Но и на этот раз его размышления были грубо прерваны. К нему подошел дворник с метлой и с заметным кавказским акцентом проговорил:

– Слюшай, давай двигай отсюда, пока тэбе не накостиляли!

– Это ты, что ли, мне накостылять собираешься? – спросил Маркиз, оглядев не очень спортивную фигуру дворника.

– Зачэм я? – Дворник покосился на ворота. – Тут бэз мэня найдется, кому накостилять!

– А что здесь за контора, за этими воротами? – миролюбиво поинтересовался Маркиз.

– Слюшай, мне тут с тобой разговаривать нэкогда! – напыжился дворник. – У мэня работа! Давай, право-левой... то есть проваливай по-хорошему, а то и тэбе, и мнэ достанется...