Ирина Павская - Мужчина-вамп Страница 18

Нет, нет! Я от страха закрыла глаза. А когда открыла, то увидела, что на клубной стоянке аккуратно паркуется знакомая серебристая капля. Ого, совсем в тему! Это же «Опель» Алексея Михайловича. Подлубняк уверенным шагом подошел к двери «Арамиса» и нажал неприметную кнопку у косяка. «Сим-сим» покорно открылся, проглотив молочного короля. Еще и кнопка! Ну и какие у меня шансы? Почему-то вспомнился мультик «Кошкин дом». «Кто там стучится у ворот, привратник мой Василий?» И дальше со всеми вытекающими последствиями. А именно: метла, угрозы и пинок под зад.

Не хотела, ох, не хотела приставать к Валевичу. Самоуверенно мечтала справиться сама. Дело-то, если разобраться, ерундовое. Подумаешь, провести вечер в закрытом клубе для богатых и слегка нетрадиционных. Кстати, вон и тетка из «мерса» выползает, вся в мехах, несмотря на жару. Вот дура! И тоже в «Арамис». И мужик с ней в клубном пиджаке. То-то сопреют в зале. И поделом! Хотя что это я. Там кондиционеры.

От собственного бессилия и малодушия я совершенно озверела. Ясно одно — в клуб мне сегодня не попасть. И без помощи Бориса не обойтись. А вообще — чего дался мне этот «Арамис», самый изнеженный мушкетер из прославленной троицы Дюма? Нечего мне там делать! Кстати, от трейлера так зазывно сосисками тянет. Еще и с кетчупом.

Кетчуп, как всегда, выскочил из булки бордовой гусеницей и радостно шмякнулся на мою светлую блузу. «Нет ни в чем вам благодати, с счастием у вас разлад…» И как это вы, Александр Сергеевич Пушкин, через века так хорошо определили принцип моей жизни? Попытка убрать жирную томатную гусеницу привела к тому, что на груди расплылось огромное пятно. Алое и трагическое. Как раз напротив сердца. Оставалось только прилечь на скамью и раскинуть театрально руки. Бедную Серафиму, неугомонную правдоискательницу, наконец-то «замочили» за излишнее любопытство. А вот и скамья подходящая.

— Алле, Борис, это ты? — Я была так раздосадована своими неудачами и с клубом, и с кетчупом, что даже не успела трепетно стушеваться. Железная леди, и все тут!

— Да, Сима, это я. Слушаю.

В знакомом баритоне мне почудилась улыбка. Все-таки ты, Серафима Нечаева, ужасная балда! Кто, скажи на милость, может еще ответить с личного сотового?

— Боря, нужна твоя помощь.

Так, надеюсь, голос достаточно тверд и эмоционально нейтрален. Пожалуйста, не подумайте, что бедной девушке требуется скрасить одинокий вечерок или, чего доброго, согреть холодную сиротскую постель. Теперь не дать расслабиться моему собеседнику и сразу к делу. Пугать не будем, начнем с невинного вопроса.

— Борис, подскажи, пожалуйста, как можно попасть в клуб «Арамис»?

— Что, заинтересовалась? Очень просто. — Мне показалось, что Валевич опять улыбнулся. — Например, в качестве члена клуба или хотя бы спутницы богатого обладателя клубной карточки.

Мне вспомнилась тетка в мехах.

— А если нет ни того, ни другого?

Борис помолчал. Сейчас предложит трейлер с сосисками.

— Ну, можно еще наняться мыть посуду при наличии вакантных мест, — сказал он нарочито неуверенно.

Представляю, какая ироническая усмешка заиграла на его лице. Ах, ты издеваешься!

И тут я сказала самым проникновенным голосом с эротическим придыханием:

— Боря, ты ведь настоящий мужчина?

Даже через телефон я почувствовала, что Валевич опешил:

— В-в-в каком смысле?

Ого, теперь меня уже не сбить.

— Знаешь, мужчина или настоящий, или нет. И по смыслам это не раскладывается.

Ну, попробуй скажи теперь, что ты ни на что не годный лопух. Скорее умрет, чем скажет. Потому как в каждом мужике сидит ген соперничества. Природа-умница так задумала. Я круче, я сильнее, я умнее, я, я, я… Ну, хотя бы в чем-то по сравнению с соседом. Пусть даже он меня в поединке за самку рогами и забодал, зато я нашел полянку, где трава гуще и сочней, чем на его угодьях. И проницательные самочки на этих струнах самолюбия такие рапсодии могут сыграть, любо-дорого послушать!

— Боря, мне очень нужно попасть в «Арамис». Хотя бы на один вечер. Знаешь, я почему-то уверена, что тебе клубную карточку раздобыть — раз плюнуть.

— М-м, не могу сказать, что совсем уж плюнуть, но каналы имеются.

Есть! «Повелся» на настоящего мужчину!

— Может быть, ты не откажешься сопроводить меня вечерком в это славное заведение? Или я ошибаюсь? — Голос в меру печальный, с еле уловимой надеждой. Если Валевича не прошибет, значит, я его совсем не знаю.

— Ну, если тебе очень надо… Когда ты хочешь сходить?

Когда, когда? Как бы не промахнуться. Допустим, приду, а Подлубняка как раз в этот день и не будет. Не могу же я в «Арамисе» всю неделю ошиваться. Но выбора нет. Что-то мне подсказывает, что не станет Алексей Михайлович согласовывать со мной свои клубные загулы. Придется действовать наугад.

Прошептала я про себя горячую просьбу ангелу-хранителю, чтобы подсуетился насчет удачи, и сказала первое, что на ум пришло:

— Мне нужно послезавтра.

— Договорились. Я тебе еще перезвоню, уточню время. Пока, до встречи. Наряды готовь. — И Борис, наконец-то, засмеялся. Но по-доброму.

Пока, пока. А как же холодная сиротская постель? Впрочем, лето, не замерзну и одна.

— Алексей Михайлович! Неприятность. — Голос в трубке срывался и испуганно вибрировал.

— Что случилось, Людмила Семеновна? — Подлубняк не скрывал раздражения. Идет важное совещание, а домработница врывается со своим звонком, сбивая нужную мысль, которую он только что сформулировал внутри себя до конца. И наверняка какая-нибудь чушь, жалоба насчет бригады ремонтников. В досаде Алексей Михайлович даже не подумал, что домоправительница почти никогда не обременяла его пустыми звонками. И ценил он ее, собственно, и за это тоже.

— Алексей Михайлович, Джина заболела!

О, господи! Приболел щенок. Разве это повод для паники. Подлубняк с досадой швырнул на стол органайзер в кожаном переплете, но в груди что-то неожиданно оборвалось и заныло.

— Извините, я на минуту, срочный разговор. Продолжайте пока без меня. — Он поднялся из-за стола и вышел из кабинета. Отошел подальше к окну, за разлапистую дорогущую пальму, чтобы, не дай бог, сотрудники не услышали, как их босс, словно престарелая девственница, обсуждает здоровье любимой собачки.

— Говорите, Людмила Семеновна.

— Ничего не понимаю, Алексей Михайлович. С утра все было нормально. Покушала, погуляла, как всегда. Веселенькая… А с полчаса назад чую — вроде притихла и словно хрипит. Я — к ней. А она на боку. Глаза закатились, из пасти пена.

Подлубняка заколотило:

— Какая еще пена! Ветеринара вызвали, черт бы вас побрал?!

— Вызвали, вызвали. Сразу же. Только у Джины вроде уже и лапки…

— Что — лапки?!

— Холодею-у-ут. — И Людмила Семеновна откровенно зарыдала.

Подлубняк кинулся во двор, даже не выключив мобильник. Беда, ах, беда! Смешной шарпей был тоненькой ниточкой, которая тянулась туда, в другой мир, и словно связывала Алексея Михайловича с Кирой. Словно еще держала его на плаву среди обычных людей и не давала до конца раствориться в темном, опасном. Кира так любила этого щенка, так смешно тискала его за складчатые щеки. А собачонок повизгивал и тыкался в девичьи руки, как в материнское брюшко.

— Матвей, скорей домой!

Парень и бровью красивой не повел, рванул машину с места. Каким-то уголком сознания, которое у Алексея Михайловича никогда не выключалось, даже в самых экстремальных ситуациях, он в очередной раз отметил — хорошего ему водителя порекомендовали в свое время. Виртуоз автомобиля, даром что молодой. Понятливый, с лишней болтовней никогда не лезет. Да и вообще…

«Опель» стремительно влетел во двор и остановился у подъезда как вкопанный. Подлубняк, не дожидаясь степенного неторопливого лифта, перескакивая через три ступени, помчался на свой этаж. Рванул дверь, позабыв про звонок. Дверь распахнулась, как по заказу. Вопреки обыкновению, она не была заперта. Может, это еще ничего не значит? Наверное, строители просто таскают вниз мешки с мусором. Слабая надежда промелькнула и тут же растаяла без следа.

В просторной прихожей человек в белом халате складывал в небольшой саквояж какие-то блестящие инструменты явно медицинского происхождения. Рядом топталась зареванная домработница.

— Что? Где Джина? — Алексей Михайлович, не обращая внимания на присутствующих, кинулся в дальнюю комнату, где в своем любимом кресле обычно нежился щенок после обеда. Людмила Семеновна, спотыкаясь, кинулась за хозяином.

— Алексей Михайлович, миленький, нету ее там. — И бестолково тыкала пальцем во что-то лежащее на полу и прикрытое шелковым покрывальцем.

Подлубняк рывком сдернул покрывало.

— Сдохла собачка. Делали все, что могли, но увы… — Ветеринар, незаметно подошедший сзади, развел руками, профессионально сожалея. Но лицо оставалось бесстрастным. Страдания хозяев, конечно, можно понять, но все-таки это не повод для вселенской скорби. Не человек умер — животинка. Погрустят и заведут нового щенка. — Извините, вот счет за услуги. — Врач деликатно положил на стол небольшую квитанцию. — Если желаете, можем собачку забрать и кремировать. У нас фирма солидная, делаем все по желанию клиента.