Юлия Чернова - Павильон Зеленого Солнца Страница 18

— Уверена, мы найдем незнакомцев на Лисьей горе, — вмешалась Патриция.

Синь-эй прерывисто вздохнула и покрепче уцепилась за ее руку.

Пока поднимались в гору, Синь-эй болтала без умолку. Но вершина приближалась, и речи девочки становились все сбивчивее. У ворот усадьбы Синь-эй замерла как вкопанная. Прижавшись к коленям Патриции, она настороженно оглядывалась и прислушивалась, то и дело спрашивая: «Не рассердится ли госпожа Лисица?» Патриция несколько раз отвечала, но, видя, что девочка не успокаивается, предложила:

— Хочешь, я расскажу тебе историю госпожи Лисицы?

— Хочу, — шепотом откликнулась Синь-эй.

Прежде чем начать рассказ, Патриция постояла оглядываясь. День был ветреный, вихри кленовых листьев взмывали в воздух, бабочками трепетали на высоких кустах и травах. Исступленно звякал под крышей пагоды единственный уцелевший колокольчик.

— Когда-то госпожа Лисица была маленькой девочкой и жила во дворце «Времена года». В этом дворце летние комнаты смотрели на север, зимние — на юг, весенние — на восток и осенние — на запад. Весной госпожа Лисица радовалась цветению персиковых деревьев, летом слушала стрекотание цикад, зимой ловила веером редкие снежинки… Осенью следила за полетом кленовых листьев…

— Как мы сейчас, да? — робко спросила Синь-эй.

— Именно так. Только госпожа Лисица жалела, что «красота быстротечна в мире…». Персиковые деревья стоят во всем цвету — налетел ветер, сорвал лепестки. Умолкли цикады, побурели кленовые листья. И госпожа Лисица начала слагать стихи обо всем, что радовало взор. И многие люди, прежде не успевавшие заметить, как причудливы узоры снежинок или удивительны огни светлячков летней ночью, читали эти стихи и замечали все, что прежде оставалось скрытым. И слава госпожи Лисицы росла быстрее ее самой.

В семнадцать лет она облачилась в шелковые одежды и получила во владение усадьбу, в которой жила. По названию усадьбы ее стали именовать «госпожа Ота».

— Я знаю госпожу Ота, — сказала Синь-эй. — Дедушка читал мне отрывки из ее поэмы. И потом, у моей тети есть картина, где госпожа Ота стоит на коленях на песчаном берегу, опираясь рукой о корни сосны… Только она там совсем старая.

— Я видела эту картину, — сказала Патриция, снова беря Синь-эй за руку и входя в ворота. — У твоей тети — репродукция, сама картина хранится в музее. Когда ты вырастешь, то обязательно поедешь в столицу и побываешь в музее. Картина называется «Прощание госпожи Ота с миром». Художник действительно изобразил госпожу Ота очень старой, хотя, когда она умерла, ей было немногим более сорока лет. Вероятно, художник решил, что ее состарили несчастья. Но ты, когда попадешь в музей, обязательно обрати внимание, какие молодые у нее глаза. Несчастья не сломили ее. До последних дней госпожа Ота видела красоту мира и слагала о ней стихи.

Патриция помедлила. Синь-эй смотрела на нее снизу вверх, ожидая продолжения. Патриция направилась к Павильону, ведя Синь-эй за руку.

— В ту пору, о которой я рассказываю, госпожа Ота была молода, прекрасна и знаменита. И к ней — первой из всех принцесс княжества — посватались трое знатных юношей.

Один сказал:

«Стань моей женой — я сделаю тебя повелительницей этого княжества».

И сказал второй:

«Стань моей женой — я сделаю тебя самой богатой женщиной княжества».

И третий сказал:

«Ответишь «да» или ответишь «нет», моя любовь подарит тебе бессмертие».

Двое первых смеялись над третьим, потому что он обещал великий дар, ничего не прося взамен. К тому же — младший сын в семье — он должен был вечно скитаться по провинциям.

Все трое ждали ответа госпожи Ота, но она была умна и только улыбалась, ожидая, пока они исполнят обещанное.

Первый жених убил своего приемного отца и захватил власть в княжестве. Но госпоже Ота стал противен убийца. Не желая выходить замуж, она убежала из дому. Второй жених в неурожайный год торговал рисом и стал самым богатым человеком в княжестве, богаче князя. Но госпожа Ота смотрела в синие от голода лица, и ей сделался противен богач. Она продолжала скитаться по дорогам, протягивая руку за подаянием.

Третий жених ездил из города в город и везде слагал стихи о прекрасной госпоже Ота. И когда госпожа Ота просила милостыню, жители княжества узнавали ее и делились последней горстью риса.

Госпожа Ота и поэт Сю-Тей бродили по дорогам. Пути их должны были пересечься и пересеклись.

Патриция присела на ступени Павильона Зеленого Солнца. Синь-эй, уже ничего не боясь да ничего вокруг и не замечая, пристроилась рядом.

— Они встретились так, будто не расставались. Сю-Тей спросил, не устала ли она странствовать, не хочет ли стать женой князя? Госпожа Ота ответила: «Прекрасная женщина, воспетая вами, никогда бы так не поступила. А я ношу ее имя».

— Они поженились?

— Да, — ответила Патриция после паузы, невольно улыбаясь — вспомнила заявление Элен: «Какая непрактичная женщина. Надо было выйти замуж за князя, отравить его, казнить богача, присвоить его состояние и только после этого стать женой поэта».

— Когда же она превратилась в лисицу? — спросила Синь-эй, уверенная, что эта история, как и все сказки, заканчивается свадьбой.

— На следующее утро поэт услышал, что князь приказал казнить всю его семью.

— Потому, что Сю-Тей женился на госпоже Ота?

— Не только. Они были людьми знатными и казались князю опасными соперниками. Он хотел казнить и Сю-Тея, но не мог его найти.

— Они спаслись? — живо воскликнула Синь-эй.

— Да. Сю-Тею пришлось вспомнить, что стих умеет не только славить, но и разить. К тому же, как всякий знатный человек, он был воспитан воином. Жители княжества, доведенные до отчаяния голодом, подняли восстание, и Сю-Тей возглавил его.

— Они победили?

— Да, — подтвердила Патриция, благоразумно опуская такую деталь, как насаженная на пику голова князя. — Одолели не только князя, но и вторгшихся в страну северян. Госпожа Ота и Сю-Тей двадцать пять лет правили Южным княжеством. Потом снова пришли северяне, захватили южные земли, казнили Сю-Тея.

— А госпожа Ота? — с замиранием сердца спросила девочка.

— Северный князь призвал ее к себе. Зная ее историю, сказал: «Сю-Тей обещал тебе бессмертие? Он солгал. Ты умрешь, и умрешь в изгнании, всеми позабытая». Тогда госпожу Ота привезли сюда.

— Сюда? — Синь-эй очнулась и огляделась вокруг. — Сюда… — повторила она с изумлением, восхищением и некоторым испугом.

Поднялась со ступеней и внимательно осмотрела Павильон, точнее, то, что от него осталось.

— Госпожа Ота написала здесь поэму, посвященную мужу. Госпожа Ота и поэт Сю-Тей подарили друг другу бессмертие. Сколько веков прошло, а мы радуемся и горюем за них так, словно они — наши ближайшие друзья и живут по соседству. А имя северного князя история не сохранила, и мы помним о нем лишь потому, что он вторгся в жизнь госпожи Ота и поэта Сю-Тея… Северный князь сказал, что госпожа Ота стала Лисицей… Думал — люди перестанут любить ее.

— Лисиц не любят только дурные люди, — сказала Синь-эй. — Потому что боятся. Мой дедушка не боится, правда?

— Правда. Иначе он не отпустил бы тебя на эту гору…

Патриция не договорила. Синь-эй дошла до угла Павильона, и прямо из-под ног у нее прыснули в разные стороны две лисицы. Девочка от испуга вскрикнула, но тотчас обернулась к Патриции и радостно закричала:

— Я их видела! Я видела госпожу Ота и поэта Сю-Тея!

Она принялась часто-часто кланяться, повторяя:

— Они показались мне! — снова повернулась к Патриции: — А вы видели их в человеческом обличий?

Патриция засмеялась:

— Тех, кого я видела, мы сейчас отыщем.

Синь-эй замотала головой:

— Нет. Они сбрасывают лисьи шкуры только ночью.

— А мы разыщем их днем, — улыбаясь, заключила Патриция.

Элен присвистнула и снова посмотрела на фотографию. Ошибки быть не могло. Этого человека она уже видела. Элен посвистела еще минуту, в досаде обернулась к двери: «Куда они провалились?» Ей не терпелось поделиться своим открытием. Она только что отпечатала фотографии и едва успела убрать чемодан с драгоценной походной мини-фотолабораторией.

Ветер завывал. Домик скрипел, стонал и сотрясался. Волны захлестывали ступени. Элен втащила в комнату плетеные кресла и стол с веранды. Сама веранда возвышалась над водой, но Элен уже не казались преувеличенными опасения Синь-эй. Шторм не унимался, небо затянуло серой пеленой. Элен то и дело выглядывала в окно, беспокоясь, успеет ли Патриция вернуться до дождя. «Разумеется, она не потрудилась зайти домой за плащом и зонтиком. И сама заболеет, и Синь-эй простудит». Впрочем, о Синь-эй Элен не слишком беспокоилась — маленькая рыбачка привыкла сносить все капризы погоды; дети в деревне казались на редкость крепкими и здоровыми.