Людмила Милевская - Мужской гарем Страница 18

Она знала — он не лжет. Она сама предприняла все меры для того, чтобы жизнь его не была безмятежна, чтобы он не блаженствовал дома перед телевизором, но теперь понимала, что явно перестаралась.

Далила перестала плакать, села на кровать, обхватила голову руками, спросила, потирая виски:

— Почему ты не ревнуешь жену.

Вопрос был глупым, но она хотела получить ответ. Александр пожал плечами.

— Не знаю. Может, она мне безразлична? И потом, к кому мне прикажешь ее ревновать?

— К кому угодно, к соседу, к прохожим, к сослуживцам, к телеграфному столбу, наконец, — взорвалась Далила. — Твоя ревность изобретательна.

Александр самодовольно усмехнулся:

— В жене мне больше всего нравятся ее котлеты. Не думаю, что котлеты уйдут от меня. К тому же я доверяю ей. Она порядочная женщина.

Это был капкан, в который намеренно загоняла его Далила. Он это чувствовал, но, сам не зная зачем, полез. Может из вредности, из протеста. В последнее время его сильно раздражала ее профессия, все эти психологические штучки, будто она до костей его раздевает. Александр ощущал себя подопытным кроликом.

— Вот! Вот оно! — торжествующе воскликнула Далила. — Жена порядочная женщина! А я, по-твоему, непорядочная? Еще скажи, что порядочные женщины не изменяют своим мужьям. Зато мужья запросто изменяют своим порядочным женам. Теперь мне ясно, что происходит, теперь я знаю, почему перестала чувствовать себя женщиной: ты считаешь меня шлюхой!

— Перестань!

— Да, я это вижу, ты не уважаешь меня, отсюда и раздражение. Тогда нам лучше расстаться: любовь без уважения — это ад. Твоя ревность становится оскорбительной.

Александр разъярился:

— А как мне не ревновать? Разве ты не видишь, какими взглядами провожают тебя мужчины? Вот хотя бы сейчас, когда в гостиницу заходили. Ты не заметила, а у меня кулаки чесались врезать тем юнцам у входа.

Далила не только заметила юнцов, она подмигнула им тайком от Александра, чем и вызвала смешки да интерес.

— Может, прикажешь чадру надеть? — ядовито спросила она. — Не могу же я отвечать за других. Какие претензии ко мне? Я вульгарно себя веду? Вызывающе одеваюсь? Походкой себя предлагаю? Что? Что не так я, по-твоему, делаю?

Он, опешив, ответил:

— Да нет, вид у тебя достойный и неприступный.

— В чем же дело? Почему ты бесишься? В последнее время мне кажется, что ты меня ненавидишь.

Александр грустно признался:

— Порой так и есть. Сам ничего не пойму. Я и не подозревал, что буду так ревновать. Много думал об этом, искал причины. Почему? Обвинить тебя не в чем.

— Надеюсь, — огрызнулась Далила. Александр задумался и продолжил свои размышления вслух:

— Да, ты не ветреница, не кокетка. Напротив, выглядишь серьезной и даже высокомерной, но когда иду с тобой по улице, ощущение, будто шагаю по сцене. Все провожают тебя взглядами. Ты всех сводишь с ума.

«Слышала бы моя Галка», — мысленно усмехнулась Далила.

Подруга никогда не считала Далилу красавицей и, наверно, была права.

Александр тем временем продолжал откровения:

— В такие моменты я спрашиваю себя: «Почему я? Почему именно я, когда эта женщина нравится всем? И долго ли это продлится? Любой был бы рад оказаться на моем месте».

— Но я люблю тебя, только тебя, — прошептала Далила.

— В такие минуты я этого не чувствую. Я страдаю, боюсь тебя потерять.

— Я тоже боюсь тебя потерять.

Александр вздохнул, потряс головой, словно сбрасывая наваждение, и сказал:

— Ты женщина, ты другое дело. А я агрессор, мужчина, вот и бешусь. Не обижайся. Но я и в самом деле ничего не могу с собой поделать. Нельзя так любить. Мне больно даже тогда, когда ты просто улыбаешься на улице. Да, я ревную тебя даже к прохожим, но что мне делать? Скажи, ты же у нас специалист по сердечным делам.

Далила знала причины такой ревности. Она целенаправленно и умело сводила его с ума и теперь была довольна плодами своих трудов. Он поверил в ее неотразимость, мучается и ревнует, она целиком завладела его душой, не оставив там места сопернице.

Далила торжествовала. Она ласково улыбнулась, потерлась губами о его щеку и прошептала:

— Хочешь, чтобы я посоветовала тебе, как разлюбить меня? Не надейся. Мне нравится, что ты сходишь с ума. Я согласна терпеть даже ревность. Я люблю тебя.

Александр обнял Далилу, зарылся в ее волосы, прошептал:

— Ты ведьма, колдунья, я живу только ради этих минут, когда ты моя, только моя.

— Я всегда твоя.

— Я редко чувствую это. Я перестал тебе доверять. И сейчас я о тебе плохо подумал.

Далила, отпрянув, спросила:

— Что ты имеешь в виду?

— Этот разговор. Я был уверен, что ты завела его нарочно, чтобы мы поссорились. Ты хотела уйти домой.

— И теперь так думаешь?

Александр с улыбкой спросил:

— Мы помирились?

— Окончательно, — прошептала Далила, подумав: «Какая я дура».

Глава 17

И все же они поссорились. Перед расставанием, как обычно, Александр вспылил.

— Чего ты добиваешься? — не выдержала и Далила. — Знаю, ты хочешь, чтобы я развелась с Матвеем. Но как только я брошу мужа, ты бросишь меня!

Вместо ответа, не прощаясь и зло хлопнув дверью, он вылетел из номера. На этот раз Далила не собиралась ему спускать. Ее достал ядовитый и любопытный взгляд дежурной по этажу.

«Наши отношения становятся достоянием окружающих. Это уже невыносимо. Он просто в зверя превращается всякий раз, когда я намереваюсь домой отправиться», — с горечью думала Далила, подъезжая к подъезду.

Матвей давно ждал жену и устал от ожидания. Он распахнул дверь раньше, чем прозвучал звонок.

— Ты что, был в прихожей? — удивилась Далила.

— Нет, просто услышал стук твоих каблучков. Есть хочешь?

Она машинально чмокнула его в щеку, протянула ключи от «Форда» и попросила:

— Будь другом, поставь в гараж.

Он взял ключи, кивнул, в упор посмотрел на жену и повторил вопрос:

— Есть хочешь?

— Нет, спасибо. Так устала, просто с ног валюсь, — нехотя ответила Далила, усаживаясь в кресло и включая телевизор.

— Жаль, я приготовил жаркое. Ладно, отдыхай, я в гараж.

Едва за мужем закрылась дверь, Далила метнулась к зеркалу. Она расстегнула блузку и придирчиво обследовала шею, грудь и плечи, на которых ревнивый Александр умышленно мог оставить следы своей страсти.

На этот раз обошлось без следов, Далила успокоилась. Она опять устроилась в кресле и мгновенно уснула.

Проснулась от нежных прикосновений мужа. Он держал ее тонкую кисть в своих больших волосатых руках. Далила открыла глаза, улыбнулась, сладко потянулась и томно пропела:

— Матвей, зачем ты выключил телевизор?

— Ты же спишь.

— Уже нет. Где наш сын?

Он удивился:

— Как — где? Димка сегодня уехал на соревнования.

Далила с досадой хлопнула себя по лбу:

— Господи, совсем забыла! Прости. Ты его проводил?

Матвей кивнул с печальной улыбкой:

— Проводил.

Она виновато пожала плечами:

— Вот почему жаркое. Я сорвала ужин. Влюбленные супруги наконец-то остались одни. Будь другом, прости, а?

— Уже простил. Сегодня и я припозднился. После работы заезжал за тобой. Думал, ты задержалась, но двери офиса на замке. И дома тебя не застал. Где ты была?

Матвей пристально смотрел на жену. Далила, не выдержав его пытливого взгляда, отвела глаза, но тут же, разозлившись на слабость, смело посмотрела мужу в лицо. Рассмеялась даже, задорно ему сообщив:

— Увы, я работала! Где же жаркое? Корми!

Выметнувшись из кресла, она побежала на кухню, засуетилась, с преувеличенной озабоченностью захлопала дверцами шкафов. Матвей молчаливо поплелся за ней. Опершись плечом о дверной косяк, он скептически понаблюдал за возней жены, а потом подошел к ней, взял за плечи, силой усадил на стул и строго спросил:

— Ты действительно хочешь есть?

Беспомощно глядя на него снизу вверх, она подтвердила:

— Ну конечно, хочу.

— Тогда сиди и жди.

Он решительно нажал на кнопку микроволновки, открыл дверцы шкафа, достал поднос, на котором уже стояли тарелки, шампанское и бокалы.

— Сегодня, дорогая, у нас есть что отметить. Можешь поздравить меня с еще одной публикацией.

В движениях его были сила, спокойствие и уверенность, в голосе вальяжная безмятежность. Он был красив: рано седеющая грива жестких непослушных волос, умные пронзительной синевы глаза, тонкий интеллигентный нос, волевой квадратный подбородок.

Такой же подбородок и у Александра, в остальном они совсем не похожи.

Дат ила смотрела на мужа и думала: "Мне с ним хорошо, надежно. Умеет он душу согреть, обласкать, успокоить. Жаль только, поздно он этому научился.

Зато Александр никогда не научится. С ним как на вулкане. От его мятежности я устала".

— Матвей, — позвала она мужа.

— Да.

Он чуть напрягся, застыл с бокалом в руке, пристально сверля синевой своих глаз.

— Хорошо, что ты есть, — ласково произнесла Далила и улыбнулась.