Миллион оттенков желтого - Елена Ивановна Логунова Страница 18

Она большая оптимистка. Во всех смыслах большая: Ирка весит сто кило.

— Есть, — обрадовала ее я. — В галерее пропавшего портрета нет, меня заверили, что персонал добросовестно обыскал все помещения, включая подвал и чердак.

— И почему это хорошая новость? — не понял Кружкин.

— Все их помещения, включая подвал и чердак, не придется обыскивать нам самим! — объяснила ему понятливая Ирка.

— Какое облегчение, мы можем исключить Худмузу и спокойно обыскивать весь остальной город, — съязвил Василий.

— Да что там город — всю Россию, может, даже весь мир! У тебя ж теперь, Вася, международная известность, — своеобразно утешила художника подруга.

Мы немного помолчали, оценивая открывающиеся перспективы. Ирка побарабанила пальцами по столу-подоконнику. Кружкин вновь наполнил стопки целительной медовухой.

— Давайте будем честны, — наконец неохотно сказала я. — Шансов найти пропавшую картину крайне мало. Украденную из Лувра «Джоконду» искали два года, Ван Гога и Моне из Цюриха — четыре, а тринадцать шедевров, похищенных в Бостоне, так и не нашли за тридцать с лишним лет. Как и «Рождество со святым Франциском и святым Лаврентием» кисти Караваджо, украденное еще в 1969 году в Палермо, и две картины Ван Гога, похищенные из его музея в 2002-м, и работу Сезанна стоимостью четыре с половиной миллиона долларов, пропавшую из Оксфорда, и шедевры Дали, Матисса и Моне, вынесенные грабителями в 2006-м из музея в Рио.

— Статистика не радует, — пробормотал Василий.

— Ну-ну! Зато твоя работа, возможно, будет висеть в какой-то частной коллекции рядом с шедеврами лучших мастеров, разве это не повод для гордости? — Добрячка Ирка похлопала художника по спине.

— По-моему, это повод взяться за работу и написать еще пару-тройку портретов, — по-своему ободрила его я. — Может, мы и не отыщем пропавшее полотно, но точно организуем шумиху в СМИ, и на картины Василия Кружкина будет повышенный спрос.

— Романюк удавится, — расплылась в улыбке Ирка. — Он притворяется, будто даже не слышал твоего имени, и продает свою мазню за пятьсот тыщ рублей. А ты обскачешь его и станешь признанным классиком с миллионными гонорарами в долларах!

Великий Василий Кружкин немного подумал и снова потянулся к бутылке:

— Ну, за прижизненную славу!

Вечером пришлось проявлять чудеса дипломатии, объясняя мужу и сыну необходимость на недельку отъехать из родного дома.

— Работа на выезде с почасовой оплатой? Звучит подозрительно, — насупился муж.

— Не с почасовой, а с посуточной! Не надо гнусных намеков, я поселюсь у благородной питерской старушки. И не одна: со мной будет Ирка!

— Это-то меня и тревожит, — проворчал супруг. — А генеральскую книгу точно нельзя написать, оставаясь у себя дома?

Ну да, я выдала мужу официальную версию, придуманную Федоскиной.

— Нет, непременно надо быть там. Нужно работать с архивными документами, а их бабуля не позволяет выносить из дома, даже сфотографировать и сканировать не дает.

— Каменный век какой-то, — проворчал сын и спросил о главном: — Все это время мы будем питаться пельменями и пиццей?

— О, это как раз не проблема. — Я обрадовалась, потому что предвидела этот вопрос и успела его решить. — Ирка прямо сейчас варит борщ, а тетя Ида печет свои фирменные пироги.

— С яйцом и капустой? — Хмурая физиономия Коляна мигом прояснилась.

— А также с клюквой и яблоком, — кивнула я. — Завтра утром Ирка все привезет, и вы будете обеспечены первым, вторым и десертом на пару дней, а потом мы повторим эту операцию.

— А можно в следующий раз сварить солянку и нажарить котлет по-питерски? — У мужа загорелись глаза.

Котлеты по-питерски — это секретный рецепт тети Иды. Выглядят они неказисто, но на вкус выше всяких похвал.

— И сырников с брусникой! — дополнил заказ Коля-младший и облизнулся.

Стало ясно, что этот вопрос мы благополучно утрясли.

До позднего вечера я усиленно работала, наверстывая упущенное за последние дни. Наконец дописала новый рассказ, отправила его в издательство и выдохнула:

— Уфф! Теперь я буду править.

Моего внимания ждали две рукописи, присланные на редактуру. Я решила, что в «командировку» к Федоскиной возьму с собой макбук и в паузах между детективными делами буду заниматься редакторскими.

— Ты будешь править вечно! — согнулся в шутовском поклоне муж.

— Тьфу на тебя! Править — в смысле редактировать чужие рукописи. Я не хочу делать это вечно.

— Ладно. — Колян разогнулся и благословил меня. — Правь недолго, но мудро и справедливо!

На этой ноте долгий беспокойный день можно было бы закончить, но не вышло.

Глава 4

Вскоре после полуночи заголосил дверной звонок. А наш звонок, чтоб вы знали, это три в одном: визг резаного поросенка, хохот гиены и боевой клич птеродактиля. Игнорировать его невозможно.

— Кто там? — перекрикивая это «В мире животных», спросила я, пока муж спешно натягивал штаны.

Полночь же, сами понимаете. Смокинги сняты, люди в удобном домашнем — в трусах.

— У вас мужчина есть? — донеслось из-за двери.

— Мужчин продаете? — заинтересовалась я.

Ходят у нас иногда такие старомодные коммерсанты. Кто картошку предлагает, кто мед, кто клюкву. Почему бы не организовать ночную продажу мужчин с доставкой на дом? Это было бы гендерно справедливо.

Я открыла дверь. За ней обнаружилась нетерпеливо притопывающая блондинка — прекрасно одетая дама с искусственно увеличенными губами и скулами.

— Мне нужен ваш мужчина, — объявила она и заглянула в квартиру поверх моего плеча. — Желательно с большим инструментом.

Муж, едва успевший надеть штаны, замер в позе футбольного защитника.

— Зачем вам мой муж с нашим инструментом? — спросила я, хмурясь и голосом выделяя местоимения.

— У меня застрял ключ! — объявила блондинка.

— Где? — брякнул муж и первым же покраснел.

— В замке этой квартиры, — она мотнула головой, — застрял ключ от той, другой.

Я вспомнила, что у Тома Сойера было два костюма — «этот и тот, другой», и начала получать удовольствие от интеллектуальной беседы. Даже пожалела, что рядом нет тети Иды, она бы оценила отсылку к Марку Твену.

— Я перепутала и хотела открыть этот замок тем ключом, а он застрял, и эта дверь не открывается, и ту, другую, не открыть, потому что ключ оттуда не вытаскивается отсюда, — кое-как объяснила проблему блондинка.

— Ладно, я пойду, — решился Колян.

Он взял кухонный нож, наклонил голову, позволяя мне его перекрестить, и вышел за дверь.

Некоторое время я с интересом прислушивалась к доносящимся из коридора шумам и голосам. Потом муж вернулся, нашел в столе визитку слесаря, отнес ее блондинке и, уже запирая нашу дверь изнутри на все замки, возмущенным шепотом сообщил мне:

— Она сказала: «Какой еще слесарь, вы что?! Профессионал — это же очень дорого!» Прикинь, она хочет среди ночи получить бесплатного любителя!

— Да еще с большим инструментом, — разделила я мужнее негодование и собственноручно навесила на дверь цепочку.

— И что с ней было дальше, с блондинкой? —