Валентина Андреева - Новый год со спецэффектами Страница 19

– Ирка-а-а… Ты что-то видела…

Выражением своего лица я заставила подругу умолкнуть. Затем на цыпочках прошла к выходу и, выглянув из комнаты, чуть не выскочила душой из телесной оболочки. Как всегда – беззвучно. Коридорная дверь на глазах приоткрылась. Дальше я просто закрыла глаза, не желая быть единственным зрителем продолжающегося спектакля ужасов. Что-то твердое весьма болезненно садануло меня по выпирающей на ступне косточке. Я сразу вспомнила ее название по медицинской терминологии – «капут», с ударением на первом слоге, а следом, когда невидимый мной киллер решил сгладить боль от удара прикосновением чего-то мягкого и пушистого, то, что «капут» является составной частью «головки».

Не знаю, что вспомнила Наташка, заорала она громче телевизора. Факт! Только очень короткий. Подруга быстро ухитрилась зажать себе рот руками, памятуя, что мстить хозяевам за загубленное праздничное застолье такими воплями, от которых они могут и не проснуться, померев со страху прямо во сне, нельзя! Хорошо еще, если сон приятный, а если кошмарный?

Именно Наташкин крик заставил меня открыть глаза и обернуться. Я решила, что ей гораздо хуже, чем мне. Судя по тому, что она торчала на середине кровати, оседлав ветхий пуфик от туалетного столика, ее сборы туда были не долги. Прихватила с собой, что успела. Хорошо, не шкаф. С трудом отлепив одну ладонь от губ, подруга промычала:

– Посмотри на эту серую сволочь! – И отлепив вторую ладонь, внятно произнесла: – Что творит… злой разбойник Бармалей. Вот скотина! Одно радует – сердце из котельной вернулось проторенным путем на место. Тахикардия, блин! Денька! Вылезай из-под кровати. Никто тебя не укусит.

Собака ответила виноватым поскуливанием, но показываться не торопилась. Скорее всего, прячась под кроватью, сгорала со стыда за свое трусливое поведение. В углу комнаты, вонзив зубы в мышь, по наивности попавшуюся на бесплатный сыр в мышеловке, сидел ощетинившийся Бармалей, всем своим видом демонстрируя решимость отстоять добычу во что бы то ни стало. Именно он шарахнул меня по ноге мышеловкой.

– Пошел вон, истребитель! Мало тебе нашего гуся! Да кому твоя серая мышь нужна, придурок лохматый! – изгалялась с пуфика Наташка.

Бармалей грозно зарычал. В коридоре послышались размеренные шаги, и я мигом отскочила от двери, подруга, в свою очередь, слетела с кровати вместе с пуфиком, удачно двинув им меня под коленки. Садиться в мои планы не входило, но кто ж меня об этом спрашивал? Наташка, непроизвольно притормозила за моей спиной и выпрямилась, уцепившись за многострадальное вытянутое плечо моего свитера. Замерев в ожидании, мы вдвоем были похожи на старую фотографию девятнадцатого века.

В полуоткрытую дверь постучали, и мы разом откликнулись:

– Входите!

Сначала, постукивая концом длинной ручки по полу, «вошла» швабра, за ней показался взъерошенный папа Карло. Бармалей взвыл с такими яростными переливами, как будто был не породистым котом, а ягуаром.

– Добрый вечер! С Новым годом! Извините, девушки, я только кота поймаю – мышеловку отбить надо, – ловко орудуя шваброй, заявил охотник.

Предполагаемая добыча выгнулась дугой и по-крабьи, боком, стала отступать к кровати. Денька неуверенно гавкнула и зарычала, напомнив, что все места под ней забронированы.

– Взял моду таскать мышей вместе с ловушками! Брось, говорю! Десятую штуку спер.

– Да не съест же он вашу мышеловку! – боясь последствий стыковки двух противоборствующих сторон под кроватью, вмешалась я, хватая швабру за другой конец. – Либо выплюнет, либо подавится. Тогда спокойненько и заберете.

– Отдайте палку! Бармалей дичь из мышеловок не жрет. Он ее подкладывает в такие места!.. Вам лучше не знать. К-куда, паршивец?!

Так он папе Карло и сказал! Вырванная из моих рук швабра легко смела с тумбочки настольную лампу, врезалась в шкаф и переломилась. Я ахнула, представив на месте шкафа Бармалея. Но его уже и след простыл. Сердитый Карл Иванович угрюмо посоветовал быть предельно осторожными, не ходить босиком и, ворча на всех сразу, отправился вниз.

– Слушай, это не святое семейство! Слышала? Даже кот в любой момент может «свинью» подложить. Прямо затаренную, в оригинальной упаковке. – Наташка плотно прикрыла дверь в комнату и накинула на нее крючок. – Хоть вниз не спускайся. Зря Деньку раньше не выгуляли. Ну и ладно. Соберемся с духом, выгуляем около крыльца. – Подруга со всего маху шлепнулась на кровать. – Замечательный пружинный матрасик…

Я подождала, пока Наталья и кровать успокоятся, и, немного помявшись, попросила:

– Наталья, сосредоточься, пожалуйста. Я так понимаю, что днем в поисках Катерины мы с тобой зашли не туда, куда надо. Ты ошиблась. Она остановилась совсем в другом доме.

– Я никогда не ошибаюсь! Все выяснила, пока ты в бесчувственном состоянии на диване валялась и зря время теряла. Значит, так: минувшей ночью мы всей ватагой проводили Катерину вместе с Викторией как раз до того места дороги, от которого сегодня днем прокладывали с тобой тропу к пустой фазенде. Оказывается, Семеновне просто в туалет приспичило. Вот она второпях и решила свернуть, рассчитывая, что наша компания, посчитав проводы законченными, вернется домой. Спасибо, мол, вам большое, мы уже прибыли. А мужики оказались полными… джентльменами – идите, говорят, девушки, спокойно. Мы тут постоим и подождем, пока вы благополучно до дома не доберетесь. Вот и пришлось бедняжкам тащиться по снегу первопроходцами. Вроде как домой. Боря еще удивился, какая нелегкая принесла Катерину на такую дачу зимой? Решил, что она не иначе как с мужем поссорилась. И пожалел, что обе дамы у Гусевых не остались. Сегодня нам с тобой, по неведению, пришлось повторять их героический снежный поход. Ну а тогда, ночью, мы постояли, постояли да дальше отправились. Возвращаться домой не хотелось. Надо было дать время Ренату на примирение с Машуней. Не знаю, как насчет примирения, но даже перемирия не получилось – одна из сторон скопытилась. Кто ж знал, что Ренат выйдет из игры таким способом? Кстати, ты вчера, по пути сюда, развилку, наверное, не заметила, не до того было. Там, где дорога в разные стороны раздваивается. Как язык у змеи. По одной мы сюда прибыли, а вторая в деревню ведет. Мы по ней не гуляли. Обратно прошлепали проторенным машинами путем. Кстати говоря, гусевский дом в этой стороне не последний. Просто он на холме, как на высотке. Сразу за домом – небольшой овраг. Там летом ручеек протекает. А дальше, в низине, еще три или четыре дома…

– Подожди, не все сразу, так где Катерина живет? Я имею в виду, куда она сейчас отправилась?

– А я откуда знаю? Наверное, неподалеку. Она сама смеялась, рассказывая, как после нашего ухода назад тащились. Хорошая баба – луч света в этом темном царстве Гусевых – Сапрыкиных. И девушку Вику, которая, покидая Рената, от злости плакала, сумела в себя привести. Как ловко она ее успокоила. Правда, всю дорогу уговаривала. Мы специально ушли немного вперед, чтобы не мешать.

– Почему ты не выяснила, где Катерина живет?

Что-то в моем тоне Наташке не понравилось, и она вспылила:

– Да ты хуже господина Храпова! А на фига мне это надо? В гости меня не приглашали.

Показавшаяся из-под кровати Денька мигом уползла обратно.

Если бы Наташка не огрызнулась, я бы и не разоткровенничалась. Во всяком случае, именно в этот момент. Как-нибудь потом, в теплой обстановке родного дома поделилась бы своими видениями, подав их под соусом из юмора. Увы, подруга огрызнулась… Мой рассказ про увиденное в старой развалюхе сегодня среди бела дня сработал, как мышеловка. Оказавшись в капкане страха, Наташка была настолько ошеломлена, что, подтянув под себя ноги, долго не решалась покинуть кровать. И, не переставая, крестилась. Осмысленное выражение вернулось к ней только после того, как я с минуту, не меньше, болтала перед ее глазами новогодним подарком в праздничном пакете.

– Сама такая… – непонятно к чему выдала Наташка и с силой двинула рукой по пакету, но я вовремя его отдернула. Подругу заинтересовала эта игра, и она потянулась к подарку, как одно упрямое домашнее животное за морковкой в намерении повторить свое действо – упертая! Я оставалась начеку. Очередной раз промахнувшись, Наташка слетела на пол, где попала в обработку выползшей-таки из-под кровати собаки. Это окончательно привело ее в чувство.

– Сидеть, – тихо сказала она Деньке. Та сделала вид, что не услышала. – Ир, это плохая шутка. И тем не менее, ха-ха-ха, – раздельно произнесла подруга. – Я что, дура? Зачем Катерине пить чай в нетопленой развалюшке, непринудительно, то бишь, по доброй воле, развалившись в эксгумированном гробу? Впрочем, ты говоришь, она стояла рядом? Ты мне киваешь или это у тебя голова от страха трясется?

– Киваю. На нервной почве.

– Слушай! Никаких ведьм не бывает. Остались только колдуньи, да и те аферистки. С привидениями, конечно, дело обстоит хуже. Потому что я в них не то чтобы очень верю, но до жути боюсь. А ты, кажется, об одном из них поминала… Да и Алька от кого-то в шкафу пряталась… Хорошая мысль!