Дарья Донцова - Личное дело женщины-кошки Страница 19

Если честно, я не очень-то переживаю по этому поводу, в конце концов рано или поздно Вера отправится восвояси. Но вот о Джульетте, которая превращает дом в каток, надо молчать, не то об улитке мне будут напоминать до конца дней.

Стараясь не шуметь, я сбегала в ванную, схватила рулон туалетной бумаги, живо вытерла пол и начала будить полковника. В конце концов мне удалось растолкать его. Александр Михайлович сел и сердито спросил:

– Ну? Доложите обстановку!

Я подавила смешок, жаль, что подчиненные не могут видеть сейчас грозное начальство. Ей-богу, полковник чрезвычайно хорош в розовой пижаме с вышитыми зайчиками. Интересно, о чем думал модельер, создавший такой наряд для сна? Наверное, он предназначал его для маленьких девочек. Вот только где он видел малышек шестьдесят второго размера? И кто купил сей уютный костюмчик Дегтяреву? Александр Михайлович сам не ходит по магазинам. Полковник некапризен, надевает то, что ему дают, и редко спорит по поводу шмоток.

– Ты зачем меня разбудила? – простонал толстяк.

– Уже семь пробило, ты на работу опаздываешь!

Дегтярев со стоном упал на подушку.

– Я заболел! Останусь сегодня дома.

– Что случилось? – испугалась я.

Несмотря на уже не юный возраст, полковник не имеет хронических недугов. Да, он обзавелся толстым животом, лысиной, стал плохо различать расположенные вдали предметы и приобрел привычку брюзжать по любому поводу, но в остальном Александр Михайлович даст сто очков вперед молодым. И он ненавидит врачей! На ежегодную диспансеризацию Дегтярев идет лишь после взбучки от генерала, а если к полковнику прицепилась простуда, он ни за что не ляжет в постель. У Александра Михайловича есть свои методы борьбы с напастью. Он берет стакан водки, кладет в него две столовые ложки горчицы, перчит «огненную воду», одним махом заливает в себя «коктейль», заедает его бутербродом из черного хлеба, сала и соленого огурца, а потом идет спать.

Не советую никому из вас повторять сей фокус. Когда моя лучшая подруга Оксана, хирург по профессии, увидела «микстуру», ее чуть паралич не разбил от ужаса.

– Ты не доживешь до утра! – закричала она, пытаясь отнять у Александра Михайловича волшебное пойло.

– Спокойно! – ответил приятель. – Меня в армии сержант этому научил. Действует безотказно.

С тех пор прошло несколько лет, но Александр Михайлович продолжает употреблять перцовку с горчицей и, что самое потрясающее, наутро вскакивает бодрым и здоровым.

Понимаете теперь, почему я забеспокоилась, услыхав про желание Дегтярева провести день в постели?

– Немедленно говори, что у тебя болит? – затормошила я его. – Голова? Сердце?

– Мне плохо, – проныл Дегтярев.

– Постарайся описать симптомы! – не успокаивалась я.

– Мне мерзко! Дай лекарство.

– Сначала надо определить, что у тебя болит, а уж потом глотать пилюли!

– Дай аспирин!

– У тебя температура? Вроде нет, – пощупала я лоб Дегтярева, – послушай, а что это за пятна на твоем лице?

– Не знаю, морда чешется, – признался Дегтярев, – и на руках тоже появились!

– Насморк есть?

– Немного.

– Горло болит?

– Да.

– Голова?

– Да.

– Живот?

– Тоже.

– Так не бывает, все одновременно болеть не может, давай постараемся определить причину!

Несмотря на недуг, Дегтярев не упустил случая поспорить.

– Ты не права. Если человек попал под поезд, то у него все болит.

– Но это не твой случай, – начала я злиться, – хватит капризничать, а то вызову «Скорую помощь» с капельницей.

Полковник заполз под одеяло.

– Знаешь, – неожиданно признался он, – мне сегодня привиделась дикая вещь.

– Кошмар?

– Ну… лежу я вечером, бессонницей маюсь, весь чешусь, вдруг… нет, ты не поверишь!

– Говори!

– Ты сочтешь меня идиотом, – мямлил полковник.

– Ничего, я привыкла к твоим глупостям.

Полковник с подозрением посмотрел на меня.

– Пообещай, что никому не расскажешь?

– Буду молчать как истукан.

– Вчера около двух часов ночи дверь в спальню приоткрылась, и вошла подушка.

– Подушка?

– Такая странная, углом вверх, темно-коричневая.

Я прикусила губу. Значит, Джульетта заглядывала к Дегтяреву, впрочем, это было ясно раньше, улитка оставила скользкие следы на паркете.

– Медленно так погуляла, – дрожащим голосом сказал Александр Михайлович, – и на кровать полезла. Я хотел очки нацепить, чтобы разглядеть ее. Согласись, у нас дома нет живых подушек, но очки куда-то делись! Так их и не нашел.

– Наверное, у тебя поднялась температура и начался бред.

– Полагаешь?

– Конечно, – смело заявила я, – а пятна – это аллергия.

– На что?

– Ты вчера ел паштет из масленки!

– Очень вкусный, похоже, из морепродуктов.

– Вот! Твой организм дал на него отрицательную реакцию. Надо слопать супрастин, тавегил, кларитин и забыть о паштете. Сейчас принесу таблетки, у нас непременно что-нибудь найдется.

Не дожидаясь ответа Дегтярева, я побежала вниз, но, прежде чем начать рыться в аптечке, велела Ирке:

– Очень тихо найди Джульетту и запри ее в комнате у Веры.

– Как ее туда засунуть? – задала идиотский вопрос домработница.

– Молча!

– Она меня не послушает! Со слизнем не договориться!

– Я тебя не прошу вести с ней беседы! Хватай улитку и неси к Рыбалко.

Ирка отшатнулась.

– Брать эту гадость? В руки?

– Ну не в ноги же! – рассердилась я.

– Никогда! – отрезала домработница. – Дарь Иванна, простите, но я не могу! Вы меня знаете! Я любые ваши капризы выполняю, даже в библиотеке со шкафов пыль сметаю, хотя ничего дурее и не придумать. Одну полку обтрясешь, пыль мигом на другую перелетит. Но раз велено – я делаю. А со слизнем не могу!

– Ладно, – сдалась я, – ты его просто отыщи и мне скажи.

Ирка кивнула, я выхватила из ящика упаковку пилюль и понеслась к Дегтяреву. В спальне его не было, я поскреблась в дверь ванной.

– Эй! Ты как?

Ни звука в ответ.

Я забеспокоилась.

– Милый, ответь!

И снова тишина.

Я испугалась: вдруг Александру Михайловичу стало плохо? Поднялось давление, и он упал без сознания? Закружилась голова, он сломал ногу…

Осторожно приоткрыв дверь, я увидела полковника, сидящего на унитазе, быстро зажмурилась и поинтересовалась:

– Ты в порядке?

– Дашенька, – прошептал Дегтярев, – родная, я умираю!

Забыв про стеснительность, я разомкнула веки. За нашу многолетнюю дружбу я слышала от Александра Михайловича разные слова, но «родной Дашенькой» он меня никогда не называл.

Чуть не споткнувшись о сбившийся коврик, я кинулась к полковнику.

– Что? Говори скорей? Почему ты сидишь на унитазе, не подняв крышку?

– Я схожу с ума, – прошептал Дегтярев, – у меня инсульт случился.

– От удара пропадает речь, – приободрила я приятеля, – а ты бойко разговариваешь!

– У меня видения! Глюки, – еле слышно лепетал толстяк.

– И что тебе привиделось?

– Вчера ночью я смотрел кино, – оживился Дегтярев, – ужастик! Про инопланетную мразь, которая к людям через трубы просачивалась.

– Вот почему ты бессонницей маялся!

– А сейчас она тут!

– Кто?

– Мразь.

– Где?

– Загляни в ванну, только осторожно.

Я погладила полковника по голове.

– Дурачок! Насмотрелся, как маленький, страшилок! Вот уж не предполагала, что ты столь впечатлителен!

– Сунь нос в ванну! – настаивал толстяк.

– Хорошо, только, чтобы успокоить тебя, – улыбнулась я и перегнулась через край эмалированной чугунины.

Слава богу, я умею сдерживать порывы, поэтому не заорала во весь голос. Вся ванна была покрыта ковром из мелких улиточек, а у кранов восседала Джульетта, благополучно разрешившаяся от бремени.

– И как? – простонал полковник. – Она там?

– Нет, – храбро соврала я, – здесь совершенно чисто.

Полковник встал и нагнулся над ванной.

– Ой! – взвизгнул он. – Вот же она!

– Кто? – изобразила я изумление.

– Жуть из кино! И какие-то катышки, – близоруко щурился толстяк.

– Никого тут нет! – упорно лгала я.

– Можешь здесь постоять? – обморочно прошептал Дегтярев.

– Сколько угодно, – заверила я его, – а ты куда?

– Пойду попью минералки. Только не уходи, пожалуйста!

– Конечно, милый, – сказала я, – лучше хлебни чаю, слопай бутерброд, кстати, вот, возьми супрастин.

– Спасибо, – пролепетал Александр Михайлович и, скукожившись, побрел к двери.

Не успела она хлопнуть, как я развила бурную деятельность. Сначала, обхватив Джульетту за панцирь, попыталась оторвать ее от ванны. Не тут-то было, она намертво присосалась к гладкой поверхности. Подергав мерзкую тварь в разные стороны, я приуныла, но потом догадалась, как действовать, открутила краны, и в ванну тонкой струйкой потекла вода. Джульетта издала чавкающий звук и начала ползти вверх. Вот тут я легко отодрала ее, поставила на пол и живо принялась собирать маленьких улиточек в шапочку для душа, не забывая при этом пересчитывать потомство. Раз, два, три, четыре… Детенышей оказалось пятьдесят три штуки, последний отчего-то не всплыл, он остался на дне, под толщей воды. Испугавшись, что новорожденный захлебнется, я положила шапочку с «младенцами» на пол под раковину, опустила руки в воду, нагнулась пониже, потянулась за улиточкой и бултыхнулась в ванну.