Дарья Калинина - Пестрые человечки Страница 19

— Так и есть, — мрачно кивнула Мариша.

— А теперь тебе предоставляется такой отличный шанс это сделать! — воскликнула Инна. — Тетка Лиса пропала, и к тому же еще выяснилось, что вовсе она тебе никакая и не тетка. Так чего тебе за нее волноваться? Пропала, и бог с ней.

— Тебе легко рассуждать, — вздохнула Мариша. — А она, во-первых, вещи свои у меня оставила. Не могу же я их себе присвоить? А во-вторых, я успела к ней привязаться. К тому же она из кожи вон лезла, чтобы развеселить меня. Кучу подарков мне подарила и даже на стриптиз потащила. И мальчиков для нас нашла. Одного так и вовсе домой к нам привезла. А вообще она когда пьяная, то забавная. Все время за ней следить приходится, а то она какую-нибудь штуку отмочит. В казино, например, побила крупье туфлей. Зуб ему каблуком выбила. Пришлось ему денег дать, чтобы он себе новый вставил.

— Да ты что?! — ахнула Инна. — Вот так тетка! Слушай, а ты не думаешь, что если она всегда так буйно развлекалась, то могла и влипнуть в какие-нибудь неприятности.

— Например?

— Ну, дала сгоряча по морде какому-нибудь преступному авторитету, который к ней по наивности вздумал клеиться. Да еще не дай бог при свидетелях. Вот он и осерчал.

Мариша не ответила.

— В любом случае надо сначала установить, что за личность эта тетка Лиса, — сказала она. — Бритый, а что, если ее объявить во всероссийский розыск? Где-то ведь должна найтись эта Шлюпикова Елена Витальевна. А значит, и люди, которые бы ее достаточно хорошо знали.

Бритый от такого предложения в восторг отнюдь не пришел.

— Ты хоть представляешь, сколько в России может оказаться таких Шлюпиковых? — рассердился он. — И вы хотите, чтобы я их всех разыскивал? Только потому, что одна из них забыла у Мариши несколько своих шмоток?

— Но, Бритый, человек, возможно, в беде, — заныла Инна, ловко имитируя своим голосом скрип ножа по стеклу. — Возможно, ее сейчас приковали к батарее. А ведь отопительный сезон только начинается. Или вообще тетку Лису увезли в рабство. И держат где-то с такими же бедолагами и заставляют работать в подпольной швейной мастерской по шестнадцать часов в день. И не кормят толком! Сколько таких случаев уже было! И в газетах писали. И по телевизору показывали! Ну, Бритый! Ну, пожалуйста!

Если чего Бритый и не переносил, так это женских слез и нытья. От нытья он сдавался на счет раз, два, три. Вот и сейчас не успели подруги мысленно досчитать до трех, как Бритый уже согласился на их просьбу.

— Хорошо, я попрошу своих ребят поискать вашу тетку, — сказал он. — Но только по северо-западу. И сделаю я это вовсе не из принципа. А если ваша тетка обнаружится зарегистрированной где-то на Камчатке, то не помчитесь же вы туда?

Тут Бритый весьма некстати вспомнил про историю с якутскими алмазами, когда ему пришлось вытаскивать свою Инну из дебрей тайги в этой самой Якутии, куда она полетела помогать очередному бедолаге, встретившемуся ей на пути, и даже не на пути, а просто найденному ею на черной лестнице собственного дома. И побледнел.

— Или помчитесь? — с тревогой спросил он у девушек.

Что-то в выражении лиц обеих подруг подсказало несчастному Бритому, что помчатся. И не только на Камчатку, но и на Аляску, и на Южный полюс, если для пользы дела нужно будет. Бритый покрепче вцепился в руль и дал себе слово не спускать с Инны глаз до тех пор, пока эта проклятая тетка, так неожиданно свалившаяся Марише на голову, не найдется.

Как только подруги оказались в родном городе у Московского вокзала, они сразу же пересели в «БМВ» Инны и вздохнули свободно. Все-таки присутствие Бритого, хотя он и согласился им помогать, заставляло их нервничать.

— Теперь к твоему дяде? — спросила у Мариши Инна. — Где его хоть искать, твоя тетка Фелисия тебе сказала?

— Он остановился у каких-то своих друзей, — ответила Мариша. — Адрес у меня есть. Это на Просвещения.

— Ну, поехали, — и Инна нажала на газ. — А потом — домой. Бритый прав, я совершенно не занимаюсь Степкой. Он, наверное, скоро забудет, как его мать и выглядит.

Добравшись до Просвещения, подруги не без труда нашли нужный дом. Все строения на огромной площади были похожи одно на другое, так что оставалось удивляться, как сами жители микрорайона находят дорогу домой. Разве что по запаху или повинуясь какой-то внутренней интуиции.

— Вот этот дом, — сказала Инна, указывая на длинную панельную коробку, получившую в народе меткое название «корабль» за крохотные окошки, располагавшиеся высоко от уровня пола и действительно напоминавшие иллюминаторы на морском транспорте.

Дом был малость облупившимся. И темно-розовую краску его стен обильно испещряли белые швы замазки. Растительность возле него была буйная, но хаотичная. Из зарослей торчали тополя и клены. А между ними плотно друг к другу стояли машины, создавая впечатление зеленого гаража. У подъездов было намусорено и грязно. Видимо, дворник был болен или вовсе отсутствовал. Лифт работал, но почему-то только до одиннадцатого этажа. Подругам не повезло, им нужно было на двенадцатый.

— Наконец-то! — выдохнула Инна, когда они оказались возле нужной квартиры. — Дрянь твоя тетка. Не могла, что ли, вместе с адресом дать и телефон друзей твоего дяди? Вдруг их никого нет дома?

— Ты тоже могла бы попросить Бритого пробить нам этот телефон по адресу, — парировала Мариша, нажав на кнопочку звонка.

— Что ты! — взмахнула рукой Инна. — Бритого сейчас трогать нельзя. Во всяком случае, до тех пор, пока он нам не узнает место регистрации всех Шлюпиковых Елен подходящего возраста. А то, если на него слишком насесть, Бритый может взбрыкнуть и вообще ничего не сделает.

— Да, это верно, — согласилась Мариша, прислушиваясь к тишине, царившей за дверью. — Бритый в последнее время стал какой-то нервный. Ты его полечить не пробовала? Что-нибудь легкое? Санаторное лечение на Финском заливе. Или поездка в Чехию. Что-нибудь такое спокойное и необременительное. Вроде бы и отдых, а вместе с тем и польза для организма.

Но Инна ничего не успела ответить подруге про организм Бритого, потому что в этот момент дверь открылась, и на пороге появилась хорошенькая юная девушка. На вид ей было никак не больше четырнадцати-пятнадцати лет.

— Вы к кому? — спросила она.

— Соколова можно увидеть? — произнесла Мариша, кляня себя последними словами, что не запомнила, как имя теткиного мужа.

— Дядю Леню? — обрадовалась девочка. — Проходите, он дома! На кухне вино с папой пьет.

— Так, значит, дядя Леня, — пробормотала себе под нос Мариша. — Не запутаться бы.

Подруги прошли следом за своей провожатой на кухню и обнаружили там двух совершенно одинаково бородатых мужчин. Впрочем, некоторое различие в них наблюдалось. Один был повыше и пошире, а другой поменьше и потощее. Но лишь самую малость. Одеты они были в одинаковые синие спортивные костюмы, белые футболки, и даже волосы у них были почти одинакового цвета.

— Дядя Леня? — спросила Мариша, не глядя конкретно ни на одного из мужчин, а уставившись куда-то в сторону оплетенной соломой пузатой бутылки вина.

— Да! — густым басом откликнулся бородач поплотней и повыше. — Вы ко мне?

— Ага, — кивнула Мариша. — Если вы муж моей тети Фелисии, то я к вам.

— Фелисия? — недоуменно произнес бородач. — Это моя жена. А вы кто?

— Я ваша племянница, — обрадовала его Мариша.

— Племянница? — что-то не спешил радоваться бородатый дядя Леня. — Но у меня нет никаких племянниц.

— Теперь есть! — прямо-таки лучась счастьем, заверила его Мариша.

— Поздравляю тебя, Ленька! — воскликнул приятель художника. — Ну, и поперло же тебе в последнее время. Выставка на ура прошла. Почти все работы распродал. А теперь вот еще и красавица племянница образовалась.

— Откуда вы, девушка? — в упор глядя на Маришу, спросил у нее дядя Леня. — Вы ведь не моя племянница. Своих родственников я хорошо знаю.

— Завидую вам, — призналась Мариша. — Потому что большую половину своих собственных родичей я узнала только в последние несколько дней. Да и то весьма странным образом. Одним словом, я племянница вашей жены.

— Ах, вот оно что! — воскликнул художник. — А я уж испугался! Садись к нам! А это кто с тобой? Еще одна моя родственница?

— Я — ее подруга, — ответила Инна, присаживаясь к столу.

— Так, давайте знакомиться! — жизнерадостно воскликнул дядя Леня.

Его друга звали Сева. И он тоже был художником. Причина жизнерадостности дяди Лени объяснялась легко. Во-первых, у него в жизни все складывалось удачно. А во-вторых, под столом каталось уже шесть пустых винных бутылок, родных сестер той последней, которая стояла на столе. Дядя Леня поставил перед подругами по стакану и щедро плеснул в них красного вина.

— За нашу неожиданную встречу! — провозгласил он и залпом выпил свой стакан. — Вот ведь странно, мне жена никогда не говорила, что у нее в Питере есть взрослая племянница. Про брата, да, помню, говорила. А вот про его дочь ни разу.