Маша Стрельцова - Доктор Web для молодого вампира Страница 19

— Сифилис — вряд ли, но тоже что-то заразное, — обозлилась я от таких воспоминаний. — Показаться???

— Вечером приезжай! — безаппеляционно велела маменька, — тогда и покажешься.

— Не, мамочка, я не могу, говорю ж — заразное. Я сейчас лицо сфотографирую и тебе на почту пришлю, увидишь, ладно?

И я быстренько отключилась. Ха! — вечером! Вечером у меня волдырей на коже не будет. Я быстренько сфотографировалась телефоном и с него же отправила снимок матери на электронную почту. У нее точно такой же аппарат, и пользоваться она им умеет в совершенстве, я неделю потратила на ее обучение.

Через пару минут, решив что мать уже налюбовалась на снимок, я собралась ей перезванивать, однако телефон запиликал и определитель загрузил на дисплей фото матери. Я на ее рабочий номер поставила снимок, изображающий ее на работе. Сухонькая, с седоватым пучком классная дама с указкой около исписанной мелом доски и вечно поджатыми губами.

— Манечка, — озадаченным тоном начала она. — Что это с тобой?

— Да вот, маменька, говорю ж болею, — скорбным тоном проговорила я.

— Ветрянка, что ли?

— Наверно, — пожала я плечами.

— Очень заразно! — задумчиво прокомментировала она.

— Мам, — решила я ковать железо, пока горячо. — Тут у Наташи Березняковой небольшие проблемы, а детей она мне оставила. Только я болею, и мне надо куда-то их пристроить, еще заражу. Можно я их тебе привезу?

— Березнякова? — сухо спросила мать. — Это когда ж она успела тебе детей-то отдать, если она в тюрьме сидит?

— А ты откуда знаешь? — ахнула я.

— Да уж знаю. В общем, детей отдай ее родителям, а сама лечись. Поняла меня?

— Поняла, — уныло ответила я и отключилась.

Душу мою затопила безмерная жалость к Мультику. Бедная она, бедная…

Стоило сесть в тюрьму — и вот оно, никому до нее дела нет. Матушка конечно не показатель, но тем не менее.

Тяжко вздохнув, я снова принялась тыкать в кнопки телефона — узнавать, когда у Насти кончаются уроки. Как ни крути, а девчонки теперь на мне. Доброжелательная тетенька из школы тем временем мне сказала, что у третьего «гэ» уроки заканчиваются почти в четыре. Катёнка забирать в шесть.

Я посидела немного, раздумывая, что делать, потом завела машину и поехала домой. Там я с размаху упала на кровать и горько заревела.

Я страшно боялась того, что я все-таки вампир. Потому что это не жизнь. Потому что я помнила, как Кайгородов не хотел меня пить, но это было сильнее его. А ведь у меня дома — безвинная малышня.

И я помнила, что писала Алена. Смерть — единственное лекарство для упыря.

Для меня…

Страшней всего было предчувствие ужасного будущего. Я не знала, как протекает эта болезнь. Когда я потеряю человеческий облик? Когда я до дрожи захочу крови? И что этому предшествует? Что?

В какой-то момент я вскочила с кровати и принялась метаться по квартире, как загнанный зверь. Я останавливалась около зеркал и внимательно рассматривала свою, теперь уже чистую кожу. Я бежала к холодильнику и рассматривала свежую говяжью вырезку — не потянет ли меня на кровавое пиршество? Если да, то я предпочитала чтобы это произошло до того как я заберу девчонок. Потом я щедро обмазалась солнцезащитным кремом. Когда он впитался — нанесла еще.

Размышляя о свалившейся на меня буду, я принялась разбирать ящики в комодике — там черт ногу сломит, а уборка меня отлично успокаивает. Однако через полчаса комодик являл собой образец аккуратности, а тревога все не унималась.

Я села в кресло, достала телефон и долго рассматривала фото своего лица, которое я послала матери. Внимательно изучала красные волдыри и понимала, что ЭТО случилось. Я упырь.

Вампир.

Нелюдь.

Со стоном я откинулась на спинку, схватила плеер и заткнула его затычками уши. Я не хотела больше слышать в своей голове рыдающий внутренний голос, бессильный и отчаявшийся.

«За что мне это, за что?» — тоскливо вопрошал он.

Я хотела остаться в этом кресле и тихо скончаться.

— Oye, piensa en tu futuro, no pierdas mas tiempo ! — раздался в наушниках насмешливый мужской голос.

[1]

— Por que? — от неожиданности спросила я.

[2]

— Porque la vida es corta, — наставительно пробурчал он.

[3]

— Dejame en paz, dejame solo, yo vivo hoy y no miro para atras, — окрысилась я на него. Будут меня еще жизни учить всякие!

[4]

— Pero piensa que es muy importante mirar para adelante, — не согласился голос в наушниках.

[5]

Я задумалась.

— Adelante? — слегка насмешливо предложил он.

[6]

— Adelante! — решительно согласилась я.

Действительно. Чего это я разнюнилась? Мы еще поборемся! Я легко выкинула тело из кресла, прицепила на пояс mp3 — плеер и решительно двинулась.

Куда, кстати?

— Adelante! — подопнул меня голос из плеера. И правда. Вперед! Эта музыка — совершенно не та, сладкая и нежная, под которую меня заманили в вампиры. Этой можно было верить. Она давала не обещание вечной ночи — она давала драйв, от которого моя глючная, зараженная вирусом кровь вскипала жаждой действия.

— Adelante! — кивнула я и замкнула эту композицию на плеере в кольцо. Пусть она меня пинает, пусть толкает вперед. Пусть дает драйв — ибо судя по всему болезнь развивается не сразу. Ей, как и любой другой нужен инкубационный период — и за это время я должна ее победить.

И я, еще раз намазавшись слоем солнцезащитного крема, надела перчатки, бейсболку, и поехала к неверному Максу.

— Марья? — удивился он мне, стоя на пороге и почесывая пузо. — Охренеть как ты классно выглядишь сегодня! Ты чего без звонка? Я б за пивом сбегал!

— Не до пива, пост! — сухо сказала я, втайне удивившись комплименту. — Пройти можно?

— Да конечно, чего как неродная? — пожал он плечами и посторонился.

Я зашла, сняла обувь и мы пошли на кухню.

— Чего там с брательником? — прогудел он.

— А я вот как раз по брательнику! — хищно улыбнулась я. — Где он живет?

— Дык в родителевой квартире, — слегка опешил от моего нехорошего тона Макс, — а что?

— Адрес родителевой квартиры?

— Ой, Маш, я так-то и не знаю, только на глаз, родители-то ведь Галкины, — озадаченно ответил он.

Я помолчала, глядя как Макс делает нам чай, после чего жестко попросила:

— Свитер сними.

Макс развернулся ко мне — и такое изумление плескалось в его глазах!

— Машка, — шепотом ответил он. — У меня же Галка дома. Ты не подумай, я не против, ты мне всегда нравилась, коса такая роскошная и все такое, но ведь не дома ж… Давай завтра я к тебе после обеда заверну, мы и…

Я, не слушая его, встала, подошла вплотную и рванула на себя его высокий воротник пуловера. Потом внимательно осмотрела шею со всех сторон.

Укуса не было.

— Ты чего? — как-то сдавленно спросил парень.

Я взглянула ему прямо в глаза, и что-то во мне перевенулось.

— Смотри на меня, — с хищной улыбной прошептала я. — Смотри. В глаза…

Внутренний голос еще что-то вопил, но я — хорошая и добрая девочка, была словно вышвырнута из своего тела. Новая я, уверенная и опасная, со вкусом потянулась и слегка лизнула раздвоенным язычком губы Макса. Потом еще раз, наслаждаясь вкусом кожи и ощущая, как в крови вскипают гормоны и туманят разум.

Макс заворочался, попытался оторваться от меня, но я лизнула его в ухо и шепнула:

— Слышишь ее? Слышишь?

Он еще успел судорожно вздохнуть, пока медленно — медленно прокладывала язычком дорогу вниз. Мне невыносимо, до дрожи захотелось поцеловать его шею. Это безумно заводило — близость теплой кожи, ее завораживающий аромат, красота и совершенство линий.

Просто слегка лизнуть эту чудесную кожу, прямо в том месте, где бьется жилка…

Потом провести язычком вверх — и услышать судорожный мужской вздох.

«Танцы вдвоем…

Странные танцы…

День переждем…

Не будем прощаться…», — послышалась тихая музыка на грани сознания, и я сдалась.

Тьма тихо и ласково обняла меня, и я подалась к ней всем телом, впечатываясь в нее.

«Я твоя?!» — беспокойно напомнила я ей.

И она медленно кивнула, продолжая напевать мне колыбельную.

«А ночью начнем

Странные танцы,

Танцуй под дождем

В переходах подземных станций…»

Я коснулась пальцем щеки, куда она меня поцеловала, и улыбнулась. А потом сделала то, чего я так хотела.

Очень нежно…

Слегка…

Я коснулась губами шеи Макса.

Гормоны немедленно вскипели в крови миллиардами пузырьков, и я, уже не контролируя себя, вздохнула поглубже и погрузилась в эту восхитительную плоть.

И время словно остановилось, словно не желая разрушать чудесную сказку этого момента.