Иоанна Хмелевская - Бледная Холера Страница 19

Новость про отпечатки пальцев ввергла пана Теодора в еще большее беспокойство. Да и меня тоже. Ведь это, пожалуй, ключевая улика. Кто прикасался к бумажкам? Два человека, пан Теодор и я. Распечатывалось все на свежей бумаге, листы прямо из пачки. Если будут обнаружены еще чьи-то отпечатки, то их мог оставить только убийца. Или Тупень. Но не сам же он себя убил? И что прикажете, передать наши изыскания в руки полиции? Вот уж прекрасная мысль!

— К сожалению, все дактилоскописты наверняка умеют читать, — вздохнула я. — Что будем делать?

— Так ведь кто его знает? — залепетал пан Теодор. — Может, подождать? Может, они и сами разберутся, без отпечатков? Может, этих отпечатков и вовсе там нет?

— Не тешьте себя надеждами. Бумаги были разбросаны.

— Я уж и не соображу ничего. Надо подумать.

— Кстати, где лежал ваш кварц до того, как его пустили в ход?

— Вот тут, на столе. Господи Иисусе! Одни огорчения...

Пришлось принимать решение в одиночку, поскольку пан Теодор был способен лишь стенать и рвать на себе волосы. Пластиковый мешок с нашими материалами я затолкала подальше к стенке, решив про себя, что мы предоставим полиции вещественные доказательства только в самом крайнем случае. Правда, на душе кошки скребли.

Я попыталась еще раз потерзать пана Теодора — разузнать о жене его бывшей и Кшисе, об окурках с помадой, о том, не заметил ли он чего подозрительного на бегах... Но мне помешало появление водителя, которого прислал Гурский. Вместе с водителем на пороге кабинета нарисовался помощник Гурского. Какие уж тут расспросы! Так что пришлось мне ретироваться не солоно хлебавши.

* * *

В сопровождении патрульной машины (на которой шофер, сидевший за рулем моего автомобиля, должен был уехать обратно) я лихо подкатила к своему дому. Такси, на котором приехала Мартуся, было уже здесь. Что это она так рано? Раньше полуночи я ее не ждала.

— Успела на предыдущий поезд! — взволнованно объяснила Мартуся, пока я открывала дверь. — В последнюю минуту запрыгнула! Послушай, что мне делать? Я еще не заявила о пропаже твоих документов. А этот деятель и вправду мертв? Прямо не верится! И ты его видела своими глазами?!

— Мертвехонек! — просияла я. — Видела как тебя. Какое-то время я даже была главной подозреваемой. Чудо, что меня не посадили! Заходи и располагайся. Пиво в холодильнике. Только пока не приставай ко мне. Я должна совершить небольшое правонарушение. Сейчас вернусь.

Сумка так и выпала у Мартуси из рук.

— Какое еще правонарушение? Тебе мало одного преступления?!

— Молчи! Я только загоню машину в гараж.

Предусмотрительно дождавшись, пока патрульный автомобиль уедет, я забралась в свой автомобиль и лихо зарулила в гараж. Не понимаю, как я в спешке не обломала зеркала - ворота могли бы сделать и пошире. Понятия не имею, насколько серьезно я нарушила закон, без документов въезжая на собственный двор. Но ворота я постаралась закрыть побыстрее — на всякий случай.

Если что, дашь показания, что я не приближалась к машине, — велела я Мартусе.

Та пришла в восторг:

— Она сама заехала в гараж, без твоего участия?

— Мы не в курсе. Может, и сама. На улице ей было неуютно.

— Ладно. А теперь рассказывай! Обо всем! Как все случилось? Фото у тебя есть? Ты его сфотографировала?

— По порядку. Сначала верну тебе твои документы, а то потом забудем.

Я выложила на стол злосчастный бумажник. Мартуся разыскала мои тапочки, забросила свою сумку под лестницу и принялась за пиво. Я подала ей стакан, как гостеприимная хозяйка выложила из кастрюльки в салатник приготовленные еще днем бобы, щелкнула кнопкой чайника, налила себе чаю, и мы уселись за стол.

Мартуся буквально светилась от радости, словно я ей не про убийство рассказывала, а рождественскими подарками одаривала. Впрочем, меня это ничуть не удивило. Как и все мы, она настрадалась от самых разных чинуш, так что уменьшение их поголовья воспринимала именно как подарок лично ей. Сходные чувства я испытала в прихожей пана Теодора, но пришлось сдерживаться в присутствии представителей власти.

— Только подумай, уже никогда этот ходячий гнойник не сможет ничего украсть. Ни тебе баб, пьянок-гулянок, ни повышения по службе. — Я сладко потянулась. — Никуда уже его не выберут, всем махинациям конец. Тренеры, конезаводчики, хозяева лошадей завтра устроят танцы на Замковой площади!

— А почему именно на Замковой? — жадно спросила Мартуся.

— Какая разница. Если хочешь, танцы можно устроить хоть на краковском рынке.

— Хочу. А это возможно? Думаешь, он нам нагадил больше всех?

— Чего не знаю, того не знаю. Наверное, найдутся и похуже. С финансовой точки зрения. Наверняка он миллионы украл у больных детей, службы социальной защиты, здравоохранения, образования, дорожников и дамб. Да что там, сотни миллионов! Если не миллиарды.

— У каких еще дамб?!!

— Для защиты от наводнений.

Мартуся онемела. Только как-то странно икнула. А я продолжала распаляться:

— Он проедал мои налоги!

Тут Мартуся обрела дар речи:

— Мои, наверно, тоже проедал?

— И твои. И вот его нет в живых!

— Ну просто чудо, да?!

Мартусе не сиделось на месте. Ничего, что одна рука запущена в миску с бобами, а другая сжимает стакан с пивом. Мартуся вскочила и закружилась по комнате, нечаянно сбросив на пол огромную стопку фотографий, валявшихся на столе уже три дня. Она было наклонилась, чтобы их подобрать, но эмоции перебороли даже любовь к порядку. Мартуся оставила все как есть и вернулась на свое место.

— Неужели это не ты его убила?! — В ее возгласе чувствовалось огорчение.

— Если бы... — вздохнула я. — Мне нравится пан Теодор, я не смогла бы воспользоваться его любимым куском кварца. Попадись этот кварц мне под руку, я бы его потом отмыла, начистила и положила на место. Со всем моим уважением. Даже принесла бы булыжник с улицы и вымазала кровищей, чтобы дать полиции орудие преступления, только бы на минерал не пало и тени подозрения. К сожалению, убийца — не я. Я обнаружила министра в таком состоянии, что уже ничего нельзя было сделать. Вот ведь идиотство! Меня так воспитали, что мне и в голову не пришло пнуть его в зад посмертно! Правда, он лежал на спине, так что неудобно было...

— Слушай, это просто невыносимо, я ведь все еще не знаю подробностей! Расскажи наконец обо всем по порядку. Говори же!!!

— Расскажу. И с огромным удовольствием. Подожди-ка, коньяк я сегодня пила, чай уже выпила, что бы еще... От красного вина вреда меньше всего.

Мизансцена: Мартуся с пивом, я с красным вином, моя сумочка и все ее содержимое на столе, в центре — бумажник Мартуси, под столом ворох фотографий, сотни рассыпанных снимков, конверты, пакеты. Рассказывая, я успела поставить кастрюльку на плиту и приготовить новую порцию бобов. Меню не слишком праздничное, но не жрать же мы собрались.

Мой рассказ так захватил Мартусю, что от возбуждения у нее лицо пошло красными пятнами.

— Да ты что! И ты ушла? И ничего не разнюхала?! Я тебя не узнаю!

— Если бы ты видела эту статую Командора в дверях, то поняла бы, почему я удалилась. Скорее наступил бы конец света, чем этот полицай перестал бы на меня пялиться. Мой знакомый подобрал себе сотрудника высокого класса!

— А может, он в тебя влюбился?

— Кто?!

— Ну, этот, Командор в дверях.

— Точно. Геронтофил. Неразделенная любовь. Чувствам не прикажешь. Не пори чепуху.

Мартуся потянулась за пивом, послушно прекратив пороть чепуху.

— Так, первым делом надо четко сформулировать вопросы, как ты всегда говоришь.

— Точно. В нашем случае четкость формулировок особенно важна. Хотя бы для того, чтобы защитить исполнителя.

— Это как?

— А вот так. Тебе убийца что, здорово насолил?

Мартуся поперхнулась.

— Боже мой! А ведь ты права...

— Давай попробуем вычислить, кто это был. Два человека отпадают сразу: пан Теодор и я. Да и Юрек Малиновский, пусть даже мотивов у него не счесть, но сначала он был с паном Теодором, а потом супруга когтями в него вцепилась. Насчет других я не в курсе, так что...

— Одно несомненно, — энергично перебила меня Мартуся, — ты такие расследования любишь больше всего на свете. Политическое преступление!

Тут-то и прозвучал звонок у калитки.

* * *

Инспектор Эдвард Бежан лично не занимался оперативной работой. Для этого существовали специалисты. Он только руководил их действиями. Роберт Гурский, заместитель Бежана, со своими обязанностями справлялся образцово. Еще бы. Сам же Бежан его и выучил, да еще преподал основы дипломатии, неизбежной в стране, где правосудие поставлено с ног на голову. Немало преступников понесло заслуженную кару благодаря Бежану, но кое-кому удалось и увильнуть. Среди неприкасаемых оказались самые социально опасные категории. С ними Бежан поделать ничего не мог, и это наполняло его чувством глубочайшего неудовлетворения.