Лоуренс Блок - Бросок в Европу Страница 19

— Из салона никого не выпускай, — наказал я Милану. — Я пойду один, чтобы убедиться, все ли в порядке. Заодно спрошу, есть ли у него место для пятнадцати человек.

— А если нет?

— Я думаю, что найдется. Но ты оставайся здесь и держи девушек под контролем.

— Разумеется.

Я погладил Минну по щеке.

— Побудешь с Миланом. Я вернусь, как только смогу. Будь хорошей девочкой.

— Хорошо, — пообещала она.

Я вышел из автобуса и быстрым шагом направился к месту встречи, огибая промышленный комплекс, темный и безлюдный. Держался ближе к забору, чтобы меня никто не увидел.

Да и сам я мало чего видел в темноте. Лишь подойдя к самому берегу, разглядел катер, чуть покачивающийся на волнах у самой кромки воды. Из груди вырвался вздох облегчения.

Но уже через несколько шагов я увидел другой катер, размерами побольше, группу людей в военной форме, услышал голос Андерса.

Он не предал нас. Пограничная служба заинтересовалась им по собственной инициативе, но так уж вышло, что брать его решили именно в эту ночь. Пограничный катер уплыл, за ним последовал и катер Андерса, за штурвалом которого теперь стоял пограничник. Оба судна растворились в ночи, окутавшей Таллиннскую бухту.

Какое-то время я не мог сдвинуться с места, не мог даже вдохнуть. В украденном мною автобусе сидело четырнадцать человек, которым некуда было деться. Мы не могли вернуться в Ригу, не могли пересечь на автобусе ни одну границу: мы попали в беду. Катер, на котором мы намеревались перебраться в Финляндию, уплыл. Моряк, который мог вывезти нас в свободный мир, сам угодил в тюрьму.

А что оставалось нам?

Конечно, мы могли ездить по стране на автобусе. В конце концов, наш ничем не отличался от остальных. Или я мог отвезти десять девушек в Ригу, там им ничего не грозило, а с остальными предпринять еще одну попытку пересечь границу. В одном я не сомневался: если автобус еще какое-то время простоит на боковой улице, он обязательно привлечет ненужное внимание. Я понял, что прежде всего надо возвращаться к автобусу. А уж там решать, что делать дальше.

Развернулся, чуть ли не побежал вдоль сетчатого забора, споткнулся, чтобы сохранить равновесие, оперся о сетку.

Взвыли сирены, вспыхнули прожектора, промышленный комплекс ожил, распахнулись ворота, из них выбежали вооруженные люди, взяв меня в полукруг, нацелив винтовки и лучи ручных фонариков.

Их командир, коренастый, широкоплечий, с бычьей шеей эстонец, держа в руке автомат, направился ко мне, яростно сверкая глазами. Я стоял, вскинув руки над головой.

— Ты! — прокричал он. — Что ты тут делаешь? Что ты затеял? Или ты не знаешь, где находишься?

И тут из глубин памяти всплыли слова Шефа: «Ты не стал бы отказываться от операции в Колумбии, если в не что-то очень важное. Рядом с Таллинном находится ракетная база. Ты интересуешься ею?»

— Идиот, я с тобой разговариваю! Ты знаешь, где находишься?

Я знал.

Звонки смолкли, сирены замолчали, прожектора потухли. Меня ввели в ворота, потом в бетонное здание. В большом помещении с высоким потолком вдоль боковых стен стояли бочки, какие-то большие машины непонятного предназначения, у дальней — несколько рядов столов и стульев. Под потолком я увидел переплетение проводов, канатов, тросов и толстых кабелей.

Меня обыскали. Убедившись, что я без оружия, приведшие меня охранники опустили винтовки и убрали пистолеты.

— Ты говоришь, что приехал из Латвии.

— Да.

— Но документов у тебя нет.

— Нет.

— Никакого удостоверения?

— Нет.

— А что ты тут делаешь? Шпионишь?

— Нет. Просто гулял. Я же не знал, что здесь такое. Думал, закрывшаяся на ночь фабрика...

— Ты гулял глубокой ночью?

— Хотел подойти к воде.

— Глубокой ночью?

— Не мог заснуть.

— Такты шпионил?

— Нет, никогда.

— Или готовил диверсию?

— Упаси Бог!

— А может, намеревался нелегально перебраться в Финляндию? Или получить партию контрабанды из Финляндии?

— Нет.

— Мне без разницы, что ты мне скажешь, — наконец, рыкнул допрашивавший меня эстонец. — Моя работа — обеспечивать безопасность объекта. Если ты говоришь правду, тебе нечего бояться. О случившемся мы уже дали знать в МВД. Они сейчас приедут и займутся тобой. Освободят или расстреляют — меня это не касается. Но до их приезда ты будешь под нашей охраной.

От встречи с МВД я ничего хорошего не ждал, но думал в тот момент не о себе, а о четырнадцати пассажирах автобуса.

Двенадцати латышских девушках, которые за контакты со мной могли даже угодить в тюрьму. Милане Бутеке, которого ждала экстрадиция в Югославию и, возможно, даже смертный приговор.

А Минна?

Минну, конечно же, не посадили бы за решетку. Но отдали бы на воспитание в благонадежную советскую семью. И — прощай Америка, прощай возможность стать человеком свободного мира...

Я мог смириться с тем, что уготовано Милану, Софии, Зенте и другим гимнасткам, даже мне. Но так хотелось, чтобы случившееся не коснулось Минны.

И тут из дальнего конца огромного помещения донесся тоненький, нежный голосок: «Папа! Папа!»

Охранники повернулись на голос.

Между рядами металлических столов Минна направлялась ко мне, прижимая к груди тряпичную куклу. По ее розовым щечкам катились слезы.

Глава пятнадцатая

— Папа!

— Это его дочь...

— Как она сюда проникла?

— Папа!

— Кто знает?

— Какая она милая! Бедняжка плачет. Пусть подойдет к отцу.

— Папа...

Она побежала ко мне, ее маленькие ножки летели над бетонным полом.

Я протянул руки, она бросилась ко мне в объятия. Я поднял ее, прижал к груди, она громко рыдала.

— Все хорошо, Минна, — успокаивал я ее. — Не плачь, все хорошо...

Продолжая рыдать, она вытащила что-то из-под куклы, вдавила мне в живот.

Я чуть передвинул руку. И мои пальцы сомкнулись на рукоятке автоматического пистолета.

— Держи меня на руках, — прошептала она. — Когда услышишь выстрел, отбеги в сторону. И застрели как можно больше охранников.

— Где ты это взяла? Милан оглушил часового.

Охранники, улыбаясь, наблюдали, как я успокаиваю плачущую девочку.

— Красотка, — сказал один. — И как она любит отца.

— Он будет вспоминать о ее любви, сидя в тюремной камере.

— Хотелось бы знать, почему такая малышка не спит в столь поздний час?

— Может, вся семья хотела перебраться в Финляндию?

— Милиция скоро подъедет.

— Приготовься, — прошептала Минна.

В дальнем конце помещения прогремел выстрел.

Охранники все, кроме одного, повернулись на звук. Тот, кто не повернулся, потянулся за пистолетом. Я выстрелил ему в грудь, крепче прижал Минну к себе и бросился к большим машинам по правую от меня руку. Загремели выстрелы, вокруг засвистели пули. Мы успели укрыться за железными чудовищами. Я выглянул, прицелился, выстрелил в эстонца, который допрашивал меня. Целился в голову, попал в ногу. С такой меткостью на чемпионат по стрельбе меня, конечно, не взяли бы, но, по крайней мере, я уложил мерзавца на землю.

Милан стрелял из-за стола. Он уже уложил двоих, но на ногах оставалась еще с дюжину охранников, так что наши шансы взять верх равнялись нулю. В обойме моего пистолета осталось только два патрона. Я не знал, стрелять ли мне сейчас или подождать, когда они пойдут в атаку. Я повернулся к Минне:

— Как Милан узнал, что я здесь?

— Он следил за тобой.

— Следил?

— Велел нам сидеть в автобусе и пошел за тобой. Боялся, что ты можешь угодить в ловушку. Потом вернулся, тяжело дыша, и сказал, что ты в нее угодил.

«Никакой ловушки не было, — подумал я. — Так уж сложилось. Не повезло Андерсу, еще больше не повезло мне».

— Он уверен, что ты рассердишься на него за невыполнение приказа.

— Он знал, какие приказы не следует выполнять, но, боюсь, только все усложнил. Я не уверен, что мы сможем выбраться отсюда живыми.

— Посмотри, Ивен... — она указала на потолок. Я вскинул голову. В дальнем конце помещения вскрикнул Милан. А под потолком, среди канатов, тросов, блоков и проводов, вступила в игру женская гимнастическая команда Латвийской Советской Социалистической Республики.

Они рассыпались по потолку, как обезьянки на прутьях и перекладинах клетки, а уж оттуда планировали или пикировали на охранников, которые остолбенели от изумления.

— Смотри, Ивен!

София, повиснув на толстом проводе, по параболе неслась к толстому с выпученными глазами охраннику. Он попытался поднять пистолет, но София одной ногой изящно выбила его из руки, а второй нанесла нокаутирующий удар в подбородок. Другой охранник попытался поднять выпавшую из рук винтовку, но Зента прыгнула с высоты двадцати футов, точно приземлившись ногами на плечи охранника. Того бросило на пол. Помещение наполнилось хрустом ломающихся костей.

Минна танцевала у меня за спиной, хлопала в ладоши, заливалась истерическим смехом. Те немногие охранники, что оставались на ногах, забыли про оружие. Думали только об одном: как бы увернуться от обезумевших латышских гимнасток.