Полицейский-апаш - Сувестр Пьер Страница 19

Десять минут были уже на исходе, как вдруг вдали раздался густой, глубокий рокот парохода и на горизонте появилась чёрная точка. Вскоре пароход показался целиком. Он вырастал на глазах и с неправдоподобной быстротой, словно на экране синематографа, двигался в сторону лоцманского катера. Сомнений быть не могло — это шла «Лотарингия». Корабль спешил войти в порт до отлива. Катер дал два коротких пронзительных свистка и вплотную подошёл к «Лотарингии». Огромный лайнер и казавшееся рядом с ним совсем крохотным лоцманское судно словно великан и пигмей стояли теперь бок о бок. Вскоре был перекинут трап, по которому лоцман и несколько пассажиров катера быстро поднялись на борт океанского лайнера. И вот огромная машина, стремительно набирая скорость, чтобы не быть застигнутой отливом, двинулась в порт.

На борту трансатлантического лайнера царило оживление. Восхитительное морское путешествие подходило к концу. Пассажиры толпились на палубах, спеша поскорее увидеть очертания берега и тем самым словно приблизиться к конечной цели своей поездки.

На палубе первого класса собралась изысканная, элегантная публика. Здесь были изящные дамы в лёгких, светлых туалетах, гладко выбритые мужчины, похожие на американцев, в клетчатых кепках из шотландской материи, немногочисленные европейцы — французы, бородатые упитанные немцы и несколько загорелых, стройных молодых людей, вероятно, итальянцев или испанцев. Словом, в первом классе «Лотарингии» путешествовала в полном смысле слова интернациональная публика.

Океанский лайнер был уже совсем близко от порта. На берегу собралась большая пёстрая толпа, которой не терпелось увидеть, как будет причаливать этот мощный, величественный корабль.

Самые безмятежные пассажиры, опёршись на поручни, с любопытством смотрели на приближающийся берег. Другие — их, кстати, было большинство — озабоченно и деловито осматривали свои каюты, проверяя не забыто ли что-нибудь из багажа. Они ещё раз проходили по коридорам, заглядывали в кают-компании, щедро раздавая чаевые услужливому персоналу и прощаясь со своими многочисленными товарищами по путешествию, которых, как это обычно бывает, забывают на следующий день после приезда.

Наконец корабль причалил и наступил волнующий момент, когда с борта на берег был перекинут трап, связавший мощный американский лайнер с древним континентом. До этой минуты среди путешественников и среди встречающих царило благоговейное молчание. Но лишь только корабль и суша соединились в одно целое, как с обеих сторон раздался всё возрастающий гул восклицаний, распоряжений, приветствий.

На борту парохода сразу засуетилось множество носильщиков. И в то время, как они поднимались вверх по трапу, навстречу им, спотыкаясь на непривычно узких ступеньках, спускались спешащие на берег пассажиры лайнера. Первыми выходили те, кто занимали каюты люкс, потом путешественники первого, затем второго класса, и лишь когда вся эта элегантная публика была на берегу, пассажиры третьего класса смогли в свою очередь ступить на сходни.

Несмотря на это, на пристани царила ужасная сутолока; выстроилась очередь на телефон и другая, куда более внушительная, на таможню, где сотрудники в форменных кителях уже приступили к вежливому и деликатному досмотру ручного багажа.

На выходе с пристани покончивших со всеми формальностями пассажиров ожидали любезные, предупредительные официанты, которые вручали им талончики с резервированными местами в вагоне-ресторане.

На перроне уже стоял специальный трансатлантический экспресс и была вывешена огромная надпись, указывающая время его прибытия в Париж. До отхода поезда оставалось двадцать минут. Пассажиры возвращались с перрона на пристань, чтобы в последний раз взглянуть на великолепный лайнер, огромный, как дом, где им довелось прожить восемь восхитительных дней, наслаждаясь путешествием и замечательной погодой.

Но вот объявили посадку, и пассажиры заспешили обратно на перрон. Все заняли свои места, и поезд медленно тронулся с места. Он оставил позади огромный порт, на десять минут остановился под сводами гаврского вокзала, чтобы забрать ещё нескольких пассажиров, имевших исключительное право покупки билетов на этот экспресс. Затем поезд начал стремительно набирать скорость. Ему предстояло пройти триста километров и остановиться лишь на вокзале Сен-Лазар, в самом центре Парижа.

В вагоне-ресторане пассажиры приступили к обеду.

— Ах, какая чудесная страна! — не отрываясь от окна, воскликнула очаровательная молодая американка леди Марлстон.

Её соотечественник, знаменитый миллиардер сэр Карнвик, сидевший напротив и настроенный на более прозаический лад, внимательно читал меню и настоятельно советовал своей спутнице проявить внимание к закускам.

Подошёл официант, разносящий спиртные напитки.

— Какое вино желают господа? Сент-Эмильон, Поммар… или сухое?

Соседка леди Марлстон, восхитительное существо с чёрными как ночь волосами и изумрудно-зелёными глазами, отрицательно покачала головой в ответ на вопросительный взгляд своего визави, гладко выбритого и напомаженного англичанина.

— Нет, дорогой Аскотт, — произнесла она, — теперь мы уже почти на месте, и я не хочу больше алкогольных напитков. В море — другое дело. Закажите мне, пожалуйста, минеральную воду.

Аскотт обернулся к официанту, но тот уже отошёл к другим столикам.

— Прошу прощения, княгиня, — вежливо сказал молодой человек, — нужно подождать, пока официант вернётся. Какую воду вам заказать: газированную или…

— Право не знаю, мне трудно выбрать…

Молодая женщина грациозно наклонилась к человеку, сидевшему рядом с ней за соседним столиком.

— Благодарю вас, сударь, — произнесла она, рассеянно раскрывая меню, которое передал ей её сосед.

В этот момент г-н Марлстон громко окликнул свою супругу. Он как раз развернул французскую газету и начал пробегать её глазами. Впрочем, все посетители вагона-ресторана были уже в курсе любопытной информации, содержавшейся на первой полосе. Газета сообщала о прибытии в Гаврский порт океанского лайнера, на борту которого находится знаменитый американский сыщик Том Боб. Все присутствующие были крайне заинтригованы этой новостью.

— Возможно ли это! — со смехом воскликнула очаровательная зеленоглазая княгиня Соня Дамидова. — Неужели мы целую неделю путешествовали с Томом Бобом и ничего об том не знали?

— Почему бы и нет? — откликнулся сэр Карнвик. — Этот Том Боб — популярная личность, но не до такой степени, чтобы мы были потрясены его присутствием, а корабль украшали флагами.

— Но это всё-таки очень странно! Он ни разу не показался нам на глаза, — изумлённо произнесла леди Марлстон.

— Настоящий детектив, — заметил Аскотт, — старается не поднимать шума и предпочитает, чтобы его присутствие не бросалось в глаза.

Господин, только что любезно передавший Соне Дамидовой меню с напитками, в свою очередь вступил в разговор.

— Вы совершенно правы, сударь, — обратился он к Аскотту, — я тоже считаю, что детективу, каким бы известным он ни был, лучше оставаться в тени. Ну а в других случаях нужно, наоборот, давать о себе знать. Я думаю, именно этим объясняется кажущаяся непоследовательность в действиях Тома Боба, когда он, скрыв своё присутствие от пассажиров на пароходе, известил о нём французскую прессу.

Все внимательно посмотрели на говорившего господина. На вид ему можно было дать лет сорок. У него было лицо кирпичного цвета, представлявшее необычный контраст с его негустыми, очень светлыми волосами. В петлице светлого пиджака он, как многие мужчины из Нового Света, носил крохотный американский флаг, сделанный из фарфора. На пальцах у него было два массивных золотых кольца.

Все с интересом рассматривали этого человека, на которого никто до сих пор не обращал внимания. А он тем временем, словно не замечая вызванного им любопытства, вернулся к прерванному обеду. В этот момент к нему обратился сидевший напротив молодой француз.

— Простите, сударь, но я слышал, что Том Боб обещает арестовать неуловимого Фантомаса. Не слишком ли это рискованное обещание?