Наталья Александрова - Отмычка от разбитого сердца Страница 2

— Ты за кого меня принимаешь? — Анатолий на полшага приблизился, не теряя бдительности. — Что я, по-твоему, законченный псих?

— Наоборот, — скорченный человек взглянул на санитара неожиданно острым, проницательным взглядом. — Ты мужик умный, толковый… знаешь, чего хочешь. С другим бы я и разговаривать не стал. Ты вот лучше послушай, что я расскажу… только вот что, — он досадливо поморщился, — вылезу я отсюда, неудобно так, согнувшись…

Он выбрался из-под каталки, растер затекшие суставы, потянулся.

Анатолий снова поразился силе, которой дышала фигура этого человека, и на всякий случай отступил к двери.

— Боишься? — тот усмехнулся кривой волчьей усмешкой. — Это хорошо… значит, не обманешь…

Анатолий выслушал совершенно неправдоподобную историю, рассказанную ему бывшим «овощем», полчаса назад убившим его напарника, — и неожиданно поверил в нее. Поверил, что его жизнь может внезапно, чудесным образом измениться. Станет он не санитаром в психушке, выносящим горшки за дебилами, а богатым, свободным человеком… Никто не будет на него орать и выговаривать за несвежее белье и неухоженных пациентов «овощного отдела», никто не будет гонять его по мелким поручениям…

Анатолий нервно сглотнул и пригляделся к своему собеседнику.

Все это похоже на правду… вот только нельзя и на минуту верить этому человеку. Он убил Славика — так же убьет и его, Анатолия…

— Никому нельзя верить, — проговорил тот, будто прочел мысли, — ни другу, ни брату, ни жене. Самому себе — и то в самом крайнем случае. Только одному человеку можно…

— Это кому же? — недоверчиво спросил санитар.

— Тому, у кого те же интересы, что у тебя. Тому, кому ты нужен. Сейчас ты мне нужен, а я — тебе. Значит, мы с тобой можем друг другу верить.

— А потом…

— А потом будет суп с котом! Сейчас ты меня отсюда выведешь. Сможешь?

— Отчего не смочь? — Анатолий огляделся. — Конечно, смогу. Полезай на эту каталку…

— Видеть ее не могу… — пробормотал «овощ», но послушно вскарабкался на металлическую каталку, вытянулся на ней, как покойник. Анатолий завалил его стопками грязного белья, оглядел со стороны, остался доволен и выкатил в коридор.

Навстречу ему попался Мишка Лямкин с четвертого этажа. Не давая ему раскрыть рта, Анатолий выпалил:

— Ну, чего — нашли того гада?

— Какое там! — Лямкин безнадежно махнул рукой. — Верно, давно уж в город выбрался… надо полицию звать, а Зароев трясется — в его дежурство такое ЧП…

Лямкин снова махнул рукой и побрел дальше по коридору, не задав естественный вопрос — куда это Анатолий в четыре часа утра, в разгар суматохи, везет тележку с грязным бельем…

Анатолий подкатил тележку к лифту, спустился в цокольный этаж, проехал мимо дремлющего охранника. Тот приоткрыл один глаз, узнал знакомого и заснул снова.

Выкатив тележку через незапертые двери, Анатолий огляделся. На улице не было ни души.

— Ну, вылезай, пассажир! — проговорил он вполголоса. — Дальше своими ногами пойдешь!

«Овощ» раздвинул грязное белье, спрыгнул с каталки.

— В таком виде? Да меня первый же полицейский остановит! Нет уж, взялся помогать — помогай!

— Ладно, пойдем!

Анатолий оставил тележку, прошел через больничный двор к стоянке, на которой среди машин персонала стояла его ржавая «пятерка».

— Залезай! — скомандовал он, открыв дверцу. — Пару часов здесь подождешь, только согнись, чтобы тебя никто не заметил. Я сменюсь и отвезу тебя в безопасное место.

Он запер машину, вернулся на отделение и принял самое деятельное участие в поисках сбежавшего больного.

Наконец доктор Зароев вызвал полицию и сообщил о сбежавшем пациенте. Про убитого санитара он пока велел помалкивать. Персонал дружно пожал плечами — доктору виднее.

С Анатолием, как с почти очевидцем происшествия, поговорил невыспавшийся толстый майор. Анатолий рассказал все честно — до того момента, как вошел в бельевую. Майор повздыхал, посетовал, что их так поздно вызвали, и позвал следующего санитара.

А там и смена подошла. Пришлось в очередной раз рассказать сменщику ночную историю, выслушать от него сочувственные вздохи, и только тогда Анатолий вышел из здания больницы.

«Пятерка» стояла на месте.

И на заднем сиденье скорчился страшный пассажир.

Анатолий сел за руль, выехал за ворота больницы, переехал железнодорожные пути и только тогда повернулся к своему попутчику:

— Все, можешь не прятаться. Здесь за нами уже никто не следит.

Впрочем, в этом он ошибался.

От самой больницы за его «пятеркой» незаметно следовала темная машина.

Надежда Николаевна протолкалась к выходу из вагона, с трудом выбралась на перрон, увернулась от здоровенного дядьки, который чуть не втолкнул ее обратно в вагон, пробилась к пересадочному эскалатору и на несколько секунд перевела дыхание.

Все-таки ездить в метро в час пик — удовольствие ниже среднего. Если бы не неотложная забота, ни в жизнь бы не поехала!

Казалось бы, возмущенно думала Надежда, в прошлом году она уволилась с работы, вернее, их всех уволили по сокращению штатов. И муж Надежды Сан Саныч, вместо того, чтобы утешить жену, неприлично этому факту обрадовался. Оказывается, в душе он давно уже лелеял мысль, чтобы Надежда ушла с работы и посвятила все свое время только ему и коту Бейсику.

Муж утверждал, что он — человек скромный и нетребовательный, что полностью соответствовало действительности, и вовсе не собирается делать из Надежды замотанную домашнюю хозяйку. Пока он на работе, она будет много гулять на свежем воздухе и заниматься своей внешностью и здоровьем — чем плохо? Скрепя сердце, Надежда согласилась — выбора все равно не было. Если Сан Саныч что-то решил — сдвинуть его с этого решения было невозможно. И вот только она записалась в бассейн и сходила несколько раз к массажисту и косметологу, как все друзья и знакомые пронюхали про ее увольнение и посчитали, что теперь Надежда имеет достаточно времени, чтобы заняться их делами.

Сразу же обнаружились бесчисленные старушки, которым необходимо отвезти: синюю лампу, баночку очень полезного варенья из морошки, найденное пенсионное удостоверение, забытого в поезде кота и так далее (как они раньше жили, хотелось бы знать…).

По чужим квартирам Надежда дожидалась прихода сантехников, электриков и паркетчиков и вообще полностью проконтролировала четыре с половиной ремонта (в последнем случае пришлось прерваться, потому что у хозяев кончились деньги).

Чужих детей она водила к стоматологам, к репетиторам, а акула в океанариуме стала ей просто как родная, потому что за полтора года Надежда встречалась с ней не меньше восьми раз.

Она поливала чужие цветы и возила чужих хомяков к ветеринару, встречала на вокзале поезд, проводник которого должен был привезти чужой теще старинную люстру с погнутыми рожками, и делала еще много других чужих дел…

И еще приходилось скрывать все от мужа — он-то, наивный человек, верил, что жена его ведет здоровый образ жизни и бережет себя. Действительно, от такой беготни Надежда похудела, и это ей шло. Некоторые подруги начали интересоваться, на какой диете она сидит, на что Надежда уклончиво отвечала, что на диете нужно не сидеть, а бегать. Но оставшегося от чужих дел времени ей хватало только на то, чтобы кое-как распихать по квартире вещи и приготовить обед.

Вот и сейчас Надежда с привычным раздражением подумала, что ее ожидает куча дел и вечером еще нужно делать вид, что она прекрасно отдохнула, пока мужа не было дома.

Впереди Надежды стоял на ступеньке эскалатора сутулый мужчина с венчиком черных волос вокруг аккуратной круглой лысины. Ему тоже было тяжко в переполненном метро — он то и дело вздыхал и беспокойно оглядывался по сторонам.

Рядом с Надеждой Николаевной стояла худощавая женщина лет сорока в бежевой курточке и бейсболке. Она стояла как-то боком, одной ногой на нижней ступеньке. Надежда подумала, что той неудобно стоять, и слегка посторонилась, освобождая ступеньку, но женщина сделала вид, что не заметила ее любезность, и осталась на прежнем месте. Даже немножко сдвинулась в ту же сторону, что Надежда, отчего ей стало еще неудобнее.

Надежда Николаевна пожала плечами и тут же забыла про нее.

Она шагнула с эскалатора на верхний перрон, устремилась вперед вместе с толпой, которая тут же внесла ее в открытые двери подошедшего поезда. Рядом с ней мелькнула знакомая бейсболка, но Надежде не было до нее никакого дела. На следующей остановке ей нужно было снова пересаживаться, и она принялась протискиваться к дверям.

Поезд остановился, Надежду опять вынесло на перрон, она спустилась по лестнице и нырнула в длинный коридор очередного перехода. Прямо перед ней мелькнула лысина в обрамлении черного венчика волос. В двух шагах вслед за мужчиной двигалась та странная женщина с эскалатора, только бейсболки на ней уже не было.