Дарья Донцова - Фанера Милосская Страница 2

Моя правая рука машинально сотворила крестное знамение, тело прижалось к стене, сердце из горла провалилось в желудок, ноги прилипли к полу, по спине покатились ежи озноба. Прислужник дьявола выглядел до отвращения натурально: черное гибкое тело украшал длинный хвост с кокетливой ярко-красной кисточкой, на голове торчали острые рога, морда была цвета горького шоколада, и на ней очень странно смотрелись ярко-голубые глаза и розовые губы.

– Мерзавец! – возмущался чертяка, тыча большим трезубцем в распростертого на полу мужчину. – Сволочь! Ханурик! Имей в виду, если еще раз набухаешься, утяну тебя с собой в преисподнюю. Усек?

Оружие выпало из руки дьявола и неожиданно тихо, без стука, свалилось на поверженного. Жертва села и обалдело потрясла головой, и я узнала нашего соседа, Костю Якобинца.

– Ты кто? – пьяно ухмыляясь, спросил монстра Константин.

– Черт из ада, – немедленно ответил тот.

Я продолжала тихо стоять, стараясь слиться со стенкой в отчаянной надежде, что меня не заметят. Совершенно не хотелось обращать на себя внимание представителя преисподней.

– Черт? – растерянно повторил как всегда сильно поддатый Костя. – То есть дьявол?

– Он самый, – заверила черная фигура. – Достал ты, Якобинец, всех! Потому я и пришел!

Алкоголик икнул.

– И че? – неожиданно спокойно поинтересовался он.

Я ощущала себя героиней очередного глупого сериала. С одной стороны, я отлично знаю, что никакой преисподней нет, это сказки, придуманные для устрашения детей. С другой… Вот же он! С красной кисточкой на хвосте! Стоит в паре шагов от меня! Слава богу, пока черт занят беседой с Костей и меня не видит.

– Значит, так, – гневно продолжало дьявольское отродье, – или ты, Якобинец, прямо сейчас навсегда бросаешь квасить, или я забираю тебя с собой. Посажу в котел, буду варить в кипятке, заставлю лизать раскаленную сковородку. Выбирай!

– Во блин… – заплетающимся языком сказал Костя и ткнул корявым, грязным пальцем в кнопку вызова лифта. – Ну напугал! Я прямо весь дрожу! Идиот! У меня дома теща, Елена Сергеевна, она похуже тебя будет. А еще я женат на Верке, твоей сестре, так что, считай, мы родственники.

– Нет у меня сестер, – неожиданно обиделся черт, – думай, что говоришь.

– Есть! – заржал Костя. – Моя Верка точно дочка твоего папки. Круче сатаны, зараза! Ну, прощай, меня люди у метро ждут…

С этими словами Якобинец вошел в подъехавший лифт, кабина закрылась и ухнула вниз. Черт неожиданно сел на пол, обхватил голову лапами и зарыдал.

– С ума сойти, лифт-то, оказывается, работает! – не удержалась я от комментария. – Какого черта он меня не повез? Вот оно, Лампино счастье во всей его красе!

Черная фигура перестала рыдать и подняла голову.

– Кто тут? – жалобно спросил посланец ада.

Я прикусила язык, но поздно.

– Романова, ты? – уточнил дьявол.

– Нет, – живо откликнулась я, потом сообразила, что в такой ситуации врать глупо, и поправилась: – В смысле, да. Вы извините, что я упомянула вас, у меня это случайно вылетело, я ничего дурного в виду не имела…

– Ты меня не узнала? – тоненьким голоском перебил чертяка.

– Нет, то есть да. Вернее, лично с вами я не знакома, но понимаю, из какой семьи вы происходите, – вежливо ответила я. – Ничего против вас не имею, кстати, я практически не употребляю алкоголь, правда, курю, но мало, и вообще…

Слова закончились. Я ущипнула себя за бедро – наверное, я сплю и все это мне снится.

Черт поднял руки и… снял голову. В тот момент, когда его шея начала медленно отрываться от ключиц, я зажмурилась и попыталась вспомнить хоть одну молитву, но, увы, безуспешно. На ум пришла песенка «В лесу родилась елочка», но она никак не могла быть полезна в этой ужасной ситуации.

– Эй, Лампа, ты правда, что ли, меня не узнала? – вновь поинтересовался чертяка.

В ту же секунду я ощутила мягкое прикосновение к своему плечу и, заорав: «Спасите!» – открыла глаза.

Около меня стояла жена Кости, Вера Якобинец. Ее тело было упаковано в костюм черта, морду с рогами она держала в правой руке.

– Извини. Напугала? Ей-богу, не хотела! – зачастила соседка.

Я с шумом втянула в себя воздух, пошевелила лопатками, чтобы от спины отклеилась прилипшая к ней блузка, и промямлила:

– Ничего, все нормально. А что, разве уже Хеллоуин на дворе? Вроде праздник осенью.

Верка шмыгнула носом.

– Костик, сволочь, меня довел. Каждый день бухой, сил нет терпеть. Никаких! Нахлебается, орет, визжит, да еще и руки распускает. Перед людьми стыдно, небось весь подъезд в меня пальцем тычет: любуйтесь, люди, жена ханурика пошла…

Слезы градом покатились по круглощекому личику Веры.

– Ты преувеличиваешь, – начала я ее утешать. – Посмотри вокруг: Олег Клоков каждый месяц уходит на неделю в запой, а его семья сматывается на дачу, чтобы спокойно пережить зигзаг отца семейства; у Андреевых со второго этажа вообще все алкоголики, включая бабушку. А Ермиловы? Там Сергей давно перешел на какие-то растворители.

Верка вытерла нос тыльной стороной ладони.

– Зато Лешка Королев пить бросил. Знаешь, чего Ритка придумала? Ее мужик теперь капли в рот не берет! Даже нюхать проклятую водку боится!

– Нет, – устало ответила я и покосилась на сумку с продуктами. Сейчас Вера заведет длинный рассказ, перебивать ее неприлично, а мне еще надо готовить ужин.

– Ты же в курсе, я в театре работаю, костюмершей, за одеждой для спектаклей слежу, – нудно завела соседка. – Вот Ритка и попросила принести ей прикид черта.

– Зачем? – удивилась я.

– Она его нацепила, за мусорником спряталась, дождалась, пока Лешка из квартиры вышел, и налетела на него. «Здрассти, я дьявол, пришел за тобой, ща утащу тебя в ад. Выбирай, либо на тот свет сейчас отправишься, либо от водки отказываешься!» Алексей перепугался и вот уже месяц ни-ни.

– Прикольно, – засмеялась я. – И ты решила воспользоваться ее опытом?

– Угу, – мрачно кивнула Верка. – Только Костю на испуг не взять. Слышала, что он ответил? Мамочка моя хуже сатаны, оказывается, а я ваще родная сестра дьяволу. Сволочь!

Слезы вновь посыпались из глаз соседки.

– Ты, наверное, выбрала неправильный образ, – вздохнула я. – Какие костюмы у вас еще есть на складе?

– Всего до фига, – перестала рыдать Вера, – даже обмундирование Гитлера есть. Недавно пьесу ставили «Карьера Артуро Уи», так Адольфа одели – натуральный нацист!

– Найди кого-то пострашнее, – посоветовала я. – Черт не подошел, значит, надо поэкспериментировать. Сопли лить абсолютно бесперспективное занятие, делу это не поможет. Один раз не вышло, попытайся во второй, вода камень точит.

– При чем тут вода-то? – разинула рот соседка.

– Кап, кап, кап… медленно, методично, глядишь – получается дырка, – пояснила я. – Поэкспериментируй и найди нужный образ, всякий человек чего-нибудь да боится. Лешка при виде черта струхнул, а Косте, выходит, надо иное узреть, чтобы испугаться. Вытри лицо и начинай действовать.

– Спасибо, – кивнула Верка, – теперь я всегда буду с тобой советоваться. Лампа, ты очень умная!

– Скорей я оптимистично настроенная, – улыбнулась я и подхватила сумку.

Верка пошла к своей квартире, длинный хвост с красной кисточкой уныло тащился за ней по полу. Я невольно вздохнула: слава богу, в нашей семье пьянчуг нет, лечить от алкоголизма никого не надо.

Глава 2

Не успела я втянуть вещички в прихожую, как собаки со всех лап ринулись в холл. Думаете, псы спешили приветствовать добрую хозяйку? Вовсе нет, меня они даже не заметили, их манила сумка с продуктами.

Муля бесцеремонно засунула морду туда, где лежала сырая курица, Ада начала ковырять лапой упаковку с сухофруктами, Феня и Капа затеяли драку около свертка с конфетами, Рамик тихо подвывал, уставясь на коробку с булочками. Одна Рейчел интеллигентно сидела в некотором отдалении и делала вид, что еда ей абсолютно безразлична.

– Эй, эй! – возмутилась я, стаскивая туфли. – Отойдите-ка подальше! Ну это ж откровенное хамство! Мульяна, кому говорю!

Старшая мопсиха обиженно засопела и села около кульков. Весь ее вид говорил: «А я что? Я ничего. Это все наглые малолетки! Хотела их остановить и случайно наткнулась на курицу! Между прочим, сырую птицу я не ем».

Ада, опустив уши и прижав хвост, юркнула за Рейчел, Рамик перестал ныть, только Капа и Феня не обратили ни малейшего внимания на гнев хозяйки и продолжали возиться в мешках. Крак… Капа раздавила пару яиц! Я схватила Кирюшкин шарф, невесть зачем висящий в мае на вешалке, и шлепнула им Капенделя.

– А ну, все по местам!

– Лампудель! – заорал Кирюша, влетая в холл. – Слушай, скажи…

Крак! Теперь Феня села на куриные яйца.

– Так говорить или слушать? – сердито уточнила я, расшвыривая в разные стороны обнаглевших мопсов.

– И то, и другое! – ажитированно воскликнул Кирюша. – Иди сюда, скорей.