Татьяна Луганцева - Таблетка от одиночества Страница 2

Когда он свернул на шоссе второстепенного значения, ведущее на выезд из Москвы, то заметил голосующую девушку. На проститутку она не была похожа, хотя и стояла одна на обочине. Скорее напоминала секретаршу, в черном брючном костюме, белой блузке и закрытых туфлях. Она будто сама не понимала, как оказалась здесь в придорожной пыли, а не на своем месте в офисе.

Юра остановился, включив поворотники на мигающий режим, и окинул девушку оценивающим взглядом. Высокая жгучая брюнетка не была в его вкусе, знакомиться с ней он передумал, но отказаться подвезти уже не мог – это стало бы верхом неприличия.

– Запрыгивайте, – кивнул он назад, снимая шлем и отдавая его девушке.

Она с интересом взглянула на него.

– Мне понравился ваш железный конь, я оценила вашу фигуру, но боялась, что вы снимете шлем и разочаруете меня. Но этого не произошло, – улыбнулась брюнетка.

– Благодарю, – тоже вежливо улыбнулся Юра. – Садитесь!

Девушка надела шлем и, сев позади, заметила:

– Хорошо, что брюки надела, как чувствовала, что принц объявится на мотоцикле.

Он спросил, куда ее подкинуть, и, получив ответ, рванул с места. Ему не показалось странным, что им оказалось по пути. Юра проехал несколько километров, подставляя лицо ветру, ощущая, как руки девушки крепко сжимают его талию. Своих подружек он частенько возил таким образом, его возбуждало, когда они пытались поплотнее прижаться к его спине.

– Сверните здесь налево, пожалуйста! – прокричала ему на ухо попутчица.

Юра выполнил ее просьбу и поехал по узкой, извилистой тропинке. С одной стороны стояла полуразвалившаяся церковь, с другой – кладбище с покосившимися крестами.

– Здесь недалеко, – успокоила девушка, убирая руку с его талии, несмотря на колдобины.

В следующую секунду его левый бок пронзила острая боль. Вскрикнув, он резко затормозил и с ужасом уставился на рукоятку ножа, торчащую из его тела чуть ниже ребер. Юра попытался обернуться, но в лицо ударила струя удушливого газа. Почти сразу же сознание затуманилось, и он провалился в темную пустоту. Последней мыслью, мелькнувшей в голове, было сожаление, что он так глупо погиб в расцвете лет и никогда не слушал Петра. А тот уж точно будет злорадствовать, что партнер погиб от случайной связи.

Глава 2

Тала спешила перейти улицу, пока зеленый человечек на светофоре не начал дергаться, то есть мигать. Моросил холодный весенний дождик. Она бежала в плаще с капюшоном, надвинутым на лицо, и перед глазами мелькали белые полоски «зебры». Пожалуй, это были самые светлые полосы в ее жизни. Ей не повезло с самого начала. Она стала в семье нежеланным ребенком, и, не мучаясь угрызениями совести, родители сразу отправили ее на воспитание к бабушке. С ней Тала и жила, пока училась в школе и в институте. Мать приезжала примерно раз или два в месяц, трепала дочку по щеке, спрашивала, как дела в школе, и благополучно уезжала. Отца она видела еще реже. Когда ей было лет восемнадцать, тот потребовал от единственной дочери любви и безграничного послушания. Встретив решительный отпор, отец вполне искренне возмутился:

– Как ты можешь?! Я же воспитывал тебя!!!

– Что?! – Тала была поражена, так как словосочетание «отец воспитывал» плохо поддавалось ее пониманию. – Это каким же образом ты меня воспитывал?! Ты ни разу не водил меня за руку ни в парк, ни в кино. Ты не присутствовал ни на одном родительском собрании. Ты месяцами меня игнорировал.

– Я давал деньги, и на эти деньги ты жрала! – ответил отец, от чего Тала впала в еще больший шок от родительской заботы.

Она стала фармацевтом, но не работа вдохновляла ее. Больше всего в жизни Тала любила две вещи – уединение и живопись. Закончив в свое время художественную школу на одни пятерки, она и по сей день продолжала рисовать.

Она писала портреты немногочисленных друзей и пейзажи, копировала полотна известных мастеров, чтобы поучиться у них. Свои работы она раздаривала друзьям и знакомым, не беря за них ни копейки.

Тала была очень интересной женщиной – хрупкой и стройной натуральной блондинкой, с трогательным взглядом голубых глаз. Правда, сама себя она красавицей не считала. Скромная, нерешительная и до неприличия порядочная, Тала не преуспела в карьере, да и в личной жизни тоже. В институте ей нравился один мальчик, но она постеснялась признаться ему в этом, и парень, находящийся в неведении насчет чувств Талы, женился на другой девушке.

Месяц она проплакала, не выходя из дома, понимая, что упустила свою единственную любовь и свой шанс стать счастливой. И все-таки ей представился случай выйти замуж. В двадцать шесть лет ей сделал предложение руки и сердца бухгалтер-аудитор Денис Кашицын. Он часто приезжал к ней на работу с финансовыми проверками и заприметил симпатичную девушку-фармацевта. Тут и бабушка, и подруга Арина надавили на нее, и Тале ничего другого не оставалось, как уступить и завести семью. Ни о какой большой любви речи, конечно, не шло, но Денис был очень милым, внимательным человеком, и ей, не избалованной мужским вниманием, показалось, что она сможет стать счастливой, как все.

На скорую руку сыграли скромную свадьбу и начали жить вместе. Конечно, Тала не была дурочкой и поняла, что с браком у нее не все в порядке, с первой же брачной ночи ввиду отсутствия таковой. Вначале она скромно промолчала, подумав, что жених перебрал на свадьбе, но когда отсутствие супружеской жизни продлилось и последующие дни и недели, она все-таки поинтересовалась у мужа причинами. Ответ был шокирующим.

Оказывается, предложенное ей сердце было абсолютно больным, не способным к выполнению супружеских обязанностей. Тале взять бы да и устроить грандиозный скандал, ведь порядочным поступок Дениса трудно было назвать. Но тут скромность, порядочность и сердобольность сыграли с ней злую шутку. Она осталась с горе-мужем, кинувшись на амбразуру, то есть помогала ему, поддерживала и даже пыталась лечить. Она стала ему товарищем и сиделкой, но только не женой.

Она никому не рассказывала о сложностях в личной жизни из-за страха, что над ней будут смеяться… В таком странном союзе они прожили пять лет. Тала даже стала думать, что ее устраивают такие странные отношения, что, значит, у нее такая судьба. Этот брак закончился со смертью Дениса в возрасте сорока лет от острой сердечной недостаточности.

Тала как была одинокой женщиной, так и осталась – одна с кучей проблем и комплексов. Только без Дениса стало еще тоскливее, потому что ушел человек, который ее понимал и относился с нежностью, да и она сама уже привыкла заботиться о нем. Внезапное одиночество и душевная пустота выбили у нее из-под ног почву. В довершение всех несчастий умерла бабушка, которая заменила ей родителей и которую она безумно любила.

Она продолжала жить скорее по инерции. Работала в аптеке, следила за качеством поступающих лекарств, разбирала жалобы покупателей, помогала в подборе препаратов. Работница Тала была добросовестная, тихая, спокойная, никогда не опаздывала и не уходила раньше, собственно говоря, ей и спешить-то было некуда. Она всегда соглашалась подменить коллег и даже не брала отпуск, потому что на зарплату аптекарского фармацевта уехать куда-нибудь не представлялось возможным, а дачи у нее не было.

Директор сети аптек недвусмысленно намекал Тале на встречи вне работы, предлагая то подвезти на машине, то пойти в ресторан, но она всегда отказывалась. И всегда чувствовала себя неуютно, когда он приезжал в их аптеку.

Тала аккуратно сложила коробочки с препаратами в отведенный для них шкафчик и посмотрела на часы. Время приближалось к обеденному перерыву, а сегодня она договорилась встретиться с Ариной в «Русском бистро». Сняв белый халат, Тала сменила белые шлепанцы на черные туфли, накинула поверх тонкого трикотажного джемпера куртку с капюшоном и поспешила в кафе.

Арина, которая опаздывала всегда и везде, на этот раз уже сидела за угловым столиком с полным подносом еды. Она знала, что ровно в три часа у Талы заканчивается обеденный перерыв, и боялась не успеть поболтать с подругой.

– Иди сюда! – позвала она Талу. – Я взяла грибной суп, кулебяку с рыбой и квас. По-моему, такой набор тебе понравится.

– Спасибо, Ариночка. Сейчас я отдам тебе деньги.

– Вот те раз! Обидеть норовишь? Прямо разорилась я на двести рублей! Я тебя пригласила, я и угощаю! – отрезала Арина.

– Ты же знаешь, что я так не люблю… неудобно мне.

– Неудобно медведю у пчел мед воровать, потому что лапа большая, а щель маленькая в улье, а мы – подруги, и не надо этой мелочности! Когда-нибудь у меня не будет денег, и ты не дашь подружке умереть с голода. Ведь так?

Тала, вздохнув, сняла куртку, повесила на стоящую рядом вешалку и уселась на жесткий стул.

Народу в кафе было много, все-таки обеденное время, некоторые сидели прямо в верхней одежде.

Уборщица с усталым лицом не успевала вытирать пол. Помещение плохо проветривалось, было душно и пахло жареной капустой. За соседним столиком двое мужчин затрапезного вида громко смеясь, распивали дешевое баночное пиво и закусывали пельменями. Для Талы это кафе являлось верхом ресторанного изыска, только такие цены она могла себе позволить, ей приходилось экономить каждую копейку.