Дарья Донцова - Британец китайского производства. Народный детектив Страница 2

– Да, – ошарашенно кивнула я, сраженная наглой напористостью старика.

– Супер! – воскликнул он. – Итак, как тебя зовут?

– Таня. Татьяна Ивановна Сергеева.

– Редкое имя, – кивнул дед, – ну а я Григорий Семенович Рыбаконь, фамилия такая, Рыбаконь, ничего смешного в ней нет. Именно Рыбаконь, ясно?

– Да, – кивнула я.

– Будешь звать меня Гри, – велел он, – отчество я ненавижу, усекла? Теперь слушай. Я – частный детектив.

– Кто?

– Сыщик, которого люди нанимают для решения некоторых деликатных проблем, – объяснил ситуацию Гри. – Работаю я давно, с незапамятных времен, и сейчас занимаюсь очень интересным дельцем. Кстати, ты детективы читаешь?

– Нет, – воскликнула я, – только классику, а лучше поэзию. Криминальные романы пишут для весьма недалекой категории людей, малообразованных личностей, а у меня высшее образование, педвуз, и стыдно подобные книжонки в руки брать.

Гри крякнул, погладил бороду и продолжил:

– Ладно, ситуация такова. Пришла недавно в мою контору девушка, Настя Завьялова, и сказала, что ее родная сестра покончила с собой. У милиции никаких сомнений в суициде не возникло. Девушка выпила стакан персикового йогурта, в котором растворила большое количество снотворного. Момент Аня выбрала самый подходящий, Настя в тот день решила остаться на ночь у своего бойфренда, и поэтому младшую сестру она обнаружила лишь вечером следующего дня. Сразу после бурной ночи Анастасия поехала на работу, домой заглядывать не стала, за что ругает себя сейчас нещадно. Только ничего исправить уже нельзя, Аня умерла. Ясно?

– Нет, – мотнула я головой.

– Правильно, – кивнул Гри, – обрисовываю ситуацию. В квартире никого, кроме Ани, не было, ни Настя, ни милиция следов постороннего человека не нашли. Все стоит на своих местах. На стакане отпечатки пальцев умершей девушки, на столе записка, просто классика жанра: «В моей смерти прошу никого не винить», почерк Анин, доказано стопроцентно. За пару дней до самоубийства девушку бросил возлюбленный, некий Никита Дорофеев, Аня очень переживала. В общем, дело закрыли, слишком оно прозрачное, любовь-морковь и дурочка, решившая свести счеты с жизнью.

– Может, она его и правда любила, – тихо сказала я.

– Ерунда, – рявкнул Гри, – эка печаль, мужик ушел, поплачь и забудь. А ты, лапа, не перебивай, слушай внимательно. Позавчера Настя прибежала ко мне и сообщила: Аню убили, но в милиции дело снова открывать не хотят, найдите преступника, я заплачу любые деньги!

Гри сначала попытался вразумить девушку, но, когда та изложила свои подозрения, призадумался. Доводы Насти показались ему убедительными. Во-первых, похоронив сестру и успокоившись, Настенька стала трезво размышлять. Ее связывала с Аней крепкая дружба, но сестра даже намеком не говорила ей о нежелании жить, более того, когда Настя уходила, Аня поцеловала ее и сказала:

– У меня для тебя сюрприз.

– Какой? – заинтересовалась сестра.

– Завтра расскажу, – хитро прищурилась Аня.

– Хороший или плохой? – настаивала Настя.

– Замечательный, – рассмеялась Аня, – но все потом.

«Потом» не наступило, Анечка отравилась. И навряд ли это было той самой замечательной новостью, обещанной сестре. Еще Аня не любила персиковый йогурт, и было очень странно, почему именно его она предпочла для растворения лекарства. Но, в принципе, все можно объяснить. Напиток из персика обожает Настя, больше в холодильнике ничего не было, вот Ане и пришлось им воспользоваться. Замечательной новостью, наверно, было прочимое ей повышение по работе, об этом со слезами на глазах Насте рассказали коллеги Ани на поминках. Оставалось неясным, отчего сестра надумала свести счеты с жизнью, Аня была в квартире одна… И тут Настю будто стукнуло по голове. Она очень хорошо помнила, как, обнаружив тело сестры, закричала, бросилась вызывать милицию и невесть зачем «Скорую помощь», а затем кинулась в туалет. У Насти больной желудок, и на любой стресс он реагирует всегда одинаково, девушку, простите за подробность, прошибает понос.

Настя плюхнулась на унитаз и тут же вскочила, пластмассовый круг был поднят, она уселась непосредственно на холодный фарфор.

Потом приехали представители правоохранительных органов и пошла суета. Похороны, поминки. Лишь спустя несколько дней в голове Насти вспыхнуло воспоминание о холодном унитазе, и она спросила себя:

– А кто поднял круг?

Имейся в доме мужчина, Настя бы и не озаботилась данной проблемой. Всем известно, что они, подняв стульчак, ни за что не вернут его на место. Это одна из основных причин скандалов во многих семьях. Но Настя и Аня жили вдвоем, они никогда не поднимали круг. Значит, в квартире все же находилось лицо противоположного пола, хитрый убийца, который тщательно замел следы своего пребывания. Каким-то образом он заставил Аню написать записку, угостил ее «коктейлем» и ушел. Но идеальное преступление совершить трудно, негодяй забыл про круг, милиция не заметила его оплошности, что и понятно, следственная бригада состояла из одних мужиков. Настя назвала и имя предполагаемого преступника: Никита Дорофеев, любовник Ани, единственный, кого она впускала в дом без всякой опаски.

– Знаю, как дело было, – шмыгала носом Настя, – Никита бросил Аньку из-за другой, родители нашли ему невесту при денежном папе, вот он и переметнулся. Аня сначала переживала, а потом позвонила ему и устроила скандал.

– Ты мерзавец, – кричала она в трубку, – подонок! Вот позвоню твоей новой подруге, а еще лучше ее папеньке, и все ему выложу! Сам знаешь, про что! А! Испугался! Вот-вот, лучше тебе назад ко мне бежать!

– И что ты про него знаешь? – полюбопытствовала Настя.

– Дерьмо всякое, – отмахнулась Аня, – потом как-нибудь расскажу, сейчас не хочется, слишком противно!

Сложив вместе все факты, Настя побежала в милицию, но там от нее вежливо отделались, заявив, что дело закрыто.

Но Настя не успокоилась, ей очень хочется наказать убийцу сестры. Знакомые подсказали ей адрес Гри, и Завьялова обратилась к нему за помощью.

– Теперь ясно? – поинтересовался Гри и допил кофе. – Ну и гадость тут варят, прямо скорчило меня всего.

– В принципе да, – осторожно ответила я, – но что мне делать надо?

Гри грохнул чашку на блюдце.

– С Никитой поболтать.

– Мне?

– Да. Парня выгоняют из института, у него куча прогулов, к сессии молодца не допускают. Он испугался и начал искать кого-то, кто ему поможет. Вот ты и явишься к нему под видом тетки из ректората, которая готова за некоторую мзду купировать беды Дорофеева.

– Я?

– Ну не я же!

– А почему не вы?

– Вот дура! Не похож я на сотрудника ректората, да еще и мужчина, не вызову к себе его расположения, а ты что надо: толстая, простая, не шикарно одетая, типичная чиновница. Значит, так, поедешь к Дорофееву домой, вот адрес. Скажешь, что способна решить вопрос, но тебе нужен полный список его прогулов. Он начнет называть даты, а ты старательно спрашивай, где он был в такой день, в другой…

– Зачем?

– Если он такой вопрос задаст, ты нахмурься и рявкни: «Хочешь дальше учиться – отвечай, мне справки делать надо, могу в неприятность вляпаться: напишу – лежал в больнице, а тебя в кафе видели». И особенно обрати внимание на 28 апреля, день смерти Ани, по минутам выясни.

– Вдруг он меня заподозрит?

– В чем?

– Ну… скажет, что не видел меня в ректорате.

– Дура! В МГУ куча факультетов, студенты в ректорат не ходят, максимум в деканат заглядывают.

– Но у нас в вузе…

– Ты в помойке училась, а это МГУ! Работа тебе нужна?

– Да, очень.

– А деньги?

– Тоже.

– Хорошо, вот адрес Никиты, езжай туда, он дома, ждет тетку из ректората, я уже все организовал, только бабы не было. Допросишь его и уходи, спокойно пообещай ему: дело, мол, в шляпе. Мобильный имеешь?

– Да.

– А говоришь, плохо живешь!

– Самый дешевый тариф, и за него Этти платит.

– Этти-шметти, – выхватил у меня из рук телефон Гри, – это мой номер, мобильник включен всегда, вот визитка с адресом конторы. Жду тебя с отчетом… Кстати, держи, вот тысяча рублей.

– Зачем?

– На расходы, шевелись, Дюймовочка, – гаркнул Гри, – не спи, замерзнешь.

Дверь в квартиру Никиты никто не открывал, я перестала звонить, решила постучать, ударила кулаком по створке, и та немедленно открылась.

– Никита, – позвала я, войдя в пахнущую одеколоном прихожую, – это Татьяна Ивановна, из ректората. Вы где? Никита…

Никто мне не отвечал, но из противоположного конца квартиры доносилась музыка. Решив, что юноша просто не услышал звонка и моего крика, я, мысленно обозвав хозяина разгильдяем, дошла до двери, из-за которой лились звуки, увидела парня, сидевшего на стуле спиной ко входу, и вздохнула. Конечно, разгильдяй, кто ж еще? На подоконнике вопит радио, на столике работает телевизор, правда, без звука, на Никите наушники, ясно теперь, почему он не отреагировал на посторонние звуки.