Наталья Александрова - Тренажер для трех граций Страница 2

Когда прошло еще пятьдесят минут и пирог был вынут из духовки, Ирина не выдержала и позвонила Кате на мобильный. Мобильный этот, несмотря на Катькино сопротивление, они с Жанкой подарили подруге на Новый год. У Катьки тогда было трудновато с деньгами, и она говорила, что все равно сидит все время дома. Однако подарку обрадовалась и таскала его всегда с собой. Сейчас по мобильному никто не отвечал, то есть Катька не слышала звонка или отключила телефон. Ирина позвонила на всякий случай Кате домой, там, естественно, тоже никто не отвечал. Стало быть, возможны два варианта. Либо Катька проканителилась и вышла из дома только недавно, либо что-то задержало ее в пути или у той дамы, которой нужно передать посылку.., как ее… Алла Марковна.

Яша уже давно сшивался на кухне и умильно поглядывал на пирог, он очень любил свежую песочную корочку. Ирина погрозила ему и сказала, что даст попробовать, только когда все будут пить чай, а до того пускай и не мечтает. Еще через полчаса Ирина встревожилась. Со времени Катиного звонка прошло три часа, и в конце концов, это форменное свинство — так опаздывать.

У Ирины свои дела, а если уж Катерина так задержалась, то можно ведь и позвонить, для того ей и мобильник подарили.

Ирина рассердилась и позвонила Жанне, потому что ей надоело сидеть одной и прислушиваться то к шуму лифта, то к телефонным звонкам.

Жанка, конечно, была не в восторге — ей некогда разговаривать. Еще бы — деловая женщина, нотариус, много работает, зарабатывает хорошие деньги. Но Ирина была настойчива, и Жанна прикинула свои возможности и сказала, что приедет к Ирине, все равно давно не виделись, а рабочий день подходит к концу.

— Слушай, ну не переживай ты! — сказала она. Ну что с ней может случиться среди бела дня?

Район у вас спокойный, во дворе всегда люди…

— Ты будто Катьку не знаешь, — вздохнула Ирина, — она вечно в какую-нибудь историю вляпается.

И как в воду глядела.

Катя остановилась перед подъездом и поставила проклятую коробку на скамеечку. Она успела уже всей душой возненавидеть чертову роклетницу, а заодно с ней и приславшего ее француза, которого и в глаза не видела. Коробка оказалась такой тяжелой, как будто ее набили камнями или золотыми слитками, и от ее тяжести Катины руки вытянулись, как у гориллы. Если бы не тетка. Катя просто выбросила бы роклетницу по дороге, но тетка у нее была женщина суровая, и не выполнить ее поручение значило бы практически подписать себе смертный приговор. Тетка просто запилила бы ее насмерть, а это — не самый легкий и приятный способ проститься с жизнью.

Катя перевела дыхание и приободрилась.

В конце концов, ей осталось совсем немного.

Еще пять минут, и она отдаст чертову коробку этой.., как же ее… Анне Макаровне? Нет, теткину знакомую звали не так… Алла Макаровна?

Тоже не то… Катя напрягла память. Тетя сказала.., что же она сказала? Ох, надо было записать.., тетя сказала…

Тут она вспомнила, что записала адрес и имя теткиной приятельницы на бумажку. Катя пошарила в карманах и сообразила, что оставила ту бумажку на столике у телефона. Похвальная привычка — все записывать не надеясь на память, только хорошо бы еще не забывать, куда положила свои записи…

И вдруг что-то щелкнуло у Кати в голове, и она вспомнила. Алла Марковна! Квартира девяносто шесть, Алла Марковна!

Она облегченно вздохнула, подняла коробку и вошла в подъезд.

К счастью, лифт работал. Правда, стены были исцарапаны, прожжены окурками и украшены наскальными изображениями сомнительного содержания и низкого художественного качества, но он все-таки ехал. Иначе Кате пришлось бы тащиться с неподъемной роклетницей на восьмой этаж, а такой подвиг ей сегодня был явно не по плечу.

Кабина остановилась, двери лифта со скрипом разъехались, и Катерина увидела перед собой нужную квартиру. Ее мучения подходили к долгожданному концу Она позвонила, и почти в ту же секунду дверь распахнулась. На пороге стояла раскрасневшаяся женщина в старомодном темно-синем платье с белым воротничком.

— Проходите, проходите! — она отступила в сторону, пропуская Катю — Проходите скорее!

— Мне нужна Алла Марковна, — заученно проговорила Катерина, — она здесь?

— Все уже давно здесь, — женщина деловито подтолкнула Катю к вешалке, — проходите!

Катя не хотела задерживаться надолго, но странная женщина уже помогала ей снять куртку и подталкивала ее к открытой двери комнаты, откуда доносился гул многих голосов — Мне только отдать… — попыталась Катя сопротивляться, но женщина ее не слушала. Она втолкнула ее в комнату, где за длинным столом сидели в тесноте человек сорок, и крикнула кому-то:

— Валя, еще одну рюмку дай, а тарелка стоит на буфете!

Катю подтолкнули к столу, и она оказалась между теткой в мелких рыжеватых кудрях и тщедушным лысым дядечкой лет пятидесяти.

На столе перед ней возникла тарелка с аппетитной горкой салата «оливье» и румяной куриной ножкой. Катя сглотнула слюну и неожиданно поняла, как проголодалась. Правда, только сегодня утром она с грустью убедилась, что не может влезть в любимые зеленые брюки с замечательными красно-фиолетовыми разводами, и дала себе слово непременно сесть на диету, но доставка по адресу роклетницы ужасно ее утомила, значит, надо было немедленно снять стресс. А лучший способ снять стресс, как известно — вкусно и сытно поесть. В конце концов, на диету можно сесть со следующего понедельника, а еще лучше — с первого числа следующего месяца, так будет гораздо удобнее наблюдать за результатами…

Катя поставила на пол злополучную французскую коробку, чтобы ничто не мешало спокойно снимать стресс, и впилась зубами в куриную ножку.

«Курица — это очень легкая пища, — внушала себе Катя, — от нее я не потолстею. А больше есть ничего не буду…»

Однако ножка оказалась очень маленькой, и салат удивительно быстро кончился, а прямо перед Катей стояла тарелка с бужениной и блюдо с селедкой под шубой, так что устоять было невозможно.

«Только самую капельку!» — подумала Катерина и положила себе два сочных куска буженины, поразмыслила и добавила еще один, чтобы больше не надо было тянуться. Добавила приличную порцию селедки и, издав удовлетворенное урчание, принялась за еду.

Буженина была как-то мелко нарезана, поэтому пришлось добавить еще, а заодно уж прихватить пару фаршированных салатом яиц, кусок холодца и несколько пирожков с капустой. После этого Кате немножко полегчало, она подняла голову от тарелки и огляделась.

За столом преобладали скромно одетые женщины средних лет. Мужчины тоже имелись, но они были в явном меньшинстве и все почему-то в костюмах и с галстуками. В дальнем конце стола сидела крупная блондинка с помятым заплаканным лицом в черном платье, рядом с ней Катя увидела прислоненную к вазе с красными гвоздиками мужскую фотографию. Возле этой фотографии стояла рюмка водки, накрытая кусочком хлеба.

Катя похолодела; Она явно попала на поминки.

«Но тетка-то хороша! Ни о чем меня не предупредила.., и зачем, спрашивается, на поминках нужна эта чертова роклетница? Неужели нельзя было перенести это на другой день?»

Один из мужчин, сидевший напротив Кати, поднялся, постучал ножом по рюмочке, прокашлялся и проговорил:

— Все мы помним, что Володя был очень жизнелюбив! Он удивительно умел радоваться жизни, всем ее проявлениям, и завещал это нам! Давайте же выпьем за то, чтобы его жизнелюбие…

Договорить ему не дала заплаканная блондинка. Она повернулась и возмущенно воскликнула:

— Ты на что намекаешь? Ты на что такое, Михаил, намекаешь? У тебя совесть есть? Еще, можно сказать, могилу не закопали, а ты уже намекаешь насчет.., жизнелюбия? Ты бы постыдился!

— Да я ничего… — мужчина покраснел и опустился на место, — я ничего не хотел.., я только в том смысле…

— Вот ты лучше и помолчи в любом смысле!

Тщедушный сосед Кати пригнулся к ней и прошептал:

— Зря Варвара так.., все-таки поминки, нехорошо такое устраивать.., а вас, простите, как зовут?

— Екатерина Михайловна, — представилась Катя от растерянности чересчур официально.

— Катюша, вам положить рыбки? — спросил заботливый сосед, наливая в ее рюмку водку.

Катя кивнула: рыба в томате выглядела очень аппетитно, а самой ей было до нее не дотянуться.

— А вы откуда, — подозрительно спросила Катю ее соседка с другой стороны, женщина в мелких канцелярских кудряшках, — с первой работы? Или вы Володина родственница?

— Я.., с этой… — невразумительно пробормотала Катя набитым рыбой ртом.

— Я знаю, откуда эта особа! — раздался вдруг у нее за спиной истеричный и надтреснутый голос. — Я все знаю!

Катя повернулась. У нее за спиной стояла та самая трагическая блондинка в черном, которая только что сидела во главе стола.

— Я все понимаю! — повторила она, еще подбавив в голос истерических интонаций. — Я только одного не понимаю — как у людей совести хватает!