Юлия Климова - Золотая клетка для светского льва Страница 2

– Ну и где они? – засовывая руки в карманы, спросила Дашенька. Дед Мороз хранил молчание. – И зачем я только так бежала… О! Вроде эти!

Молодые люди показались за стеклянными дверьми. Один – коренастый, черноволосый, второй – высокий, в голубом свитере, куртка под мышкой. Мысленно скомандовав себе: «На старт, внимание, марш!» – Дашенька для разминки подпрыгнула на месте и, установив прицел на светловолосого парня в свитере, стрелой пустилась в его сторону.

– Ой! – воскликнула она, врезаясь в его широкую грудь. – Извините, не рассчитала.

Парень поднял голову и с удивлением посмотрел на маленькое создание, замотанное в объемный длинный шарф.

– Ты кто такая? – спросил он, качнувшись.

– Даша.

– Отлично, – заржал черноволосый молодой человек и, хлопнув друга по плечу, добавил: – Судьба! Поздравляю!

Дашенька сделала маленький шажок назад и с подозрением уставилась на незнакомцев. Что теперь делать и где Тихон?

– А я Егор, – представился светловолосый. – Может, ты несовершеннолетняя? – в голосе сквозила надежда.

– Очень даже совершеннолетняя, – хмыкнула Дашенька, расправив плечи. – А что?

Егор почесал затылок, тяжело вздохнул, посмотрел на друга, потом на девушку и спросил:

– Замуж за меня пойдешь?

Дашенька на секунду онемела – в разных переделках она побывала за свою недолгую жизнь, но такого с ней еще не случалось.

– Ты пьян? – спросила она скорее из-за желания потянуть время, потому что сомневаться в этом не приходилось.

Она покосилась в сторону в надежде увидеть Тихона, который, собственно, и должен был объяснить, что здесь происходит.

О чудо! Тихон стоял на противоположной стороне улицы, ехидно улыбался и… часто-часто кивал. Дашенька вздохнула с облегчением – значит, он в курсе этого безумия и ей нужно просто сказать «да».

– Выпил, – пожал плечами Егор, – но к моему предложению это не имеет никакого отношения. Так ты выйдешь за меня замуж?

– Соглашайся, – подмигнул черноволосый парень, – будете жить долго и счастливо, как в сказке.

– Да. Я согласна, – ответила Дашенька и улыбнулась. – Очень надеюсь, что ты не деспот и любишь детей.

– Прощай, Коська, прощай, друг, – выдохнул Егор и опять качнулся, – закончилась моя холостая жизнь!

– Ничего страшного, все там будем. Вези невесту домой, а то еще потеряетесь в этом огромном мире. – Костик еще раз хлопнул друга по плечу и, явно веселясь, направился к синему джипу.

Егор поежился – в свитере было холодновато – и галантным жестом указал на серую «Мазду».

– Прошу к нашему шалашу, – сказал он, пропуская девушку вперед.

– Машину поведу я, – деловито ответила Дашенька, – ты пьян, а мне умирать в расцвете лет вовсе не хочется.

– А ты умеешь?

Дашенька хмыкнула в ответ и протянула руку, требуя ключи.

Коттеджный комплекс на краю Москвы приятно удивил. Собственно, в финансовой состоятельности Егора можно было не сомневаться: «Мазда», золотые часы на руке, дорогой свитер.

Дашенька на всякий случай опустила окошко, чтобы ее увидел охранник – мало ли как дальше пойдет, пусть знает, что она лучшая подружка Егора, которой он доверяет сесть за руль своей роскошной машины.

– Третий дом слева, – сказал Егор, разлепляя глаза. Всю дорогу он дремал, лишь изредка подсказывая, куда ехать. В голове его было пусто, и он даже не думал о том, как завтра станет выпутываться из мелькающего на горизонте брака.

Дашенька довольно быстро осталась в одиночестве. Ее жених, махнув в сторону гостиной, мол, располагайся и чувствуй себя здесь будущей хозяйкой, поплелся прямо в ботинках по коридору, где и растворился в дверном проеме между двумя разлапистыми пальмами.

– Хорош, нечего сказать, – усмехнулась Даша и отправилась на экскурсию по дому.

Чисто, просторно, уютно, богато. Кто здесь еще живет, кроме Егора? Хотя какая разница, главное – сейчас в доме больше никого нет. Дашенька подошла к окну, посмотрела на темный дворик, утопающий в желтых от света фонаря снежинках, и достала из кармана мобильник.

– Это я, – тихо сказала она, оглядываясь на дверь. – Что делать-то?

– Ты можешь остаться и стать женой преуспевающего бизнесмена, – засмеялся Тихон, – или…

– …или все, как всегда… – продолжила Дашенька.

– Да.

– Эх ты, – она покачала головой и улыбнулась.

– Это в последний раз.

Дашенька сунула телефон обратно в карман и, натягивая на ходу перчатки, зашагала к комнате Егора.

Ах, этот вечный «последний раз»! Клятвенное обещание – и вновь темные истории, не говоря уже о большем…

– Спит, – прошептала она, глядя на безмятежно похрапывающего «жениха». Подошла поближе, наклонилась и так же тихо добавила: – Не выйду я за тебя замуж, некогда мне.

Развернулась и тенью скользнула в коридор. Нет, она больше не Дашенька… она – Дашута!

Объемную сумку оказалось не так уж и сложно найти – глубокий шкаф в смежной с холлом кладовкой предлагал многочисленные варианты, начиная от кожаной борсетки и заканчивая чемоданом на колесиках с выдвижной ручкой.

– Угу, – кивнула Дашута, дернув металлический замочек «молнии».

Вжик! Ни в чем не отказывай себе, «невеста»…

Тяжелый подсвечник, маленькая картина с подписью художника в углу, потрепанная книга с плетеной закладкой, серебряный кубок с изображением несущегося в степь табуна лошадей, медный чайник с изогнутым носиком и чеканкой на дне – «1810 год», перламутровое ожерелье – крупные жемчужины в два ряда, пепельница, позолоченная по краям… Древнее, новое, дорогое, блестящее, тусклое – все в сумку.

Дашута вновь дернула замочек «молнии», огляделась и ровным шагом направилась к выходу. Сбежала по ступенькам, заглянула в зеркало, поправила шарф, подмигнула себе, передразнила Егора: «Может, ты несовершеннолетняя?», метнула взгляд на часы и устремилась к окну. Как тут у нас дела?

А дела-то у нас плохи…

К дому чинно, не торопясь, подъезжали две иномарки. Точно ленивые бегемоты, они двигались к невысокому забору, украшенному гирляндой разноцветных лампочек, они двигались к припорошенной снегом дорожке, ведущей к крыльцу, они двигались… к Дашуте.

1991 г.

Детство Дашеньки напоминало пеструю ленту, вроде бы и надо загрустить, а не получается – вот же разноцветные полосы: зеленая, голубая, розовая, фиолетовая, красная. А еще есть желтая полоса, ароматная, с хрустящей корочкой – это когда повариха тетя Паша протягивает еще теплую булочку и говорит: «Ешь, голубушка, ну до чего же ты тощая». Дашенька ела и не толстела, такой вот маленький организм – юркий, как лесной зверек.

По детскому дому она вышагивала, как принцесса. Огромный бант на голове, сведенные брови (на всякий случай) и сшитая нянечкой из старого шарфа муфта. Идея с муфтой была позаимствована из «Снежной королевы» – Дашенька частенько устраивала представления, в которых абсолютно все роли играла сама. При этом она никогда не хотела стать актрисой, ей просто нравилось быть разной.

А еще у нее был личный враг – Мотька Ерохин, рыжий пацан с хитрыми, но одновременно добрыми глазами. Сколько же раз она таскала его за чуб, и сколько же раз он мял ее рисунки и срывал спектакли.

– Дурак ты, Мотька, – говорила Дашенька после каждой нанесенной обиды, – и замуж я за тебя не пойду.

– Не больно-то и хотелось, – фыркал «враг», потирая свеженький, только что заработанный синяк.

Жизнь шла своим чередом, не предвещая коренных изменений в судьбе. Одна половина воспитательского состава не чаяла души в кареглазой крошке, а другая половина приходила в ужас только при одном ее появлении – шалить и шкодничать Дашенька очень любила, причем делала это с такой непосредственностью и мастерством, что долго на нее сердиться было просто невозможно. «Была бы поспокойнее и потолще, глядишь, и пригрел бы кто-нибудь, – вздыхала украдкой повариха тетя Паша. – Хотя шесть лет уже… вряд ли кто возьмет…»

Но одним весенним днем на пороге комнаты, заставленной детской мебелью, появился полноватый дядечка с коротко стриженными усиками. Он стоял минут пять, облокотившись о ярко-голубой шкафчик, и следил за играющей ребятней. Малыши, те, что посмелее, окружили его и стали дергать за край пиджака.

– Ты к кому пришел? – важно спросил Мотька Ерохин, морща нос.

Дядечка улыбнулся и пожал плечами, потом поднял голову и остановил взгляд на худенькой светловолосой крошке в красном вельветовом сарафане. Девчушка, пользуясь общей суматохой, прихватив со стола воспитательницы запретные ножницы, двигалась в сторону традесканции, желая ее подстричь как можно скорее. Жить несчастному растению оставалось не так уж и долго…

– Наверное, к ней, – ответил дядечка, наблюдая, как на ковер падают длинные зеленые стебли.