Елена Логунова - На сеновал с Зевсом Страница 2

— Тебе, мне. Тебе, мне…

Первые два текста я написала быстро. Вторая пара стоила мне и труда, и времени: четкая вертикаль на циферблате часов сделалась вдвое короче.

«Уже восемнадцать тридцать! — застонал мой внутренний голос. — Кошмар! Ты опоздаешь в парикмахерскую!»

Опаздывать в парикмахерскую было никак нельзя: на завтра у меня имелись большие планы. Мы с бойфрендом Денисом собирались гулять на помолвке его лучшего друга Руслана Барабанова, и я всерьез намеревалась затмить красотой всех дам, включая будущую мадам Барабанову.

До назначенного срока явки к парикмахерше оставалось полчаса. Я мобилизовалась и за десять минут накатала еще два текста.

«Всё, бросай это гиблое дело и бегом в салон! — прикрикнул на меня внутренний голос. — Оставшиеся поздравлялки сочинишь, пока будешь мелироваться: двадцать минут тихого сидения в колпаке тебе гарантированы, вот и используешь их с толком».

Это был хороший совет, и я ему последовала. Маруся, у которой поздравлялки вытанцовывались с большим трудом, проводила меня тоскливым завистливым взглядом и со вздохом уткнулась в компьютер. Он в промежутках между написанием прочувствованных слов простаивал так долго, что на мониторе успевала показаться чокнутая белка с ее орехами. К этому моменту между ней и Марусей уже обозначилось отчетливое фамильное сходство, чему я не придала должного значения.

А зря!

1 апреля

Поутру выяснилось, что Маруся сказалась больной и не вышла на работу.

— Наверное, она попала под дождь и простудилась, — огорчилась я, виновато вспомнив, что у Маруси тоже были какие-то планы на послерабочее время, а поздний вечер ознаменовался первой весенней грозой.

Если бы не Денис, который приехал за мной в парикмахерскую на машине и с зонтом, я бы не смогла уберечь от осадков свою красивую прическу. А у Маруси, которая как раз переживала период полного безрыбья в личной жизни, вчера не было ни галантного кавалера с машиной, ни даже зонтика. Душу и тело бедняжки мог согреть только тонкий шелковый шарфик, который она, кстати говоря, забыла в офисе. Он так и остался висеть на спинке ее стула, трепеща на сквозняке, как розовый флажок.

— Нет! — в сердцах возразила наша третья коллега — бухгалтер Зоя Липовецкая. — Маруська не простудилась, она просто чокнулась! Вот, смотри!

Она потрясла в воздухе какой-то бумажкой, перебросила ее мне, а потом с треском разломила плитку шоколада: знать, расстроилась. Шоколад у нас в кабинете обычно служит заменителем валериановых капель.

— «Уважаемый всем по списку! — прочла я с подобающим выражением. — В этот замечательный апрельский (майский, июньский и т. д.) день примите наши сердечные (горячие, искренние) поздравления с Вашим Днем Рождения (именинами, крестинами, сороковинами)! Мы знаем Вас как настоящего мужчину (женщину, домашнее животное, гуманоида), внесшего огромный вклад в развитие страны (распитие напитков, собирание спичек, лепку снеговиков, осеменение свиней)…» Ну, Маруська!

Я не выдержала и захохотала.

— Напрасно смеешься, — желчно сказала Зоя, остервенело грызя шоколадку. — Представь: она все свои поздравлялки написала по этому идиотскому шаблону!

— Ты серьезно?!

Я перестала смеяться, ринулась к пустующему Марусиному столу и торопливо разворошила аккуратную стопку подписанных открыток.

— Здесь все чиновники и только половина дельцов. Где же остальной бизнес?

— А бизнес тю-тю! — Зойка внимательно посмотрела на оставшуюся часть сладкой плитки, потом на меня, снова перевела взгляд на шоколадку и решительно переломила ее пополам: — На-ка, съешь!

Я послушно затолкала в рот «лекарство» и встревоженно прочавкала:

— В каком смысле — тю-тю?

— А во всех смыслах! — зловеще сказала она. — Про добрые отношения с бизнесом можно забыть. Маруся, идиотка такая, сама за шефа расписалась и конверты с открытками для первой партии именинников в почтовый ящик бросила!

— Так чего же ты тут сидишь! — подскочила я. — Бегом к ящику, пока почту не вынули! Будем умолять почтальона вернуть нам эти письма!

— Ты думаешь, я тоже дура, как Маруся? — обиделась Зойка. — Да я сорок минут плясала на углу, дожидаясь почтальона!

— Так ты вернула письма? — Я с облегчением выдохнула. — Фу-у-у, напугала…

— А ты готовься, Бронич узнает — еще не так нас напугает, — пообещала коллега. — К сожалению, я только два Маруськиных шедевра завернула, третьего-то письмеца в ящике не было. Полагаю, оно ушло еще вчера вечером, потому как день рождения у адресата сегодня — и поминай как звали!

— А как звали? В смысле, кому ушло? — хватась за сердце, спросила я.

— А Галине Михайловне Лушкиной! — ответила Зойка, исподлобья наблюдая за моей реакцией. — Ну, что — еще по шоколадочке?

— Давай, — прошептала я, закрывая глаза и представляя, какой будет реакция Бронича на жуткую новость о Маруськином тихом, но вредоносном помешательстве.

Сразу захотелось лечь и скрестить на груди руки!

Мадам Лушкина с ее компанией — наш ВИП-клиент. У шефа с этой бизнес-леди какие-то особые отношения. Корни их уходят в те доисторические времена, когда нашего агентства еще не существовало, так что мы с девочками не в курсе интимных подробностей.

— Я думаю, Бронич кого-нибудь уволит или штрафанет на всю зарплату, — сказала Зойка, когда я осторожно поинтересовалась ее прогнозом. — Причем необязательно Марусю. Маруська-то практикантка, что с нее возьмешь.

И она с жалостью посмотрела на меня.

— Да нет, — чавкая булочкой, возразил наш видеоинженер Андрюха Сушкин.

Он, как обычно, появился в конторе на час позже, чем я, и первым делом наладился завтракать, а вторым — обесточил весь этаж, устроив короткое замыкание с помощью хронически неисправного электрического чайника.

— Я думаю, Бронич никого не уволит, — сказал любитель чайно-энергетических церемоний. — Он кого-нибудь убьет.

И Андрюха тоже жалостливо взглянул на меня.

— Понятно, — нарочито бодрясь, сказала я и принялась собирать свои вещи. — Тогда я вас покину прямо сейчас. Мне срочно нужно присмотреть себе модный саван и белые тапки.

— Ты куда?! — в один голос вскричали Зойка и Эндрю, сообразив, что в мое отсутствие гневливый шеф вполне может уволить (или убить) кого-то из них.

— Как куда? — Я cтановилась на пороге и поправила сумку на плече, как солдатик вещмешок. — На особо опасное задание, добровольцем: поеду к Лушкиной, попробую как-то спасти ситуацию.

Мне казалось, это прозвучало торжественно, но вполне оптимистично, однако хмурые лица моих коллег нисколько не просветлели. Они переглянулись, и Зойка, пряча глаза, сказала:

— Кстати, в обувном магазине на Наждачной финишная распродажа старой летней коллекции, и там очень много белого…

— Спасибо, вам тоже всего хорошего и долгих лет жизни! — желчно сказала я и поспешила убежать из конторы, пока не явился наш грозный шеф и не сократил мою собственную жизнь или же денежное довольствие.

Даже не знаю, что было бы хуже.

— Иди и возвращайся с победой! — спохватившись, благословила меня Зойка.

— Ага, со щитом, а не на щите, — пробормотала я, удаляясь.

Монтер, потрошащий в коридоре электрораспределительный щит, посмотрел на меня с подозрением, но я строго сказала ему:

— Да будет свет! — и поторопилась сбежать вниз по лестнице.

О госпоже Лушкиной я слышала немало — она в нашем городе фигура во всех смыслах крупная: хозяйка концерна «Юг России», объединившего в едином порыве завод железобетонных изделий, домостроительный комбинат и сеть риелторских контор. О Лушкиной говорят, что она стоит сто миллионов и весит сто кило. Не знаю, как насчет денег Галины Михайловны, а насчет ее живого веса молва не врет. Я поняла это, когда увидела, как мадам вылезает из салона своего «Бентли»: высадив пассажирку, машина в кормовой части приподнялась сантиметров на двадцать!

Высокий статный парень, выпрыгнувший из машины чуть раньше Галины Михайловны и предупредительно поспособствовавший ее выгрузке из авто, первым взбежал по ступенькам и распахнул перед хозяйкой дверь роскошного офиса.

Цепляясь за краснодеревянные перила пухлой ручкой и безжалостно слепя меня маникюром и бриллиантами, важная дама тяжело поднялась на крыльцо и скрылась за стеклянной дверью.

— Вот досада, опоздала! — Я хлопнула себя по бедру и подняла глаза, провожая взглядом скользящую вверх по фасаду стеклянную кабину лифта с застывшей в ней монументальной фигурой Галины Михайловны.

Если бы не розовый брючный костюм, она походила бы на уменьшенную копию памятника Екатерине Второй, украшающего одну из площадей нашего города. Стать, формы, выражение лица и прическа у Лушкиной были точно такие же, как у бронзовой императрицы. Величие картины «Государыня Всея Российского Юга, возносящаяся над толпой» портило только присутствие в лифте долговязого помощника Лушкиной. Вместе они смотрелись смехотворно, напоминая героев русской народной сказки «Пузырь, Соломинка и Лапоть». Розовая толстуха в искрящихся украшениях здорово смахивала на радужный мыльный пузырь, а стройный верзила — на соломинку, так что для полноты сходства с фольклорной троицей им не хватало только лаптя.