Татьяна Луганцева - Жена №5 Страница 20

— Ну да, вроде как…

— Ага! И чем ты занят, гений? Рассматриванием моих коленок? Угадала? Или сработало мое больное воображение?

Следователь внезапно даже для себя залился краской.

— Ага! Что-то я все-таки понимаю?

— Скорее — женская интуиция, — хмыкнул Василий.

— Вот и сейчас, как всегда, весь разговор сошел на мою персону. И знаешь, почему? Потому что ты сам этого хочешь! Ты любишь говорить обо мне! Ты вырвал меня из постели, не дал толком позавтракать из-за того, чтобы снова унизить меня, что я не смогла бы стать следователем. А кого это волнует? Убили женщину! Вот о чем надо думать! А не обо мне! Вот женщины-следователи не пристают к своим допрашиваемым! — тряхнула длинным хвостом Яна.

— Ну ты, Цветкова, даешь! — с уважением протянул Василий, который никогда в жизни не позволил себе пристать к Яне или воспользоваться служебным положением в личных интересах. Правда, в последнее время он и не скрывал, что увлечен ею.

— Что? В точку попала? — спросила она, как бы случайно расстегивая верхнюю пуговицу блузки.

— Какое это имеет значение, Цветкова, если у меня хватает ума и логики, чтобы понять, что ты никогда не скажешь мне «да»? — спокойно сказал следователь, фактически признавшись, что влюблен в эту долговязую фантазерку.

Но Яна не стала торжествовать, и все по той же причине: действительно, он прав, «да» она сказала одному мужчине — Карлу Штольбергу, чешскому князю, так уж сложилась судьба. Надо отметить, что влюбилась она с первого взгляда. А когда первый раз увидела, то не знала, что Карл аристократ. Он в то время выгребал навоз из птичьих клеток. Влюбленность походила на разряд электричества или короткое замыкание, которое произросло в длинное, так сказать, в затяжное…

— Мне даже как-то стыдно, — задумалась Яна.

— Ты ни в чем не виновата, это я сам что-то напридумывал себе. Ругаю тебя, а сам рад каждой нашей встрече, — подал голос Лебедев.

— Да я не об этом! Проехали уже! — Яна смутилась. — Я о том, что не плачу от известия, что убили Изольду Игоревну. Она была все-таки моей знакомой, а я так черства…

— Вы не были близки, это нормально, — прокашлялся Василий Николаевич.

— Я очень сожалею, но слез нет, а по поводу завещания мне вообще сказать до сих пор нечего.

— Ну, если рассуждать здраво, то… а почему бы нет? Изольда Игоревна была подругой твоей матери, своей семьи и родственников у нее не было. А когда накопился капитал, она задумалась о наследниках и выбрала дочь своей подруги, не самый логичный вариант, но за неимением другого… — пожал плечами Василий Николаевич и, словив настороженный взгляд госпожи Цветковой, сразу же по телефону вызвал секретаря, коим оказалась приветливая девушка абсолютно без косметики на юном лице.

— Маруся, ты не могла бы организовать нам кофе?

— Могла бы… — с интересом покосилась на посетительницу Василия Маруся. Понятно, что кофе здесь угощали редко.

— Маруся, и к кофе бы нам чего-нибудь, — не очень уверенно добавил следователь.

У девушки глаза стали больше лица.

— В смысле? Простите, конечно…

— Ну, конфет каких-нибудь или там чего. — Следователь вдруг начал странно гримасничать, а Яна едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

— Деньги я отдам, — добавил Василий.

— Поняла, шеф, — стрельнула глазами в сторону Яны девушка и, понизив голос, добавила: — Бегу в буфет.

Когда девушка исчезла за дверью кабинета, Яна, улыбаясь, спросила:

— Компенсируешь мой испорченный завтрак?

— Пытаюсь… Я бы и в ресторан отвел, но это только после работы.

— Ладно, я не в обиде, — продолжала улыбаться Яна.

— Что будешь делать с наследством? — чтобы хоть как-то скрасить ожидание кофе, спросил Василий Николаевич, пряча свои большие некрасивые руки под стол.

— Даже не думаю об этом. Уж в этом веселеньком доме точно не останусь! А вообще-то для начала хорошо бы найти, кто это сделал? — задумалась Яна.

— Вот именно этого я и боялся! — всплеснул руками следователь, смахивая кипу документов одним легким движением. Ну неуклюж он был, что ж поделать!

— Что я опять во что-то ввяжусь? — уточнила Яна.

— Ты уже ввязалась, а может быть, еще хуже, — грустно заметил следователь, понимая, что от него уже ничего не зависит.

— А то, что на меня, кристально честного человека, падают подозрения в убийстве в корыстных побуждениях, это нормально?

— Яна, умоляю! Сиди тихо и не высовывайся! Предоставь во всем разобраться нам, — приложил руки к груди для пущей убедительности Лебедев.

В кабинет со страшным грохотом ввалилась Маруся с подносом.

— Извините, шеф. Руки заняты, пришлось ногой дверь открывать. Вот, чем богаты, тем и рады, — отдуваясь, поставила она поднос на стол и еще раз внимательно осмотрела Яну.

— Спасибо, Маруся, можешь быть свободна, — быстро пробормотал Василий Николаевич.

Девушка еще раз, как завороженная, оглядела Яну и удалилась с немым вопросом в глазах.

— Василий, ты меня пугаешь, — приблизилась к следователю Яна, — тебя что, в первый раз видят с женщиной? Или ты никогда ни за кем не ухаживаешь?

Лебедев покраснел.

— И то, и другое. Во-первых, некогда, во-вторых, с моей зарплатой много не наухаживаешь.

— Брось, Николаич! Не все же алчные стервы! Кто-то клюнет и на твои душевные качества, профессионализм и умение мыслить логически, — подбодрила его Яна, но Лебедев воспринял ее слова по-своему.

— Опять подкалываешь?

— Отнюдь! Я так легко и ненавязчиво делаю комплимент! — поменяла она скрещенные ноги.

— Очень ненавязчиво, — не поднимал на нее глаза Василий Николаевич.

— Ладно! Что нам тут послала ваша столовая? Ага! Два бутерброда с сыром, два пирожных «картошка» и кофе, пахнущий очень даже и неплохо. Ваше здоровье, Василий Николаевич! Кстати, что с ногой?

— Да…

— Гипс? Ты говорил гипс. Сломал? — участливо поинтересовалась Яна.

— Солгал, стыдно сказать…

— От меня секреты?! Да я же медик! Я же все пойму и помогу! Мы же как родные! Да я же, в конце концов, не отстану теперь от тебя.

— Вот это точно, — задумался Лебедев и, вздохнув, тихо произнес: — Рожа.

— Что?! — не поняла Яна.

— Рожа, — повторил Лебедев.

— Нет, а зачем обзываться-то? Зачем оскорблять? — не поняла Яна во второй раз. — Не такая уж у меня и рожа, не успела я с утра прихорошиться, что с того?

— Да это у меня рожа! — пояснил Василий Николаевич, вытирая вспотевшее лицо каким-то документом.

— Ну зачем же так самокритично? — оторопела Яна. — Не красавец, конечно, но, как говорится, если мужчина хоть немного лучше обезьяны, то уже хорошо, или что-то в этом роде.

— Цветкова, остановись! — взмолился он.

— Что?

— Ты же говорила, что медик?

— И это истинная правда, — кивнула Яна.

— Диплом купила, что ли?

— В мои времена еще не было такой возможности, все трудом, все трудом, — Яна вцепилась зубами в несколько зачерствевший бутерброд, не понимая, почему Лебедев так нервничает.

— У меня заболевание такое — рожа, — терпение следователя заканчивалось.

— Ой, прости! Точно! Есть такое! Что-то с кожей, ну и название — «рожа»! Ужас! Так рожа у тебя? Откуда?

— Я не знаю. Сейчас прямо обострение. Просто мучение, нога распухла, хожу еле-еле…

— Так ты что, Вася? Ты же серьезный человек! С этим не шутят! Еще запустишь! Ногу отрежут и ага!

— Чего? Ага? — заморгал Василий, немного испугавшись.

— Комиссуют без ноги-то, вот чего! Чем тогда займешься? Ты же трудоголик! А за здоровьишком надо следить, понятно?

— Понятно, но мне некогда, в поликлинике такие очереди!

— А зачем нам обычные очереди и участковые врачи, где за талончик к специалисту тебе придется драться с толпой разъяренных бабушек? Дай-ка мне телефончик! Спасибо! Сейчас мы тебя определим куда надо, там все и сделают, причем по высшему разряду!

Через несколько минут экспрессивного телефонного разговора Яна протянула Василию Николаевичу телефон доктора Стрельцова и адрес его частной клиники.

— Позвонишь, скажешь, что от меня, и договоришься о времени приема. Когда сможешь подъехать, очередей не будет, обещаю!

— Спасибо, — проговорил несколько смущенный следователь, пряча бумажку в карман, — обязательно обращусь. А это…

— Деньги с тебя не возьмут! — сразу прервала его Яна.

— Но как же? Я не хочу быть тебе обязан, мне совесть не позволит.

— Ты мне ничем не обязан. Считай, дружеская услуга, может, я расплачусь за тебя своим тощим телом? Не один же ты в меня влюблен? Шутка!

— И это не означает, что я дал тебе согласие заниматься черт знает чем! — сразу предупредил Василий Николаевич, с трудом переводя дух после таких шуток.

— Конечно, нет! Этим я займусь по собственной воле, без тебя, — «успокоила» его Яна.